Эрскин Колдуэлл - Дженни. Ближе к дому
Опустив свое полное тело на красный плюшевый диван, Дженни приветливо улыбнулась девушке.
— Ну что ж, пока у меня в доме есть свободные комнаты, я всегда готова бросить все на свете и потолковать на этот счет, — заговорила Дженни своим обычным голосом. Она сложила руки на животе и уселась поудобнее. — Не так-то легко свести концы с концами в наше время, когда только прокормиться и то стоит ужасно дорого. Это просто стыд и срам, что лавочники дерут такие деньги за свои паршивые товары да еще и обвешивают. Пришлось бы мне просить милостыню на улице, если бы я не получала время от времени хоть что-нибудь со своих комнат. Нынче для почтенной женщины на покое, вот как я, нет другого способа заработать прилично на жизнь. Если б был другой способ, я бы уж узнала про него.
Девушка наклонилась вперед на своем стуле.
— Ведь вы миссис Ройстер, правда? — спросила она.
— Деточка, я мисс Ройстер, мисс Дженни Ройстер. Не знаю, как вы, а я никогда не была замужем. А все-таки не могу сказать, чтобы я этого стыдилась. Это просто одно из несчастий моей жизни. Я все еще ношу свою девическую фамилию, и больше ничего девического во мне не осталось. Но все равно, если вы мне покажете замужнюю женщину, которая столько раз стелила себе постель и ложилась в нее, сколько я, то я вас угощу на обед самым лучшим цыпленком, какого сумею приготовить.
— О, я тоже не была замужем, мисс Ройстер. И я вовсе не собиралась задавать вам такие личные вопросы.
— Деточка, я теперь почтенная женщина на покое, — уверила ее Дженни, — и в настоящее время моя жизнь такая же приличная, как у всякого другого. И я желаю, чтобы это всем было известно.
— Но ведь вы сдадите мне комнату, не правда ли? — тревожно спросила девушка, стискивая руки на коленях. — Я целый день ищу себе комнату и просто не знаю, что мне делать, если…
— Сперва вы расскажите мне что-нибудь про себя, а потом уж я решу, как мне поступить, — осторожно ответила Дженни. Она обернулась и, строго нахмурившись, смотрела на Шорти до тех пор, пока он не перестал болтать ногами. — Я всегда сдаю с разбором, а не кому попало, мне хочется знать наверное, что под моей крышей нет никаких неподходящих элементов. Все в городе знают, что я добрая и сердечная, но есть же границы некоторым вещам, вот почему мне и приходится быть разборчивой. Кроме того, есть такие люди в нашем городе, которые завели себе привычку придираться ко всем, кому я сдаю комнату, вот почему мне и надо знать все о моих жильцах заранее. Ну, для начала вы можете сказать мне, как вас зовут и откуда вы приехали.
Черноволосая девушка, стиснув колени и сложив на них руки, подвинулась на самый краешек стула.
— Меня зовут Лоуэна Нели, — сказала она, волнуясь. — Я приехала в Сэллисоу…
— Какое хорошенькое имя для девушки! — воскликнула Дженни. Она передвинула повыше руки, сложенные на животе, и устроилась поудобнее. — Подумать только о таком хорошеньком имени и то уже приятно. Не помню, чтобы я когда-нибудь раньше слышала такое имя, и вряд ли я теперь его забуду. Лоуэна Нели, Лоуэна Нели. Оно, в самом деле, звучит очень мило и приятно, и к тому же очень идет такой хорошенькой девушке, как вы. Стоит только подумать про все эти заурядные, простые имена для девушек — вроде Этель, Берта, Нэнси и даже Шарлотта — мне даже грустно становится, как-то падаешь духом. Это просто стыд и срам, что девушкам приходится жить с такими именами, какие некоторым из них навязывают. Мне никогда не нравилось, что меня зовут Дженни, но раз я такая, тут уж ничего не поделаешь. Каждый раз как, бывало, придумаю себе имя покрасивее и попрошу, чтобы меня так называли, люди мне говорят, что Дженни мне больше подходит и ни за что не хотят звать меня по-другому[5]. Я просто завидую вам, что у вас такое хорошенькое имя. Лоуэна Нели, Лоуэна Нели.
Девушка понимающе улыбнулась.
— А теперь давайте дальше, расскажите мне еще что-нибудь про себя, — сказала Дженни.
— Так вот, я приехала в Сэллисоу нынче утром на автобусе и везде искала себе комнату. Я заходила в десятки домов. Прочла все объявления в газете, смотрела вывески на домах, но нигде ничего не нашла. Одни говорили сначала, что у них сдаются комнаты, потом отказывали, неизвестно почему. Или говорили мне, что они решили больше не сдавать комнат или что плата будет мне не по карману. И так было везде, куда бы я ни зашла. Я так устала и отчаялась, что совсем не знала, как мне быть, и наконец вернулась на автобусную остановку и села отдохнуть. Должно быть, я заплакала, и тут один шофер такси спросил, что со мной случилось. Я ему рассказала, и он на это ответил, что если кто-нибудь в городе и сдаст мне комнату, так это вы. Я не была уверена, можно ли на него положиться, а теперь очень рада, что послушала его.
