Все рушится - Чинуа Ачебе
– В любой истории есть правда, – сказал Ученду. – Мир бесконечен, и что одни люди считают хорошим, для других – мерзость. Среди нас встречаются альбиносы. Вам никогда не казалось, что они попали к нам по ошибке, – просто сбились с дороги туда, где все такие, как они?
Первая жена Оконкво вскоре закончила готовить и поставила перед гостями большую миску толченого ямса и суп онугбу[18]. Сын Оконкво Нвойе принес кувшин сладкого вина, нацеженного из рафии.
– Ты уже взрослый мужчина, – сказал Обиерика мальчику. – Твой друг Анене просил передать тебе привет.
– Как он там? Здоров?
– Мы все здоровы, – сказал Обиерика.
Эзинма принесла им кувшин воды – вымыть руки, после чего они начали есть и пить вино.
– Когда вы вышли из дома? – спросил Оконкво.
– Мы собирались выйти из моего дома до рассвета, – ответил Обиерика, – но Нвеке появился только когда уже было совсем светло. Никогда нельзя назначать раннюю встречу человеку, который только что взял новую жену.
Все рассмеялись.
– Нвеке женился? – спросил Оконкво.
– Он женился на второй дочке Окадигбо, – сказал Обиерика.
– Это очень хорошо, – одобрил Оконкво. – Я не виню тебя за то, что ты не услышал, как пропел петух.
Когда они поели, Обиерика указал на два тяжелых мешка.
– Это деньги от твоего ямса, – сказал он. – Крупные клубни я продал сразу, как ты ушел. Позднее я продал часть твоего посадочного ямса, а остальное раздал издольщикам. И так я буду поступать каждый год, пока ты не вернешься. Но я подумал, что деньги нужны тебе уже теперь, поэтому принес их. Кто знает, что может случиться завтра? Что, если придут зеленые люди и поубивают нас?
– Бог этого не допустит, – сказал Оконкво. – Я и не знаю, как тебя благодарить.
– А я тебе скажу. Убей ради меня одного из своих сыновей.
– Этого будет недостаточно, – сказал Оконкво.
– Тогда себя убей, – сказал Обиерика.
– Прости меня, – улыбнулся Оконкво. – Больше никогда не буду говорить о благодарности.
Глава шестнадцатая
Когда почти два года спустя Обиерика нанес другу в изгнании новый визит, обстоятельства были куда менее радостными. В Умуофию пришли миссионеры. Они построили там свою церковь, обратили в свою веру горстку людей и уже рассылали проповедников по соседним деревням и городам. Это было источником глубокого горя для старейшин клана, но многие из них верили, что странная вера и бог белого человека у них не задержатся. Среди новообращенных не было ни одного человека, чье слово имело бы вес на общем собрании племени. Ни один из них не принадлежал к титулованным мужчинам. Это главным образом были никчемные, пустые люди, которых здесь называли эфулефу. В образном представлении племени эфулефу был мужчиной, продавшим свой мачете и вышедшим на поле боя с пустыми ножнами. Чиело, жрица Агбалы, называла новообращенных какашками племени, а их новую веру – бешеной собакой, которая пришла их подъедать.
Что побудило Обиерику снова навестить Оконкво, так это то, что среди миссионеров в Умуофии он заметил Нвойе, сына Оконкво.
– Что ты тут делаешь? – спросил его Обиерика, когда ему удалось, преодолев все препоны, выстроенные на его пути миссионерами, все же поговорить с мальчиком.
– Я – один из них, – ответил Нвойе.
– А как поживает твой отец? – спросил Обиерика, не найдя что еще сказать.
– Не знаю. Он больше не мой отец, – печально произнес Нвойе.
Поэтому-то Обиерика и отправился в Мбанту повидать друга. Но оказалось, что Оконкво не желал говорить о Нвойе. И только от матери мальчика Обиерике удалось хоть что-то узнать.
Появление миссионеров ввергло жителей Мбанты в большое смятение. Их было шестеро, один из них – белый. Все, мужчины и женщины, высыпали из своих домов, чтобы посмотреть на белого человека. Слухи об этих странных людях распространялись с тех пор, как одного из них убили в деревне Абаме, а его железного коня привязали к священному хлопковому дереву. Поэтому всем хотелось своими глазами увидеть белого человека. Это было как раз то время года, когда все сидят по домам, так как сбор урожая закончен.
Когда все собрались, белый человек обратился к ним. Он говорил с ними через переводчика, тот был ибо, и хотя его диалект отличался от их речи и звучал резко на слух жителей Мбанты, они его понимали. Правда, многие смеялись над его произношением и над тем, как странно он употреблял некоторые слова. Например, вместо того чтобы сказать «я сам», он говорил «мой зад». Но вид у него был властный, поэтому жители Мбанты слушали его. Начал он с того, что он – один из них, как можно судить по цвету его кожи и языку. Четверо других чернокожих тоже были их братьями, несмотря на то что один из них не говорил на ибо. И белый человек был их братом, потому что все они – дети Господа Бога. И он начал рассказывать им про этого нового бога, творца всего, что есть на земле, в том числе всех мужчин и женщин. Он заявил им, что до сих пор они поклонялись ложным богам, богам из дерева и камня. Когда он это произнес, по толпе прошел гулкий ропот. Между тем оратор продолжал: истинный Бог, мол, живет на небесах, все люди, умирая, предстают перед Ним, а Он вершит суд. Грешников и дикарей, которые в слепоте своей поклонялись дереву и камню, бросают в огонь, который пылает, как пальмовое масло. А добронравные люди, поклонявшиеся при жизни истинному Богу, обретают вечную жизнь в Его счастливом царстве.
– Мы посланы этим всемогущим Богом убедить вас сойти с неправедного пути, отречься от своих ложных богов и вернуться к Нему, чтобы спастись после смерти, – провозгласил он под конец.
– Твой зад, оказывается, понимает наш язык! – весело выкрикнул кто-то, и вся толпа захохотала.
– Что он сказал? – спросил белый человек у переводчика. Но прежде чем тот успел ответить, другой человек из толпы задал вопрос:
– А где лошадь этого белого человека?
Проповедники-ибо посовещались между собой и решили, что спрашивавший, вероятно, имел в виду велосипед. Они перевели вопрос белому человеку, и тот доброжелательно улыбнулся.
– Скажи им, что я привезу много железных коней, когда мы поселимся здесь. Некоторые из них даже смогут сами на них поездить.
Его слова были переведены, но последние из них мало кем услышаны. Люди оживленно заговорили между собой о том, что сказал белый человек в начале: оказывается, он собирается здесь жить. Такого они не предполагали.
Наконец какой-то старик сказал, что у него тоже есть вопрос:
– А кто оно, это ваше божество: богиня земли, бог неба, Амадиора, молния или еще что?
Переводчик перевел вопрос белому человеку,
