Михаил Строганов - Лексикон Таро
В первом случае небесные тела служат первопричиной и фактором, оказывающими соответствующее воздействие на развитие наций и отдельных индивидуумов, в другом — небесным телам отводится роль статистов. При этом способность небесных тел влиять на возникновение конкретных событий подменяется их способностью служить средством констатации фактов.
Непосредственное влияние небесных тел на нашу планету бесспорно. Солнце вместе с планетами Солнечной системы и их лунами образует единое гармоническое целое, каждая часть которого взаимосвязана с другими. Однако это не дает ответа на вопрос, почему планеты в том или ином положении способны оказывать воздействие, приписываемое им астрологией. Несложно уяснить себе, что энергия, получаемая планетой от Солнца в момент его восхода, действует иначе, чем в момент заката. Гораздо сложнее понять, почему, выражаясь языком астрологии, нисходящее Солнце служит показателем брака, а возможность точного расчета сил притяжения Марса — основой изменений состояния финансовых дел в период прохождения этой красной планетой второго сегмента двенадцатичастного деления неба. Допуская возможность непосредственного воздействия небесных тел на происходящие события, мы, соответственно, лишаемся возможности раскрыть сущность возникающих феноменов. Последнее слово за будущим.
Во втором случае, используя систему соответствий, предположим, что во Вселенной нет неживой материи, а каждая частичка вещества обладает присущей ей формой бытия и сознания, иными словами, сознательной витальной силой. Допустим, что существует единая изначальная сила, объединяющая в себе бытие и сознание, преобразование которой дает полный спектр минерального, растительного, животного и человеческого миров. Элементарное проявление этой энергии в камне обладает способностью сублимации до уровня высочайшего откровения в продукте деятельности человеческого мозга, причем, главная роль в процессе этого развития принадлежит незримой духовной монаде. Начав проявление с низшей стадии своего развития, соответствующей минералу, монада развивает в себе совокупные силы растений и, используя собственный опыт и сохраняя память о происходящем, проникает сквозь животный и человеческий миры, постепенно обогащая свои простейшие жизненные проявления теми, которые выступают в качестве ощущения, интеллекта и самосознания. Пока, наконец, ее бытие и сознание, присущие ей, как монаде, не растворятся в высшем, самосознающем, бессмертном, духовном бытии.
В этом случае низшее равноценно высшему, а в самом малом отражается самое великое. Любая единая сущность, в какой бы форме она ни проявлялась на данный момент: духовной монаде или человеческом «Эго» — в своей сокровенной энергетике равноценна другой. Находящиеся на низкой ступени развития монады животных или растений уже имеют в себе силу, которая в процессе эволюции поднимает их на уровень человека или сверхчеловека.
Каждое небесное тело при этом представляет собой живое интеллигибельное единство, внешняя физическая оболочка которого лишь маскирует внутренний духовный интеллект. И человек, и планета, на которой он живет, являются живыми, сознательными, едиными сущностями. Даже наделенные различными возможностями, они служат составной частью одной и той же Солнечной системы, а соответственно, и поступательное развитие каждого из них осуществляется по намеченному пути, но не обособленно, а синхронно (pari passu): развитие человека неотделимо от развития планеты, прогресс одного невозможен без прогресса другого.»
Фердинанд Шваб «О влиянии звезд на человека»
Аркан XVIII — Луна
Трактовка образа:
Если аркан Звезда показывал нам обнаженную Природу-Мать на берегу Леты, то следующая карта — Луна показывает место, куда впадают воды этой реки. Река забвения впадает не в море или бездну адову, а в банальный пруд, властелином которого является пожиратель падали — рак. Он и является последним пристанищем для тех, чье бытие не было от Бога, и не проходило в Боге. Так земля возвращает назад свое земное. Перед нами мир, который называется Чистилищем (в русской традиции — Мытарство).
Луна — ночное, мертвое Солнце, или солнце мертвых, освещающее путь из этого мира в иной. Слепота и одиночество бытия подобны раскачивающемуся небесному маятнику — Луне: одна точка — отчаянье, другая — утробная злоба. А посредине — безжизненное безволие и безразличие.
Лунная сила наполняет своим губительным светом всю землю, отравляя ее, пропитывает лунным ядом. Оттого существа, символизирующие управляемые разумом инстинкты, собака и волк, воют на луну. Собака от отчаянья, а волк — от злобы.
