Давай никому не скажем
— Разговаривала по душам с твоей мамой, — пролепетала, бессовестно тая.
— И что интересного она обо мне рассказала? — целуя мочку уха, прошептал он.
— Ничего, кроме того, что ты наркоман и бабник, — прикрыла глаза, откинув голову назад.
— Моя мама просто чудо, — хмыкнул, продолжая доводить до исступления своими прикосновениями.
Когда он нашел губами мои губы, я честно пыталась сопротивляться, испытывая нервное напряжение от того, что где-то за стеной находятся его родители и сестра. Но его прикосновения обезоруживали, его поцелуи не давали ни единого шанса отступить и сказать нет.
— Я соскучился по тебе, — выдохнул он, и внизу живота вспыхнуло адское пламя.
Воспоминания о ночи, проведенной вместе в его день рождения, и так не отпускали ни на секунду, а сейчас, находясь в плену его нежных рук, его ищущих мягких губ, было особенно томительно находиться рядом и ограничиваться одними поцелуями.
Я позволила себе расслабиться, позволила ему целовать себя. Совершенно забыв об осторожности, позволила своим рукам гладить его широкую спину под задранной футболкой.
Я думала: ну хотя бы еще одну минуту, одну секунду...
— Я все-таки решила приготовить вам ча... — В дверях застыла Нонна Вахтанговна.
На подносе в двух изящных фарфоровых чашках дымился ароматный чай.
Она удивленно раскрыла рот, глаза округлились. Чашки мелко завибрировали, позвякивая о блюдца. Ее руки дрожали.
Я отпрянула от Яна и, схватив сумку, быстро выбежала из комнаты, едва не сбив Нонну Вахтанговну с ног.
Пока бежала по лестнице, ожидала проклятий в спину, ругательств, но было тихо. И эта тишина пугала больше, чем неустроенный скандал.
Ян бросился следом и догнал меня, когда я застегивала сапоги. Руки не слушались, собачка молнии выскальзывала из пальцев.
— Все будет хорошо, послушай! Я с ней поговорю, — он взялся ладонями за мое лицо, уверенно заглядывая в глаза. — Ничего страшного не произошло, мне девятнадцать лет, я давно не мальчик и я имею право жить так, как хочу, встречаться с девушкой, которую люблю. Я уйду из дома, мы будем жить вместе, слышишь?
Он сказал «люблю». В другой ситуации я бы порхала от счастья, но сейчас, после произошедшего в его спальне...
Меня бил озноб, в голове вереница разнообразных мыслей. И осознание того, что это конец.
Я видела ее глаза... этот взгляд. Она не простит мне этого. Не простит этого нам.
— Прости, я… я пойду, — повесив сумку на плечо, торопливо выскользнула из дома.
— Увидимся завтра! Обязательно! Поняла? — прокричал он мне вслед, но я ничего не ответила, спешно покидая территорию дома.
Лишь оказавшись за высокими воротами, смогла наконец выдохнуть. Но руки до сих пор сотрясала мелкая дрожь, пелена страха окутала разум: недавнее адское пламя сменилось могильным холодом.
Я не боялась вылететь с работы, не боялась осуждения людей.
Я боялась потерять его.
Боялась, что если вмешаются его родители, то мы точно не сможем быть вместе. А они вмешаются! Просто не может быть иначе!
Неверными шагами удалялась от дома, роняя слезы и коря себя за произошедшее.
Надо было быть осторожнее, надо было предвидеть...
Возможно, потом, позже, когда Ян бы ее постепенно подготовил, она, может, и приняла бы наш роман, но не сейчас, не вот так, как снег на голову.
Мимо промчалась машина Романа Алексеевича. Почему-то вдруг совершенно ни к месту вспомнила, что утром мне показалось, что видела ее возле остановки у барака.
Конечно, это был не он, ему там просто нечего делать...
Сейчас он войдет в дом, и Нонна Вахтанговна огорошит его новостью, что их сын крутит шашни с нищей преподавательницей, дочерью алкоголички.
Это конец.
Я брела, не разбирая дороги, игнорируя мелко накрапывающий дождь. Не замечая ничего вокруг, прошла остановку, но даже не обернулась, продолжая свой бессмысленный путь.
Если я его потеряю, то жизнь вообще не имеет смысла.
---
*Только ты можешь сделать этот мир правильным. Только ты.
Only You (And You Alone) (с англ. — «Только ты (и ты одна)» — популярная песня 1950-х, группа «The Platters».
