Принцесса Юта и дудочка Крысолова - Елена Владимировна Крыжановская
Кошка громко насмешливо замурлыкала.
— Не вижу ничего смешного! — нервничала Юта. — Я сама видела огоньки на этой горе. Сама! И я при этом, можешь поверить, не спала и была в здравом уме. Вот я потом спросила у тёти Георгины, как на её трезвый взгляд, есть ли на свете драконы? Тётя сперва сказала, что это глупые выдумки, а потом задумалась и сказала, что всё может быть!
„Мы так мало знаем, Юта, — сказала она. — На свете столько удивительных и невероятных вещей“.
А Юрген, тот прямо сказал, что убедившись на личном опыте в существовании чародеев и людоедов, которых многие считают абсолютно сказочным вымыслом, логично допустить, что где-то могут жить и драконы. Где-то, а не только в сказках! Эти сказки вот чем потом обернуться могут! — Юта назидательно подняла палец и показала на древнюю надпись над порталом дома.
„А вдруг они найдут ту самую пещеру?“ — представилось Юте и она испугалась подобной мысли.
Кошка невозмутимо облизывала свою левую лапку и молчала. Юта замолчала тоже. Несколько минут она стояла, рассматривая обветшавший светлый портал здания, перевела взгляд на крыши домов вдоль улицы Флейтиста, посмотрела на колеблющиеся стрелки флюгеров на башнях и вздохнула. За спиной Юта услышала чьи-то шаги.
— Привет, Принцесса! — сказал весёлый молодой голос.
Юта вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела высокого светловолосого студента в тёмной мантии, какие носили в здешнем университете.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась Юта, ломая голову, откуда этому незнакомому парню известно её инкогнито?
Кошка тут же радостно подбежала к нему и начала тереться головой о его ногу.
— Добрый день, фрейлейн, — весело сказал он Юте и наклонился погладить кошку. — Как дела, Принцесса?
— Мрм-мрм, — ответила та.
— Её так зовут? — поинтересовалась Юта.
— Да, это кошка из антикварной лавки Вольфгангера, её зовут Принцесса.
— А вас?
— Михель[16] Вербаум, студент философии, с вашего разрешения, — представился он. — А вы, фрейлейн?
— Меня зовут Юта. Я приехала из Невского королевства.
— Сказочное везение! — обрадовался Михель. — Я, наверное, поеду на будущий год в те края и хотел бы о многом вас расспросить, если не возражаете.
— Нисколько. Я сейчас абсолютно свободна.
Юта сделала любезный реверанс и вместе с Михелем и Принцессой пошла вниз по улице.
Михелю было двадцать два года, он уже заканчивал университет. Они оживлённо болтали с Ютой обо всяких чудесах Российской земли и даже вскоре перешли на „ты“.
Михель спрашивал, правда ли, что на родине Юты улицы вымощены белым мрамором, а кое-где даже самоцветами, а купола всех церквей, даже в самых бедных деревушках сделаны из чистого золота?
— У тебя несколько идеальное представление о Российских землях, — скептически замечала Юта. — Но, к примеру, у нас в Невском королевстве внутренняя дворцовая аллея в королевском саду вымощена плитками разноцветной яшмы, добытой в Уральских горах. Если это считать самоцветом, то…
— Какая роскошь!
— Да, это было дороже, чем мрамором, но папа сказал, что мрамор не подходит для уличных дорожек, он мягкий и легко разрушается от влаги. Гораздо лучше подходит известняк, им вымощены все королевские и вельможные дачи на взморье. А известняк и ракушечник совсем дешёвый камень, зато практичный.
— Твой папа — королевский дизайнер?
— Нет, но в какой-то мере он решает эти вопросы, — уклончиво ответила Юта. — А в Московском королевстве, например, все старинные дома, сложены из белого камня. Но это не мрамор, конечно, а другой строительный камень. Над городами и правда везде видны золотые главы церквей, соборов и колоколен. И, конечно, покрыты они чистым золотом, правда очень тоненьким слоем. Гораздо большее значение для храма имеет то, что у него внутри, а не снаружи. И даже не в убранстве дело, а…
— Я понимаю. Я наверное буду поступать в одну из ваших духовных семинарий.
— А зачем так далеко ехать? — удивилась Юта. — В Германии они, я полагаю, тоже есть? Я думала, тут и греческие духовные училища есть, не только католические.
— Я выбирал и между возможностью учиться в Афинах или в Иерусалиме, был на прошлых каникулах в Греции. Там тепло и красиво. Но, всё-таки, побережье Балтики или одно из Российских королевств — это самое простое и естественное решение. Моя Марселлина[17] тоже так считает.
— Кто это, твоя невеста?
— Ты угадала.
— И ты будешь учиться на священника? Понятно теперь, чем тебе плоха католическая семинария! Их священникам нельзя жениться.
Михель серьёзно кивнул.
— Это была первая причина. Я подумал: неужели так обязательно, выбирая между любовью к Богу и любовью к девушке, предать одну из них? Мне казалось это неправильным. Я посоветовался с отцом Себастьяном, и это он предложил мне выход.
— Но сам он католик?
— Да. Но отец Себастьян рассказывал, что священником он стал гораздо раньше, чем вообще стал задумываться о Боге. Уже многие века младший сын из семей этого рода всегда делает карьеру священника. Это традиция, а не выбор самих юношей. Я, например, поступил на философский, потому что мой отец там учился. И оба моих дядей, и дедушка. Слава Богу, прадед не заканчивал университет, потому что он был неграмотным. Но, по преданиям, в философии был тоже силён, особенно после нескольких больших кружек пива! Вообще-то, я хотел изучать историю, но теперь очень даже рад, что не учусь на историческом. Что ни делается, всё к лучшему.
— А почему ты рад? — спросила Юта.
Михель смотрел куда-то поверх неё. Юта заметила идущих им навстречу ещё двоих студентов в таких же средневековых мантиях.
— Да потому что мне не хотелось бы учиться вместе с ними. — (Михель кивком указал на этих двоих). — В одном здании и то тесно, но чтоб на одной кафедре…
Юта, Михель и кошка поравнялись с двумя ещё незнакомыми Юте студентами. Один из них был похож на Кристофа: темноволосый, с тонким аристократическим лицом и тонкими чёрными усиками, а второй — светловолосый и голубоглазый, такой же, как Михель, только стриженный очень коротко. Лица у обоих тут же приняли надменное и презрительное выражение, свойственное всем мальчишкам, увидевшим своего недруга.
— Привет, Михель! У тебя новая подружка? А что скажет прекрасная булочница Марселлина? — окликнул Михеля светловолосый.
— Привет, Корнелий[18]. Змеи по-прежнему не ползают по одиночке? Это к дождю.
— Ты, святоша, не выступай! — обиделся второй приятель с тёмными усиками. — Дождь обычно предсказывают жабы! Ты мог бы спокойно убираться в своё болото и не путаться у нас под ногами!
— Болото — твой родной дом, Тритон[19],— парировал Михель. — А вот мне интересно, кто позавчера пытался обокрасть антикварную лавку? Принцесса, ты не
