Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука
- Даже за меня? - улыбнулся Кирилл, не придав никакого значения ее словам.
- Почему даже? - сказала она. - Ты не такой уж плохой жених... За тебя бы как раз я не пошла замуж.
- За что же такая немилость? - криво усмехнулся он. Слова ее царапнули его по самолюбию.
- Мне не хотелось бы сделать тебя несчастным, - с подкупающей непосредственностью объяснила Ева. - Я была бы отвратительной женой. Я ничего не умею делать, кроме яичницы и кофе. И главное - не хочу. Любая домашняя работа меня раздражает... В общем, мне на роду написано несчастье ближним приносить.
- Ты сама не веришь тому, что говоришь, - возразил Кирилл. - Я никогда женат не был, но уверен, что, вступив в брак, человек меняется, становится другим... Мне трудно объяснить, но это так. Дом, муж, материнство - все это в крови любой нормальной женщины.
- Значит, я ненормальная, - невесело улыбнулась Ева. - Мне и мать об этом говорит, а она все-таки врач.
- Откуда ты знаешь, какая из тебя получится жена?
- Никакая, - сказала Ева. - Мои материнские инстинкты, по-видимому, дремлют... Я не знаю, что такое любовь, как ты совершенно справедливо заметил, я не жажду стать матерью.
- А у меня все наоборот, - сказал Кирилл. - Я хочу любить женщину, хочу, чтобы она была хозяйкой в моем доме и народила кучу детей...
- За чем же дело стало? - насмешливо посмотрела на него девушка. - Только свистни, желающие найдутся... Холостяк, кандидат наук, отдельная квартира, да и, наверное, зарплата приличная... Хочешь, я тебя с какой-нибудь подругой познакомлю? Любая с закрытыми глазами за тебя пойдет, такие женихи на дороге не валяются.
- Так это же сделка! - рассмеялся Кирилл. - А где же любовь, о которой поэты слагают стихи, а влюбленные во имя ее совершают подвиги? Та самая любовь, которая делает человека или безмерно счастливым, или бесконечно несчастным? Может быть, ее нет? Ее поэты и романтики выдумали?
- Мне нравится твой энтузиазм, - заметила Ева. - Завтра на лекции по эстетике я задам профессору вопрос: "Что такое любовь? И где она в наше время прячется?"
- В нас, - сказал Кирилл. - Только мы стыдимся ее, что ли? И прячем на самом дне нашей души.
- Сейчас ты напоминаешь мне однокурсника Альберта Блудова, - рассмеялась Ева. - Он тоже любит разглагольствовать о чистой любви, человеческом достоинстве, комсомольской чести, порядочности... И шпарит цитатами из книг великих философов... Например, такими: "Умы необыкновенные придают большое значение вещам заурядным и обыденным. Умы заурядные любят и разыскивают вещи необыкновенные..."
- Пожалуй, из всех твоих знакомых этот Блудов самый толковый, - заметил Кирилл.
- А вот специально для меня: "Горе нам, если мы не имеем ничего, кроме того, что сможем показать или сказать".
- У тебя отличная память, - сказал Кирилл.
- Он мне выписывает эти афоризмы в мои конспекты.
- Честное слово, мне нравится твой Блудов.
Ева встала из-за стола, подошла к сове и дернула за шнурок, сова раскрыла крылья и опустила.
- Мы с тобой разговариваем, как на студенческом диспуте. А на самом деле все так просто... - Ева смотрела на него. Большой рот ее с чувственными губами улыбался. И улыбка была презрительной.
От этого разговора у Кирилла внутри будто образовалась щемящая пустота. Он не хотел потерять эту девушку. Несмотря на весь свой напускной цинизм, она была беззащитной... Таких, как Ева, у него еще никогда не было. И возможно, не будет. Она и сама не знала, сколько в ней женственности и обаяния... Наоборот, она все делала, чтобы эти качества в себе приглушить... Она напропалую курила, мало заботилась о том, как выгоднее ей произвести на мужчину впечатление. Могла промолчать почти весь вечер или отпускать резкие циничные реплики, вызывающие удивление у присутствующих. Она была до неправдоподобия естественна, и это, как ни парадоксально, казалось в ней неестественным...
- По-моему, тебе пора одеваться, - проглотив комок в горле, как можно непринужденнее сказал Кирилл. - Отец уже, наверное, беспокоится.
- Ты меня прогоняешь? - удивилась она.
- Я тебя провожу, - сказал он и вышел в другую комнату.
Прислонившись к стене, минуту стоял неподвижно. Широко раскрытые глаза его смотрели на картину, изображавшую белоствольную березовую рощу на ветру. В воздухе, будто желтые пятаки, кружились листья. Березовая роща осенью... Сердце стучало так, что отдавало в плечо. Перевел взгляд на другую картину и сразу наткнулся на маленького стрелка из лука. Купидон, натягивая тетиву, целился в него, Кирилла, и лукаво улыбался, будто говорил: "Ну что, Кирилл, попался? Вот ты сейчас отвернешься, и я в тебя выстрелю из лука..."
