Тонино Гуэрра - И плывет корабль
Матросы, офицеры и вообще все присутствующие мужчины снимают бескозырки, фуражки, шляпы.
Капеллан, стоя над урной, раскрывает Библию и читает:
- Псалом Давида. Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего... Да услышь, Господи, молитву мою... Ты ведаешь что человек - прах и тлен: прах праху, тлен тлену Господь призрит мой уход и мой приход отныне и во веки веков!..
Эти скорбные и торжественные слова, отражаясь на сосредоточенных и напряженных лицах присутствующих, как бы колышутся в воздухе вместе с черными вуалями женщин.
Прочитав молитву, капеллан отступает в сторону и делает знак продолжать церемонию.
- Приступайте!
В тот момент, когда Партексано берет урну в руки, за кадром раздается голос помощника капитана:
- Почетный караул!
Раздается шесть свистков.
ПАРТЕКСАНО. Матрос...
Один из матросов проворно уносит урну, в которой находилась капсула с прахом.
КАПЕЛЛАН. Подойдите, синьора...
Убитая горем бледная кузина Эдмеи Тетуа отделяется от группы гостей, чтобы исполнить долг, предписанный ритуалом.
ПАРТЕКСАНО. Прошу вас, синьора, высыпать прах на подушку.
Кузина певицы приступает к своей миссии, а в это время один из матросов запускает граммофон...
Музыкальная фонограмма
В воздухе разливается мелодичное пение Тетуа; голос ее возносится в сумрачное небо, на фоне которого Проходит вся траурная церемония.
Ветер разносит прах Эдмеи Тетуа, присутствующие растроганно и взволнованно следят за свершением воли покойной.
Под своей вуалью безутешно всхлипывает Ильдебранда Куффари.
Дирижер Альбертини, стоя поодаль, с болью и сочувствием смотрит на нее.
Плачут потрясенные Инес Руффо Сальтини и Тереза Валеньяни.
В атмосфере всеобщей скорби один лишь бас Зилоев, закрыв глаза, откровенно наслаждается дивным голосом певицы.
Даже у Орландо - журналиста, чуждого всяким эмоциям, в глазах блестят слезы и комок подступает к горлу.
А граф ди Бассано, похоже, сам вот-вот испустит дух, посылая с морским бризом последние пламенные воздушные поцелуи вослед праху.
На подушке больше ничего не остается. Погребальная церемония завершена. О ее окончании возвещает приказ вахтенного.
МАТРОС ОЛЕ. Голову по-крыть!
Матросы надевают бескозырки.
- Напра-во! Левое плечо... впе-ред! Шагом марш!
Матросы, печатая шаг, уходят.
Премьер-министр стоит с опущенной головой. Но вот кто-то выводит его из задумчивости. Это начальник полиции, который говорит в совершенно несвойственном ему тоне:
- Граф фон Гуппенбах... прошу вас вернуться в свою каюту и оставаться там впредь до нового приказания!
Чуть в стороне генерал шепчет по-немецки Великому герцогу:
- Арест премьер-министра, Ваше высочество, будет произведен без шума, в полном соответствии с вашим приказом...
Удивленный и встревоженный премьер-министр озирается по сторонам.
За оконным стеклом мы видим пустые глаза и коварную улыбку на ясном лице принцессы Леринии.
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Что вы хотите этим сказать?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Согласно приказу Ее высочества принцессы Гогенцуллер, вы арестованы!
Губы премьер-министра трогает едва заметная презрительная усмешка; без лишних слов он подчиняется приказу и под конвоем уходит на нижнюю палубу.
В отдалении виднеется австро-венгерский броненосец, все время сопровождавший "Глорию Н.". Его трубы извергают в небо черный дым.
Взгляды всех гостей устремлены на эту зловещую громаду.
Орландо, отойдя от трапа, ведущего на капитанский мостик, вместе со всеми направляется к люку, с горечью замечая:
- Эх, как было бы хорошо, если бы... чувства, охватившие всех нас, тронули и сердце австрияков...
Он уходит на нижнюю палубу, а офицеры и часть пассажиров еще задерживаются наверху.
СУДОВОЙ ВРАЧ. Трогательно, даже горло перехватывает, до чего трогательно...
ПАРТЕКСАНО. Я тоже потрясен... Какой голос!..
КАПИТАН. Великая была певица... Прекрасный голос... Такое мощное звучание!..
ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Мне не довелось ее слышать. Поразительный голос, прямо ангельский...
70. КАЮТА ОРЛАНДО. ДЕНЬ
Орландо входит в свою каюту. Не переставая говорить, он снимает пиджак, жилет, спускает подтяжки, стаскивает брюки.
