Юрий Регилес - Лучик

Кто‑то вбил в дно речки в узком месте несколько кольев, сделал небольшую плотину. Вода ворчит, натыкаясь на нее. И, нарушая тишину, еще более возвращает чувство утраченного времени.

Выходит, — если бы жизнь текла тихо, гладко, мы бы могли и не заметить как она прошла?

В задумчивом одиночестве бреду, по берегу широкой сильной реки. Величественной в осеннем безмолвии. Свинцово холодная вода скользит мимо меня неудержимым потоком. Песчаные косы усеяны выброшенными в половодье, отшлифованными до белизны рогатыми корнями деревьев. Среди корней торчат серые макушки валунов…

За мной на отглаженном ветрами и дождями песке остается узенькая цепочка следов…

Замучила серость осенних дней. Давит на душу. Нагоняет тоску.

Но вот очистилось под порывами ветра небо. Стало пронзительно голубым. По — весеннему расцветились облака. Одно — огромное, синее, со сверкающими белизной краями. Другое — все белое, кружевное, словно невеста в свадебном наряде. Третье — фиолетовое, как майский цветок сон — тра- вы.

Вся эта красота отражается разноцветными бликами в играющем волнами озере.

Вот тебе и ноябрьский серый день. Вот тебе и осеннее слабеющее солнце. Праздник вокруг, да и только!

Луг, который летом косили, и поздней осенью нарядный, сочно — зеленый.

Некошеный — словно давно нечесаный старый седеющий человек.

Оголенный лес, придавленный темно — серым небом. Се- ро — фиолетовая гладь реки с матовыми полосами льда. Золотой прибрежный песок с яркими лоскутами свежего снега. Золотистые листья ивы, трепыхающиеся на ветру… Празднично одиноко.

Множество звонких птичьих голосов звучало летом в этом уголке леса. Сейчас здесь стоит хмурая осенняя тишина. Такая тягостная, что тревожно на душе.

И вдруг надо мной раздался легкий перезвон. Это пролетела стайка мелких серых птах. В обильном летнем хоре таких нежных голосов я бы и не услышал. Сейчас, приятной музыкой зазвучали они в душе.

Когда радости мало, она особенно дорога.

Земля словно поседела. Пухлый снег упал на еще не совсем согнувшуюся траву, на деревья и кусты, не до конца потерявшие листья.

Первая седина как бы подчеркивает красоту былого. Через белое волнующе проглядывает зеленое. Поражает сочетание белого, желтого и коричневого. А кричаще красное заставляет остановиться и задуматься. О чем? О разном.

Вот, словно линия жизни по ладони, бежит через белозеленый луг почему‑то оттаявшая тропинка. Изгибаясь, пошла по краю бело — черной пашни. Миновала небольшой сосновый бор. Вышла к берегу озера.

Летом здесь жили веселые туристы. Вечерами зажигали костер. Пели под гитару песни…

Теперь все следы припорошило сединой. А потом надежно закроет толстым слоем снега.

Давит осенняя дождливая непогода. Хочется в бор, в спокойное торжество сосен.

… Иду по промокшей тропинке, устланной коричневыми иголками. Вокруг темные мокрые стволы. Местами — снег. Из‑под тонкого белого слоя торчат зеленые кустики брусники. Где снега нет, — зеленеет мох… Вроде ничего особенного.

А на душе стало легко. Даже празднично.

На дворе ноябрь. Погода сумрачная. Когда же идет дождь со снегом темнеет так, как — будто наступила ночь. Состояние в природе гнетущее.

Но за прибрежными соснами слышится какое‑то пение. Кто распевает там так весело, по — весеннему?

Оказалось, волны разбили ледяные забереги. Тонкие льдинки ударяются друг о друга и звенят. Издалека кажется, что это распевают птицы — щебечет не переставая большая стая веселых птиц. Вблизи звон звучит совершенно иначе — словно звонят по уходящей осени колокола.

БЕЛЕЕ БЕРЕЗ

Сжалось все вокруг от холода. Первые морозы, да еще без снега, особенно сильны. Гнут к земле седеющую траву. Угрожают проморозить тонкие рябинки и дубки.

А вот молодая березовая роща вроде бы и рада наступающей зиме. Ярко бликует белыми стволами навстречу низкому солнцу. Словно бы кричат весело березы: «А мы не боимся морозов! Зима всегда на наших стволах!».

