Бунт - Владислав Реймонт
IV
Ночь была глубокой, теплой и звездной; из далеких деревень доносилось пение петухов. Во всем пространстве царило умиротворение, поля и леса дышали спокойствием. Туманная пелена расстилалась над землей непрозрачным, белесым и застывшим морем. Ни одна птица не пела, не слышно было выходящих на охоту хищников. Даже леса погрузились в непроницаемую тишину. Весь мир провалился в глубокий безмятежный сон. Даже выпавшая роса не прервала его.
Не спали лишь в руинах у леса.
На большой куче кирпичей сидел Рекс, а рядом дремал Немой, отвечая время от времени псу коротким бормотанием. Они прекрасно понимали друг друга.
– Последняя ночь! – проворчал Рекс, напрягая глаза, будто всматриваясь в завтрашний день.
– Кручек мне уже про все пробрехался. А я был так болен, что и внимания не обратил…
– Пойдешь с нами, – твердо решил пес. – Ты можешь нам пригодиться.
– Я ж не дурак, понимаю, что без человека вам никуда! Вы взаправду уходите? – все еще не мог поверить Немой.
Рекс крепко задумался о приближающемся завтрашнем дне. Внутри он весь трепетал от радостной тревоги и тихого счастья. Пес только не мог себе представить, как это будет выглядеть. Он старался все предугадать и, весь встревоженный, метался в мыслях по каким-то непреодолимым пустошам среди непонятных видений, скитался по неведомым дорогам, объятый тоской, наполнявшей его сердце.
– В путь! Пойдем на восток, к солнцу, на свободу! – вспыхивал он и в напряжении долго поводил носом во все стороны. – Волки где-то поблизости.
– Я думал, они все погорели.
– Хромой умен, вывел всех выживших по реке. Много их погибло, но некоторые выбрались из огня, хоть и с опаленной шкурой. Люди погибли все.
– Неправда! Я сам видел двух спасшихся, они пришли в усадьбу, всё рассказали, аж все прослезились. Они сваливают всю вину на волков. Говорят, что как соберут отряд и пойдут облавой, то от волчьего семени ничего не останется. И в усадьбе на волков обозлились: пара дворовых с экономом не вернулись с облавы.
– За наши шкуры не бойся, – заскулил Хромой, растянувшись рядом с ними. – Скорее мы их всех передушим. Пусть с нами не связываются.
– Ты сам это им и скажи! – с вызовом пробормотал Немой.
– Наскучило нам их смердящее мясо, – рявкнул волк, презрительно ткнув парня носом. – Что вообще тут делает этот человеческий щенок? – Хромой ощерил клыки.
– По нашему закону имеет право. Ни один волос с его головы не упадет, – предупредил Рекс.
– Пусть только попробует меня тронуть! – пригрозил Немой, блеснув длинным ножом.
Хромой выбил оружие из его руки и, наступив лапой на клинок, издевательски прорычал:
– Укуси меня теперь, щенок!
Немой в ту же минуту схватил волка за язык у самого его основания и залопотал:
– Кусай меня, поджаренная шкура! А захочешь – я тебе еще огня высеку!
Рекс тут же пресек стычку, так что они снова улеглись рядом, будто бы ничего и не произошло.
– Нет у нас уже нашей родины, – скулил Хромой, с трудом шевеля языком. – Несчастные изгнанники! Примем ваш закон и будем вам верно служить. Пойдем туда, куда прикажешь.
– В дороге волки могли бы присматривать за рогатыми, – невольно заметил парень.
– Волки даже пересчитанный скот сожрут! – проворчал Рекс.
– Вы тоже не травой питаетесь, – Хромой поставил вопрос ребром.
– Мяса хватит на всех! Многие падут в дороге! – быстро решил Немой.
Довольный волк, облизав Немого, скрылся в зарослях, чтобы выспаться.
Неудержимо наступала ночь, звезды начинали бледнеть, небо темнело.
– А если бы барыня снова стала добра к тебе?
Вопрос этот был столь ошеломляющим и прозвучал так неожиданно, что Рекс задрожал и лишь спустя какое-то время проворчал сдавленным голосом:
– Уже слишком поздно! Они вспоминали обо мне? Нет, я порвал с людьми навсегда. То, что умерло, – не воскресишь. Я проклял даже память о старой жизни. Я уже не смогу жить в неволе, искать милости у человека и спокойно сносить обиды, голод и унижения. Весь полевой и дворовый народ ждет меня, каждая обида вопиет, чтобы я за нее отомстил, каждая печаль – чтобы я обернул ее в радость. Я – их вожак. Они доверили мне свою судьбу и будущее своих потомков. И я выведу их из неволи, выведу. Уже поздно, – простонал он и, припав мордой к земле, разразился рыдающим воем. – Человек зол, коварен и вероломен! Он не может обойтись без лжи, убийств и угнетения. Пусть люди попробуют пожить сами, а мы-то без них обойдемся. Перед нами – далекая дорога, но в конце нас ждет свобода!
– Если вы по дороге с голоду не передохнете, – пролопотал Немой с презрением.
– А разве мало вокруг полей, стогов и дичи! Наш стол всегда будет полон.
– Точно, – почесал в затылке парень. – А как ударят морозы, снег заметет, дожди польют?..
– Там всегда зелено и всегда греет солнце. Журавли знают эти счастливые страны. Это они рассказали мне обо всем и обещали указать дорогу. Они еще нас догонят.
– Если там такой рай, зачем же они прилетают сюда?
– А зачем ветра дуют куда попало? Говорили обо мне в усадьбе?
– Как разнеслась весть о том, что ты задрал медведя, сама барыня выбранила кухарку за то, что морила тебя голодом и выгнала из усадьбы. Очень жалела тебя.
Пес тихонько всхлипнул и погрузился в размышления.
Немой, войдя в сводчатый зал, принялся высекать огонь и, разведя большой костер, напек принесенной с собой картошки. Он поделился ею с псами, и один из них в благодарность принес ему жирного гуся, отобранного у лисов. Парень очень обрадовался.
– Будет настоящий пир! – бормотал он и, выпотрошив птицу, обмазал ее глиной и, обильно присыпав углями, пек до тех пор, пока глина как следует не обожглась, – тогда Немой выудил из нее прекрасно подрумянившегося ароматного гуся. Все перья остались в глине.
– Тот, кто хотя бы по воскресеньям получал такой кусок, не гонялся бы за счастьем по всему свету! – признался Кручек, жадно грызя свою порцию.
– Да, Кручекам этого было бы достаточно, – проворчал Рекс и, воротя нос от дразнящих запахов, снова углубился в размышления.
Немой заснул рядом с псом. Слова парня об усадьбе взволновали Рекса гораздо больше, чем он готов был признаться самому себе. Он попался на них, как на крючок, с которого не мог сорваться, хоть тот и разрывал его внутренности.