"Стреляй, дружок! - усмехнулся про себя Кирилл. - Я от любви не бегу... Только уж стреляй в грудь, а не в спину!"
Он подошел к магнитофону и нажал на клавишу "стоп".
Ева стояла у двери в длинном облегающем пальто, с сумкой через плечо и с улыбкой смотрела на него. И улыбка на ее прояснившемся лице была совсем другая, мягкая, детски смущенная. Такой улыбки у нее Кирилл еще ни разу не видел. Когда они вышли на улицу, она, взглянув на его окна, озабоченно сказала:
- Ты свет не выключил.
- Пойдем пешком, - предложил он.
- Хорошо, - согласилась она и доверчиво взяла его под руку. Немного помолчав, спросила: - Я тебе совсем-совсем не нравлюсь?
В голосе ее не было и намека на обыкновенное кокетство.
- Ты мне очень нравишься, - тоже просто ответил он.
Она замолчала, обдумывая его слова. Каблуки ее лакированных туфель гулко постукивали по тротуару.
- Или я ненормальная, или ты, - задумчиво проговорила она.
- Оба мы ненормальные, - рассмеялся Кирилл. Ему вдруг стало легко и весело. Он чуть было не предложил ей припустить бегом наперегонки до Греческого проспекта, да вспомнил, что она на высоких каблуках.
Никогда еще Ева не была для него такой близкой, как сейчас. И он с удовлетворением понял, только что одержав трудную победу над собой, он в какой-то мере одержал победу и над Евой...
А ветер все гонял и гонял по пустынным вечерним улицам города опавшие листья.
Часть третья
Пути неисповедимы
1
- Двенадцать рублей, - сказал Том, закладывая фиолетовую копирку в квитационную книжку.
- Он совершенно новый, - возразила пожилая худощавая женщина. - У меня даже чек сохранился... Вот, двадцать рублей...
- Не ходовой товар, - терпеливо объяснял Том. - Я бы мог поставить и восемнадцать, но ваш светильник будет долго пылиться на полке.
- Хоть бы пятнадцать? - попросила женщина. - Понимаете, мы переехали на новую квартиру...
- Хорошо, пятнадцать, - сказал Том, которому не хотелось выслушивать рассказ про новую квартиру.
Он принимал товар, выписывал квитанции и нетерпеливо поглядывал на часы, будто подгонял стрелки. Обед через полчаса, а он умирает с голоду. Утром проспал на даче и пришлось ехать на работу без завтрака. Даже не побрившись. Хорошо, что он рыжий, не так заметно, красноватые волосы на красноватой коже. Ему можно в неделю два раза бриться, не то что чернявому Борису, тому на дню надо два раза соскребать свою щетину. Товар шел мелкий, неинтересный. Правда, один морячок сдал портативный магнитофон "Филипс". Новенький, в коробке с паспортом и со всеми причиндалами, что очень любят покупатели. Том принял его и отложил в сторону: кто-то из его многочисленных знакомых просил именно эту модель, а вот кто - никак не мог вспомнить...
Подошел приятель из другого отдела. Не обращая внимания на мужчину, сдающего отечественный проигрыватель, сказал, что один парень принес новенькую "Сейку" с двумя календарями.
- Сколько? - выписывая квитанцию и не поднимая головы, поинтересовался Том.
- Два рубля, - ответил продавец. - Морда что надо.
- Пусть сам носит, - сказал Том.
Если бы дешевле, Том мог еще взять. Не для себя, конечно, у него прекрасная скромная "Омега", и "морда" - циферблат - часов ему нравилась. Просто "Сейку" можно продать намного дороже... Приятель уже повернулся, чтобы уйти, но Том остановил:
- Принеси посмотреть.
"Сейка" действительно была что надо. Одна из последних моделей с хрустальным стеклом. Том вместе с приятелем вошел в полутемную комнатушку, где была их раздевалка и лежали принятые на комиссию вещи.
- Дешевле не отдаст?
- Я уже давил на него, - сказал приятель. - Упирается, лоб!
Том достал деньги и отсчитал старыми десятками требуемую сумму. Ничего, он быстро загонит "Сейку". Один человек спрашивал у него такие часы, кажется, и телефон записан...
Выйдя из комнатушки, Том увидел Еву. Она кивнула ему и с места в карьер спросила:
- Сигареты есть?
Том покосился на очередного клиента и попросил ее подождать в магазине. Он сейчас обслужит еще одного товарища и выйдет. Через пять минут обеденный перерыв.
- Почему у тебя такое странное имя - Том? - спросила Ева, когда они вышли на улицу.
- Выдумка покойного папаши, - сказал Том. - Мои родители жили в Таллине, когда я родился... Слышала, там на ратуше знаменитый флюгер Старый Томас? Вот отец меня и назвал Томасом в честь этой железки...