Психологический аспект:
Человеку очень опасно поддаться очарованию луны, притянуть к себе и напитаться лунной энергией. Луна отравит даже самые трезвые умы, извратит даже самую здоровую природу.
«Идеал и Луна не знают компромиссов… Мечтательное начало с тем вместе есть и жестокое: ведь сентиментализм Руссо родил фурий террора, как был сентиментален и Робеспьер… В мечтах родится идеал: а идеал всегда бывает и особенно ощущает себя оскорбленным действительностью…»
Василий Розанов «Люди лунного света»
Опьянение Луной и лунные игры — это вакханалии, безумные оргии, Валтасаровы пиры тела и духа, на которых рано или поздно появится десница Проведения, которая начертит: «Исчислен, Взвешен, Разделен».
Сменяющаяся депрессией экзальтация, замещаемый пошлостью романтизм, импотенция и фригидность взамен прежнего влечения и былой страсти — это приготовленная для живых лунная западня. Все сущее ловится и попадается на лунную приманку точно так же, как клюет на блесну резвящаяся в водах жизни неразумная рыбка.
Роль в социальной мифологии:
После окончания I Мировой и гражданской войны, с повсеместным утверждением антирелигиозного, механистического типа мышления, Луна утрачивает свой традиционный сакральный смысл, теряет метафизический контекст бытия, которым ее наделяло сознание Серебряного века.
С 20-х годов XX века все «лунное» превращается в декоративный элемент городской культуры, который принято называть мещанством. Теперь и сама Луна представляется обывателю чем-то вроде элемента декора, небесной лампочки, которую не может разбить расплодившиеся хулиганье. Человек больше не опьяняется Луной, не боится ее холодного света, не ищет ответов на проклятые вопросы. Все что может родить его мозг, укладывается в нехитрую схему пошлых песенок приправленных словесными феромонами. Впрочем, это ни как не повлияло на роль и влияние Луны на жизнь человека.
Своеобразным ответом стало пробуждение в сознании «лунных инстинктов» и подчинение им человеческой воли. И это не случайно — влияние Луны особенно могущественно, когда о нем не догадываются. Под нее незримым воздействием религиозное и научное мировоззрение заменяется мифологическим, которое, впрочем, ничего не имеет общего с прежним жизнеутверждающим этапом «человеческого младенчества». Новое мифологическое сознание сродни превращение человека в оборотня, в непримиримом, болезненном соединении нескольких антагонистических начал. Оттого современный человек и «разрывается пополам», то и дело «перекидываясь» в кровожадного и неуправляемого зверя.
«До сих пор шла речь о правителе (Калигула), далее придется говорить о чудовище.
Он присвоил множество прозвищ: его называли и «благочестивым», и «сыном лагеря», и «отцом войска», и «Цезарем благим и величайшим». Услыхав однажды, как за обедом у него спорили о знатности цари, явившиеся в Рим поклониться ему, он воскликнул: «Единый да будет властитель, Царь да будет единый!»
Немногого недоставало, чтобы он тут же принял диадему и видимость принципата обратил в царскую власть. Однако его убедили, что он возвысился превыше и принцепсов и царей. Тогда он начал притязать уже на божеское величие. Он распорядился привезти из Греции изображения богов, прославленные и почитанием и искусством, в их числе даже Зевса Олимпийского, — чтобы снять с них головы и заменить своими. Палатинский дворец он продолжил до самого форума, а храм Кастора и Поллукса превратил в его прихожую и часто стоял там между статуями близнецов, принимая божеские почести от посетителей; и некоторые величали его Юпитером Латинским. Мало того, он посвятил своему божеству особый храм, назначил жрецов, установил изысканнейшие жертвы. В храме он поставил свое изваяние в полный рост и облачил его в собственные одежды. Должность главного жреца отправляли поочередно самые богатые граждане, соперничая из-за нее и торгуясь. Жертвами были павлины, фламинго, тетерева, цесарки, фазаны, — для каждого дня своя порода. По ночам, когда сияла полная луна, он неустанно звал ее к себе в объятья и на ложе, а днем разговаривал наедине с Юпитером Капитолийским: иногда шепотом, то наклоняясь к его уху, то подставляя ему свое, а иногда громко и даже сердито.»
