Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса
– А что еще вы успели понять?
– Оба раза по случайному совпадению Блессингтон был на прогулке. Эти двое специально выбрали столь поздний час для своего визита, чтобы в приемной не было других пациентов. Однако именно в это время Блессингтон совершает вечерний моцион; следовательно, они не слишком хорошо осведомлены о происходящем в доме. Их не интересовало его добро, иначе в комнате остались бы следы беспорядка. Кроме того, в глазах Блессингтона я прочитал страх за собственную жизнь. Я не верю, что человек может нажить себе таких злостных врагов и не знать об этом. Он наверняка знает, кто они такие, но по каким-то причинам скрыл это от нас. Я допускаю, что завтра он окажется более разговорчивым.
– А вы не рассматривали другой альтернативы – до смешного неправдоподобной, но теоретически все-таки возможной? – спросил я. – Что, если всю эту историю о припадочном русском доктор Тревельян выдумал сам для того, чтобы забраться в комнату Блессингтона?
В свете газового фонаря я увидел, что мое блестящее умозаключение вызвало у Холмса улыбку.
– Дорогой вы мой дружище, – сказал он, – это было первое, что пришло мне в голову, но факты не подтвердили этой версии. Я думаю, доктор сказал правду. Сын русского графа оставил на ковре следы, и я имел возможность сравнить их со следами доктора Тревельяна. Так вот – те следы были оставлены ботинками с квадратными носами, а доктор носит туфли с заостренным мыском – кстати, Блессингтон тоже. Кроме того, отпечаток ноги доктора почти на полтора дюйма короче. Нет, в отношении доктора Тревельяна у меня нет никаких сомнений. Давайте ляжем сегодня пораньше: я буду удивлен, если завтра утром мы не получим новых известий с Брук-стрит.
Предсказание Шерлока Холмса сбылось, и весьма драматичным образом. В половине восьмого утра, в бледных лучах рассветного солнца, я увидел возле своей кровати Холмса в домашнем халате.
– Вставайте, Уотсон, нас ждет экипаж, – произнес он.
– А что случилось?
– Дело, связанное с Брук-стрит.
– Есть новости?
– Печальные, но требующие серьезного осмысления, – сказал он, поднимая штору. – Взгляните на этот листок, вырванный из тетрадки. Послание нацарапано второпях, простым карандашом. «Ради Бога, немедленно приезжайте. П.Т.». Должно быть, наш друг доктор сильно волновался, когда писал эту записку. Идемте, мой дорогой друг, дело не терпит отлагательства.
Через четверть часа мы снова оказались в доме доктора Тревельяна. Он выбежал нам навстречу с перекошенным от ужаса лицом.
– Ох, тут такие дела! – воскликнул он, сжимая пальцами виски.
– Что такое?
– Блессингтон совершил самоубийство!
Холмс присвистнул.
– Повесился сегодня ночью.
Мы вошли в дом и проследовали за доктором в приемную.
– Я с трудом понимаю, что происходит, – причитал он на ходу. – Полиция уже здесь. Они вытрясли из меня всю душу.
– Когда вы обнаружили его?
– Рано утром он всегда пьет чай. Когда горничная зашла к нему в семь часов, бедняга болтался в петле посреди комнаты. Он подвесил толстую веревку на большой крюк, к которому крепится тяжелая люстра, и спрыгнул с той самой коробки, которую вчера показывал нам.
Холмс с минуту стоял в глубокой задумчивости.
– С вашего позволения я пройду наверх и взгляну на место происшествия, – сказал он.
Все вместе мы поднялись на второй этаж.
В спальне Блессингтона нас ожидало страшное зрелище. Я уже говорил, что постоянный пациент доктора Тревельяна был рыхлым и грузным, но сейчас его опухшее и отяжелевшее тело утратило всякое сходство с человеческим существом. Голова висела, как у цыпленка, которому свернули шею, отчего тело казалось еще более тучным. На нем была лишь длинная ночная сорочка, из-под нее торчали окоченевшие и неестественно распухшие лодыжки и ступни. Рядом с телом стоял молодцеватый полицейский инспектор и делал какие-то пометки в своем блокноте.
– А-а, мистер Холмс, – сердечно приветствовал он моего друга. – Рад встрече с вами.
– Доброе утро, Лэннер, – ответил Холмс. – Я уверен, вы не станете возражать против моего присутствия. Вы уже слышали предысторию этой трагедии?
– Так, кое-что.
– Ну и каково ваше мнение?
– Насколько я понимаю, человек потерял голову от страха. Взгляните на постель – он провел беспокойную ночь. Вот довольно глубокий отпечаток его тела. Вы знаете: самоубийства чаще всего совершаются в пять часов утра. Примерно в это время он и повесился. Похоже, это был заранее продуманный поступок.
Я тоже решил внести свою лепту:
– Если судить по степени окоченения мышц, он умер три часа назад.