- ...и тогда их военный корабль убрался бы восвояси... послав нам... прощальный салют! Но на деле все было не так: они опять потребовали выдать им сербов, а не то... И как потребовали! Ого! А еще лучше было бы, если бы мы на такое самоуправство ответили: "Нет! Мы их вам не отдадим!"
71. ОТКРЫТОЕ МОРЕ И ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". ДЕНЬ
Австро-венгерский броненосец подошел уже совсем близко: перед нами могучая свинцовая махина, вся в султанах черного дыма.
И тут маэстро Альбертини становится своеобразным выразителем всеобщего гнева; он как бы высвобождает огонь, бушующий в груди каждого из певцов, и сплавляет всеобщий гнев в возвышенную героическую кантату. Таков ответ музыки, ответ бельканто.
Маэстро Альбертини легким, изящным шагом пересекает палубу, становится в центре группы и, подняв свою дирижерскую палочку, исторгает из груди присутствующих чудесные гармоничные звуки, исполненные страсти и пафоса.
(Этот хор будет сопровождать все последующие события до 92-й сцены включительно.)
Музыкальная фонограмма
Нет, мы их не отдадим!
Нет, нет, нет, не отдадим!
Сгинь, развейся, злая сила!
Нам не страшен твой напор.
Сколько б ты нам ни грозила,
мы готовы на отпор.
Нет, не отдадим! Нет, не отдадим! (Несколько раз.)
О вечная радость, что светит
над морем, над всем этим краем!
Мы к тебе припадаем.
Корабельные стоянки
темнотой уже объяты,
но во тьме гремят раскаты,
тяжек ненависти зной;
хоть неистовствует злоба,
небо взрывами сверкает
пусть, о Мир, не умолкает
зов гармонии земной.
Паруса мятутся,
небеса трясутся,
голосят пещеры,
дым от алтаря.
Гневная Сивилла
свой фиал разбила
и вещать готова,
яростью горя.
Ну а видишь - пышет
и резни не слышит
день - сплошное диво,
как подарок свыше?
Кто там, в Элисии,
встретит наши тени:
Отче-вседержитель,
Матерь всех прощений?
Глянь-ка, кто тут стонет?
Глянь-ка, кто там тонет?
Кто других на битву
кличет за собой?
Тут слышны лишь охи,
там слышны лишь вздохи...
Здесь врага встречают,
здесь крепчает бой.
Вымыслы о страсти,
нежность и упреки,
радости, несчастья
нет вам возвращенья!
Ветерки и росы,
рощи и потоки,
солнечные плесы
нет вам возвращенья!
Скоро
мы свободу
принесем
народам
принесем
народам
Верь, душа, надейся,
продолжай боренье,
продолжай боренье
с врагом!
Победишь
путь отцов утвердишь.
72. КАЮТА ОРЛАНДО. ДЕНЬ
Пожилой журналист в кальсонах и рубахе, прихватив что-то из ящика, закрывается в ванной, не прекращая, однако, своего репортажа.
ОРЛАНДО. С другой стороны, командование броненосца должно было выполнить приказ австро-венгерской полиции и арестовать сербов. Ведь у нас на борту находился Великий герцог Гогенцуллер, представлявший Австро-Венгерскую империю.
73. ПАЛУБА "ГЛОРИИ Н.". ОТКРЫТОЕ МОРЕ
Австро-венгерский броненосец становится борт о борт с "Глорией Н.".
Великий герцог Гогенцуллер проходит с эскортом вдоль цепочки матросов и покидает "Глорию Н.", чтобы переправиться на военный корабль.
Фучилетто "оплакивает" это событие, не щадя легких, вкладывая в исполнение все свои силы, весь голос.
Под аккомпанемент гневного и скорбного хора погружают в шлюпки и сербов.
Они медленно и очень организованно проходят по палубе с узлами и котомками за спиной, а над ними, словно наблюдая за каждым их шагом, нависает громада австро-венгерского броненосца.
Нежная юная Доротея при виде удаляющегося студента, в которого она уже успела влюбиться, не может справиться с отчаянием - она бросается к нему в объятия.
- Мирко!
Сияющие, счастливые, позабыв о трагической действительности, они целуются, обнимаются и, решив не разлучаться, присоединяются к партии беженцев, которую должны спустить на воду в первой шлюпке.
Офицер Партексано руководит погрузкой, а один из матросов отдает последние команды:
- Трави! Давай в сторону! Опускай! Майна! Майна!
74. ОТКРЫТОЕ МОРЕ. ДЕНЬ
Первая шлюпка уже на воде и под набухшим тучами небом движется к вздымающемуся рядом высоченному черному борту броненосца.
Доротея печально и счастливо улыбается, ее окрыляет близость любимого человека.
75. НИЖНЯЯ ПАЛУБА АВСТРО-ВЕНГЕРСКОГО БРОНЕНОСЦА. ДЕНЬ
Все пушки на борту броненосца приведены в боевую готовность.
