Болеслав Прус - Кукла
- Еще чего не хватало! Я предпочитаю поехать в уже существующую лабораторию. Пока еще создашь новую, толку от нее вряд ли дождешься, а силы свои растратишь. Тут нужно иметь административные и педагогические способности и отнюдь не помышлять о летательных машинах...
- Итак?
- Что "итак"? Мне бы только получить мой капиталец, - он уже три года, как вложен в ипотеку, и я никак не могу добиться наличных, - а там сразу махну за границу и возьмусь всерьез за работу. Здесь можно не только разлениться, но вдобавок поглупеть и заплесневеть...
- Работать можно везде.
- Чепуха! - возразил Охоцкий. - Не говоря уже об отсутствии лабораторий, здесь прежде всего нет соответствующей атмосферы для научной работы. Это город карьеристов, где серьезный исследователь слывет неотесанным мужланом или сумасшедшим. Здесь учатся не ради знаний, а ради чинов; а чины и репутацию получают с помощью связей, женщин, раутов и бог весть чего... Я уже окунался в это болотце. Видел подлинных ученых, даже людей с талантом - и что же? Талантам этим не дали развиться, и пришлось им заняться уроками или строчить популярные статейки, которых и читать-то никто не станет, а если прочитает, все равно ничего не поймет. Беседовал я с крупными промышленниками - думал, уговорю их оказать поддержку науке хотя бы ради изобретений в области прикладных наук. И что обнаружилось?.. Они столько же смыслят в науке, сколько гусь в логарифмах. А знаете, какие им нужны изобретения?.. Только два: одно - как увеличивать дивиденды, а другое - как составлять торговые обязательства, чтобы надуть заказчика на цене или качестве. Ведь пока они думали, что вы их всех обжулите в Обществе по торговле с Россией, вас называли гением; а сейчас, когда вы заплатили своим компаньонам на три процента больше обещанного, говорят, что у вас размягчение мозга.
- Я знаю, - подтвердил Вокульский.
- Вот и подите работайте с такими людьми на научном поприще! С голоду помрешь либо вконец отупеешь. Зато если умеешь танцевать, играть на каком-нибудь инструменте или выступать в любительских спектаклях, а главное - развлекать дам, - о-о-о!.. тогда быстро пойдешь в гору. Тотчас же объявят тебя знаменитостью и предоставят пост, на котором будешь получать раз в десять больше того, что стоят твои труды. Рауты и дамы, дамы и рауты... А так как я не лакей, чтобы с ног сбиваться, бегая по раутам, а дам считаю существами весьма полезными, но только для деторождения, - уберусь-ка я лучше отсюда хотя бы в Цюрих.
- А не хотели бы вы поехать к Гейсту? - спросил Вокульский.
Охоцкий задумался.
- Там нужны сотни тысяч, а у меня их нет, - ответил он. - Да если бы и были, я бы хотел раньше проверить, что это такое на самом деле. Мне уменьшение удельного веса тел кажется просто сказкой.
- Я ведь показывал вам пластинку, - возразил Вокульский.
- Ага, верно... Ну-ка, покажите еще раз. Лицо Вокульского на миг вспыхнуло болезненным румянцем.
- У меня ее нет, - ответил он глухо.
- Куда ж она делась? - удивился Охоцкий.
- Неважно... Допустим, упала в канаву... Ну а будь у вас деньги поехали бы вы к Гейсту?..
- Разумеется, и прежде всего, чтобы проверить это явление. Вы меня простите, но все, что я знаю о химических веществах, несовместимо с теорией изменяемости удельного веса дальше определенной границы.
Больше говорить было не о чем, и вскоре Охоцкий простился.
Беседа с Охоцким направила мысли Вокульского в новое русло.
Он почувствовал не только охоту, но просто непреодолимое желание вспомнить химические опыты и в тот же день побежал покупать реторты, пробирки, мензурки и всевозможные реактивы.
Поглощенный своей задачей, он смело вышел на улицу и даже взял извозчика; на людей смотрел равнодушно и без всякого неприятного чуства заметил, что одни с любопытством поглядывают на него, другие не узнают, а кое-кто при виде его злорадно улыбается.
Но в магазине лабораторных принадлежностей, а еще яснее на складе аптекарских товаров он вдруг понял, насколько утратил не только энергию, но и просто самостоятельность мышления, если случайный разговор с Охоцким ни с того ни с сего натолкнул его на мысль о химии, которой он не занимался уже много лет.
- Не все ли равно, - пробормотал он, - если это заполнит мою жизнь...
На следующий день он купил точные весы и несколько более сложных приборов и принялся за работу, словно новичок, приступающий к первым опытам.