По зеркальному льду только что ставшего озера рассыпано множество белоснежных цветов. Их изготовил из ледяного хрусталя и инея дед Мороз. Для чего? Ради принципа — вот, мол, что я могу! Но ведь мало кто эту хрустальную красоту увидит. Мало кто этим чудом восхитится.

Однако, я же увидел. И восхитился… Значит, этот дар для меня.

Одну сторону берез облепило толстым слоем снега. Под солнечными лучами этот слой сверкает ослепительной белизной. Померкли рядом с ним белые стволы.

Зима белее берез.

Выпал обильный снег. Сказочно красиво стало в лесу. Ветви кустов переплелись замысловатым кружевным узором. Ели в снежном наряде, как в шатре. На вершинах сосен — причудливые пуховые шали.

Что‑то затрещало, нарушая лесную тишину. Это, не выдержав тяжести снега, обломилась большая сосновая ветка. Рядом лежит другая. Много веток валяется на снегу. Всяких разных. Тонкая молодая березка выгнута снегом так, что ее вершина вросла в сугроб.

Тяжелым может стать порой груз красоты. Особенно для тех, кто молод.

Еще не вечер, но уже сумрачно. Под ровным напором ветра, идущего с заснеженного озерного плеса, постукивают друг о друга оледенелые ветки прибрежных ив. То близко. То дальше. Сухо. Щелчками. Загадочно. Впечатление такое, что кто‑то за кустами идет. Лось, кабан… А может у кустов вечерняя перекличка. Может, каждый поочередно сообщает соседям — я жив, только притих, прижатый к земле морозом.

Что‑то говорит и куст высокой болотной травы, возле которого я остановился. Шуршит ровно, но вроде сердито. Видимо, жалуется, что его не занесло снегом полностью. Придется всю зиму качаться на холодном ветру.

А вот ручей спит подо льдом… Нет, неправда, где‑то шумит. Размыл тонкий слой льда на перекате, словно для того, чтобы доказать — здесь я, не промерз до дна, работаю, бегу к озеру… И тут же снова с глухим вздохом ушел под лед.

Все хотят о себе рассказать. И надо научиться внимательно каждого слушать. Чтобы понять.

Почему даже зимой крепко держатся на отдельных ветках деревьев засохшие скрюченные листья?

Присмотрелся к одной такой ветке, к другой. Оказывается, ранены они, надломлены у самого основания.

Выходит те листья, которые получали от здоровой ветки всего в достатке, и прожили свою жизнь как положено, легко покинули осенью дерево. Тем же, кому чего‑то недостало, умирать мучительно трудно.

Все вокруг покрылось сверкающим инеем. Все поражает девственной красотой. И никто никому в красоте не уступает. Одинаково нарядны и деревья, и кусты, и сухие стебли трав, возвышающиеся над снегом. Удивительно красива даже старая береза с наполовину обломленным стволом.

Сегодня в природе полное равноправие.

Красное закатное солнце опустилось очень низко. Его лучи скользят по снегу, и снег тоже кажется красным. Красного цвета иней на стеблях высоких трав, выступающих из- под снега. Красные, вернее, даже рубиновые, розы расцвели на ветвях ивовых кустов.

Откуда взяться розам в заснеженном лесу?!

Стряхнул с одной из веток иней. Вижу на ней нарост. Ну точь — в-точь как роза. Только темно — коричневый, почти черный. А мороз этот болезненный нарост в иней одел. Солнце его разукрасило. И превратился он в сказочный цветок.

Через лес тянется след «Бурана». При сильной оттепели он подтаял, а потом на морозе огрубел. Твердую дорожку присыпало тонким слоем снега, на котором четко рисуется каждый след.

Очень интересные попались на этой лесной тропе вмятины. Два узких лепестка впереди, два, чуть пошире, — за ними, и еще ниже — две точки. Словно кто нанес на снег по трафарету условное изображение розы. Целую цепочку роз.

Красиво смотрится на белом такая цепочка. Но оставил эту визитную карточку на снегу далеко не красавец, а лесное мохнатое чудище вепрь, попросту говоря, кабан.

Кто где кормится и живет, можно узнать по следам.

Тетерева наследили на луговине, поросшей мелким редким кустарником.

Кабаны взбороновали поле, где росла картошка.

Зайцы паслись у самой околицы деревни, в низине, возле ивовых кустов. Здесь же бродили и лоси…