— В Сэллисоу есть такие шоферы, которым можно верить, а есть и такие, которым верить нельзя, — это вы должны запомнить на будущее. Одно могу сказать, на этот раз вам попался шофер из надежных. А теперь скажите, откуда вы приехали?
— Я приехала из Дженкинстауна — это милях в тридцати пяти отсюда. В округе Пальметто.
— Я знаю про Дженкинстаун, слыхала про него, — сказала Дженни, — но все как-то не было времени съездить туда и посмотреть самой. Говорят, там разводят много арбузов и дынь. Арбузы я не так люблю, зато дыни просто обожаю. У меня слюнки текут, как только про них подумаю. Каждый год я жду не дождусь, пока дыни поспеют, а потом объедаюсь ими все лето. Вот это единственное, что мне никогда в жизни не надоедало.
— Мой отец разводит дыни на своей ферме под Дженкинстауном, — опять улыбнувшись, сказала Лоуэна. — Каждый год он засевает дынями целые акры. Когда я жила дома, я помогала собирать их и грузить на машины. Иногда он собирал больше, чем мог продать, и остаток приходилось скармливать свиньям.
— Вот это стыд и срам! Кормить дынями свиней, когда я сама готова объедаться ими по-свински!
Закрыв глаза и словно думая о своих любимых дынях, Дженни сложила руки на животе.
— Ну, расскажите мне еще что-нибудь про себя, — сказала она немного погодя. — Почему вы приехали в Сэллисоу и стали искать комнату?
— Я хочу найти какую-нибудь конторскую работу, — вся просияв, отвечала Лоуэна. — Два года я училась в коммерческом колледже, и теперь мне хочется получить место секретаря. Я хорошо знаю стенографию, могу писать на машинке все, что угодно, умею вести отчетность. И на всяких счетных машинах я тоже могу работать. Всему этому я научилась в коммерческом колледже. Дженкинстаун такой маленький городок, что там вообще очень трудно получить работу. Я и решила поехать в Сэллисоу — я знаю, что могу найти здесь место получше.
Дженни медленно покачала головой.
— Не знаю, как вам сказать. Сэллисоу не такой уж большой город. В нем живет всего тысяч пять человек, и из года в год он никак не становится больше. Вот почему здесь не так-то легко найти работу. Но я не хочу вас разочаровывать. Молодежь вроде вас всегда находит то, что ищет. Думаю, что докторам и адвокатам часто приходится искать заместительниц девушкам, которые почему-нибудь бросают работу — выходят замуж, рожают или еще что-нибудь. Потом у нас есть электрическая и газовая компания, банки, правительственные учреждения. Если подумать как следует, так, по-моему, когда вы познакомитесь поближе с кем-нибудь из наших воротил в здании суда…
Дженни остановилась, не договорив того, что хотела сказать. В тишине гостиной она задумчиво глядела на черноволосую девушку. Во время разговора были минуты, когда Лоуэна держалась застенчиво и замкнуто, словно чего-то боялась и тревожилась, но когда она улыбалась, то вся ее повадка делалась наивной и доверчивой, как у беззаботной девочки-школьницы. Чем дальше Дженни смотрела на нее, тем привлекательней и трогательней она ей казалась. Густые волосы Лоуэны были черные с синим отливом, кожа смуглая, словно от загара. Она была тоненькая, среднего роста, с изящными руками и мягкими чертами лица и выглядела не старше двадцати с чем-нибудь лет.
— Я, право, любуюсь вашими прелестными черными волосами, — сказала Дженни с завистливой ноткой в голосе. Ее тяжелая грудь поднялась и опустилась с глубоким вздохом. — Может, вы еще слишком молоды и не знаете, какое это счастье иметь такие красивые волосы. Вы видите, чем меня наделила природа, и вам остается только спросить, если хотите знать, какое это было горе и несчастье. Мне просто стыдно становится за свои жалкие косички, как взгляну на ваши прелестные волосы. Я все перепробовала, что только в голову приходило и что под руку попадало, лишь бы мои волосы выглядели хоть немножко получше, но ничего не помогает. Всегда они были вот такие, как сейчас. Сколько я денег потратила на всякие эликсиры, краски, промывания и на все, что только продается в аптеках, а они все-таки выглядят бог знает как, если не хуже. Поверьте моему слову, Лоуэна, вам надо благодарить свою счастливую звезду за то, что у вас такие волосы.