Для начала он получил водород, что напомнило ему студенческие годы, когда водород приготовляли в бутылке, обернутой полотенцем, используя также банки из-под ваксы. Счастливые времена!.. Потом вспомнились ему воздушные шары собственной конструкции, а потом Гейст, утверждавший, что химия водородных соединений изменит судьбы человечества...
"А вдруг мне удастся через несколько лет получить металл, который ищет Гейст?.. - задался он вопросом. - Гейст говорил, что открытие требует проверки при помощи нескольких тысяч реакций; значит, это вроде лотереи, а мне ведь везет... Если б я открыл этот металл, что бы тогда сказала панна Изабелла?.."
При воспоминании о ней его охватил гнев.
- Ах, хорошо бы прославиться и показать ей, как я ее презираю... прошептал он.
Однако, поразмыслив, решил, что презрение проявляется не в гневе и не в желании унизить, - и опять принялся за работу.
Самое большое удовольствие доставляли ему элементарные опыты с водородом, и он повторял их чаще других.
Однажды он смастерил что-то вроде химической гармоники, и она так громко играла, что на другой день к нему явился домовладелец и весьма вежливо осведомился - не пожелает ли он освободить квартиру к началу следующего квартала?
- А кто-нибудь хочет ее снять? - спросил Вокульский.
- То есть... как будто... почти... - смутился хозяин.
- В таком случае, я съеду.
Хозяин был несколько озадачен сговорчивостью Вокульского, но явно обрадовался. Оставшись один, Вокульский рассмеялся.
"Конечно, он считает меня чудаком или банкротом... Тем лучше. По правде говоря, я прекрасно могу жить в двух комнатах, а не в восьми..."
Минутами, сам не понимая почему, он начинал жалеть, что поторопился уступить свою квартиру. Но тогда он напоминал себе о бароне и Венгелеке.
- Барон, - говорил он себе, - разводится с женою, которая завела роман с другим; Венгелек охладел к своей Марысе только потому, что собственными глазами увидел одного из ее любовников... что же следовало сделать мне?..
И он опять принимался за химические анализы, с удовольствием убеждаясь, что не очень отвык от этих занятий.
Работа целиком поглощала его. Случалось, он по нескольку часов не думал о панне Изабелле и тогда чуствовал, что его измученный мозг действительно отдыхает. У него уже почти исчез страх перед людьми и улицей, и он стал чаще выходить из дому. Однажды он поехал в Лазенки и даже решился заглянуть в ту аллею, по которой некогда гулял с панной Изабеллой. В эту минуту лебеди на чей-то зов распустили крылья и, хлопая ими по воде, подлетели к берегу. Это зрелище потрясло Вокульского, напомнив ему отъезд панны Изабеллы из Заславека... Как безумный, он бросился вон из парка, вскочил в пролетку, закрыл глаза и не открывал их, пока не доехал до дому.
В этот день он ничем не занимался, а ночью видел странный сон.
Приснилось ему, что перед ним стоит панна Изабелла и со слезами на глазах спрашивает, за что он ее бросил... Ведь та поездка, закончившаяся у Скерневиц, разговор со Старским и флирт с ним - все это было лишь сном. Да, все это просто ему приснилось.
Вокульский вскочил с постели и зажег свет.
"Что же тут сон?.. - спрашивал он себя. - Путешествие в Скерневицы или ее грусть и упреки?.."
Он не мог заснуть до утра; его терзали сомнения и вопросы чрезвычайной важности.
"Может ли оконное стекло едва освещенного вагона что-нибудь отражать? Не было ли все, что я тогда увидел, просто галлюцинацией? Знаю ли я настолько английский язык, чтобы не ошибиться в значении некоторых слов?.. Что она подумала обо мне, если я нанес ей такое оскорбление без всякой причины?.. Могут же кузен и кузина, тем более знакомые с детства, вести разговоры на щекотливые темы, не возбуждая ничьих подозрений?..
Безумец, что я натворил? А вдруг я ошибся, ослепленный бессмысленной ревностью?.. Ведь Старский волочился за баронессой, панна Изабелла об этом знала и поистине должна бы потерять всякий стыд, чтобы заводить роман с чужим любовником".
Тут он подумал, как пуста, как страшно пуста его нынешняя жизнь... Он порвал со всем, чем до сих пор занимался, порвал с людьми, а впереди не было ничего, решительно ничего! За что приняться?.. Читать фантастические романы? Производить бесцельные опыты? Поехать куда-нибудь? Жениться на Ставской? Да ведь что ни выбери, куда ни поезжай - нигде не избавиться от тоски и одиночества!
"Ну, а барон?.. - спросил он себя. - Женился на своей панне Эвелине, и что?.. Теперь помышляет об устройстве технологической лаборатории - он-то, вряд ли даже понимающий, что такое технология!.."