– Вы не увидели в комнате чего-нибудь необычного? – спросил Холмс.
– Отвертку и несколько шурупов на полочке над умывальником. Он много курил в эту ночь: в камине я насчитал четыре сигарных окурка.
– Хм! – сказал Холмс. – А где мундштук Блессингтона?
– Мундштука я не нашел.
– А портсигар?
– Да, он был в кармане его пальто.
Холмс открыл портсигар и понюхал единственную оставшуюся в нем сигару.
– О, это гаванская, а те – скручены из табака, который датчане доставляют из своих колоний в восточной Индии. Эти сигары заворачивают в солому, и, кроме того, они тоньше, чем сигары других производителей.
Холмс взял четыре окурка и изучил их с помощью карманной лупы.
– Две сигары курили через мундштук, а вот эти – без мундштука, – заключил он. – Концы тех двух сигар были обрезаны затупившимся ножом, а здесь их просто откусили отменно крепкими зубами. Это не было самоубийством, мистер Лэннер. Это было хорошо спланированное хладнокровное убийство.
– Да нет, не может быть! – вскричал инспектор.
– И почему же? – спросил я.
– Да зачем им надо было его вешать, когда они могли его просто убить? – добавил инспектор.
– А вот это нам предстоит узнать.
– И как они попали в дом?
– Через парадную дверь.
– Утром она была заперта на засов.
– Значит, кто-то запер ее после их ухода.
– С чего вы это взяли?
– Я видел их следы. Дайте мне немного времени, и я смогу сказать вам более точно.
Он подошел к двери и подверг тщательному осмотру замок. Потом вынул из замка ключ и тоже осмотрел его. Кровать, ковер, стулья, каминная полка, тело убитого и веревка также стали предметом пристального изучения. Когда он наконец удовлетворил свой интерес, мы с инспектором обрезали веревку и положили убитого на пол, накрыв его простыней.
– Что вы скажете о веревке? – спросил я.
– Она лежала здесь, – сказал доктор Тревельян, вытаскивая из-под кровати большой моток веревки. – Блессингтон смертельно боялся пожара и потому держал в комнате веревку, чтобы спуститься по ней через окно, если огонь перекинется на лестницу.
– Тем самым он избавил убийц от лишних хлопот, – проговорил Холмс задумчиво. – Ну что ж, все факты мне ясны, и, думаю, сегодня днем я смогу сообщить вам причину убийства. Я захвачу с собой фотографию Блессингтона, которая стоит на каминной полке; она пригодится мне для расспросов.
– Но вы ничего не рассказали нам! – воскликнул доктор.
– О, последовательность событий не вызывает у меня никаких сомнений, – сказал Холмс. – Преступников было трое: молодой, старый и кто-то третий. Хочу обратить ваше внимание, что приметы первых двух – фальшивого русского графа и его сына – нам известны. В доме у них имелся сообщник. Я позволю себе дать вам один совет, инспектор: арестуйте мальчишку-слугу – по словам доктора, он служит у него совсем недавно.
– Постреленок пропал, – сообщил доктор Тревельян, – горничная и кухарка уже обыскались его.
Холмс пожал плечами.
– Он сыграл не такую уж малую роль в преступлении, – сказал он. – Все трое на цыпочках поднялись по лестнице: первым шагал старый, затем шел молодой и замыкал шествие неизвестный…
– Мой дорогой Холмс! – вырвалось у меня.
– Их следы на ковре не оставляют в этом сомнений. Вчера вечером я успел достаточно хорошо ознакомиться с ними. Потом они поднялись в комнату мистера Блессингтона; дверь была заперта. С помощью толстой проволоки им удалось вытолкнуть ключ из замочной скважины; даже без лупы вы увидите царапины на бородке замка.
Войдя в комнату, они первым делом заткнули рот мистеру Блессингтону кляпом. Возможно, он спал, а может быть, был так парализован страхом, что не смог даже закричать. В любом случае стены здесь толстые; кричи не кричи, никто не услышит.
Затем они связали жертву и устроили нечто вроде совета. Возможно, это было своеобразное судилище. На это ушло довольно много времени, судя по тому, что они успели выкурить по две сигары. Старший сидел на плетеном стуле и курил сигару через мундштук, младший находился вон там и стряхивал пепел на комод. Третий ходил взад-вперед по комнате. Блессингтон, полагаю, был на кровати, хотя в этом пункте я не уверен.
Ну и кончилось дело тем, что они повесили Блессингтона. Они настолько хорошо подготовились к преступлению, что, видимо, принесли с собой какой-то блок или шкив, собираясь использовать его в качестве виселицы, и захватили отвертку с шурупами, чтобы закрепить его в потолке. Но, увидев прочный крюк, они, естественно, воспользовались им и сэкономили себе время. Покончив с делом, они удалились, и сообщник закрыл за ними дверь на засов.
