Снова на привязи - Гульнара Черепашка
А еще – те, что держат на поводках беснующихся гиен.
Накато слышала, что в западных степях промышляют головорезы, приручившие гиен, приспособившие их к своему ремеслу. Но она не представляла, как такое возможно. А теперь вот увидела воочию.
И даже ей было не по себе – даром, что повредить ей никто из разбойников не сумел бы.
Налетчики выбрали самый темный час безлунной ночи, когда самые яркие звезды спустились, скрывшись за кряжами близких гор. Защитники кочевья отбивались отчаянно, но уже становилось ясно, что они проигрывают. Нападавшие действовали слаженно и стремительно.
Девица рядом с Накато рванулась к завалившемуся шатру – и рухнула наземь, пойманная веревочной петлей. Ее принялись сноровисто скручивать. Она вопила и брыкалась – внимания на это налетчики не обращали.
Вторая такая же петля опустилась на плечи самой Накато. Она не сопротивлялась. Никто не заподозрит дурного в ее покорности: женщины часто цепенели от ужаса при таких ночных нападениях.
План придумал Амади: пробраться тихонько ночью к окраине кочевья, на которое нацелились степные охотники. И позволить схватить себя вместе с другими пленницами. Никто не разберет – отсюда она или нет. А в стойбище налетчиков держат пленников и добычу от нескольких удачных набегов. Так что никто не обратит внимания на незнакомое лицо. Что пленникам за дело до лиц друг друга! Спустя время ее продадут в одно из кочевий, что бродят сейчас поблизости.
С середины стоянки донеслись надсадные вопли. И там же затявкали, захохотали гиены.
Видать, туда стянулась большая часть налетчиков.
Накато слышала об этой разбойничьей шайке, наводившей ужас на всю западную степь. В кочевье, промышлявшем исключительно грабежом, находилось несколько десятков прирученных гиен. Боги и духи ведают, как исхитрялись воины держать хищных тварей в подчинении – но те слушались хозяев. И рвали на куски всякого, кого им приказывали. По степи шайка шагала, окруженная плотным кольцом рвущихся с привязей тварей. Не было худшей участи для кочевого племени, чем оказаться на пути степных охотников.
Девица в который раз рванулась, завизжала надрывно, пронзительно. Но что она могла поделать?
Пленниц тянули в ночь, в темноту, прочь от хохота гиен, криков и сполохов пламени. В разоренном становище за спиной, разгорались пожары.
Не вспыхнула бы трава! Начало зимы, но осень в степях всегда стояла сухая, так что высохшие стебли, вытянувшиеся за лето много выше головы взрослого воина, горели стремительно и жарко. Да, вокруг становища траву вытоптали. Но, чтобы полыхнула степь, хватит одной искры, случайно долетевшей до нетронутых зарослей.
И тогда огонь не остановить. Он поглотит все вокруг, помчится стремительно во все стороны, пожирая необъятные пространства.
За спиной раздался женский визг. Накато дернулась и свалилась на колени. Веревочная петля дернула ее, опрокинула наземь. Случайная неловкость – но удивительно удачно пришлась. Кто поверит, что эта спотыкающаяся девица – шпионка колдуна? Грубая рука ухватила за плечо, вздернула на ноги. Толкнула вперед.
Далеко позади кто-то орал, срываясь на визг. Взвыли, затявкали гиены. Накато распласталась на земле, когда тяжелая ладонь опустилась на голову, придавила.
Рядом, всхлипывая и поскуливая, валились в истоптанную траву другие пленницы. Над головами засвистело. Вот один из налетчиков, что гнали женщин, свалился со стрелой в груди. Несколько стрел истыкали гиену, и та завалилась, визжа и хрипя, забилась, вырывая поводок из рук хозяина. Тот не удержал зверя, сам распластался на земле, чтобы его не задело стрелой – и раненая гиена в ярости кинулась на ближайшую невольницу. Та заверещала, когда острые когти располосовали кожу на боку и спине.
Клыки сомкнулись на шее – и женщина, захрипев, стихла. Гиена тоже замерла – клыков она так и не разжала.
Еще одна из пленниц вскочила, рванулась прочь – очередная стрела досталась ей.
Накато попыталась вывернуть шею, оглянуться.
Что это – воины кочевья, вместо того, чтобы отбиваться от степных охотников, решили засыпать стрелами своих же женщин, очутившихся в руках врагов?
В землю совсем рядом вонзилась горящая стрела. Накато дернулась и в ужасе уставилась на дрожащее древко. От огонька на острие начала тлеть высохшая трава. Она принялась руками прибивать крохотное пока что пламя.
Дождь из стрел прекратился так же внезапно, как и начался. Тут и там потянулись дымки ввысь. Воины налетчиков вскакивали, кидались тушить начинающийся пожар.
Накато взвизгнула от неожиданности, когда сверху опустилась с размаху тяжелая кожаная накидка, хлопнув краем ей по голове. В то же мгновение ее дернули грубо кверху, пихнули и погнали с остальными женщинами дальше.
Кто-то из пленниц поскуливал, кто-то рыдал и выл. Но вырваться и бежать назад не пыталась больше ни одна.
Когда вопли и грохот остались позади, перепуганных женщин пинками согнали в колонну по трое и связали между собой. Одежду с тех, у кого она была, содрали и ткань забрали. Нагота осталась прикрыта лишь у рабынь, одетых в сплетенные из сухой травы накидки и набедренные повязки.
Зазвучали насмешки – бывшие рабыни осмелели, приободрились. Первый испуг, должно быть, прошел. И женщины сообразили, что разницы нет – чьими рабынями быть.
Налетчики не мешали им болтать. И их резкие голоса разносились далеко окрест. Бывшие рабыни поносили бывших наложниц, жен, дочек и сестер воинов, приближенных к главе кочевья. Те шагали, цепляясь за неровную почву спутанными ногами – голые, понурые, растерянные. Вид у них сейчас был куда более жалкий, чем у недавних рабынь. Плач и злые насмешки сопровождали печальную процессию.
Вокруг рыскали гиены, рвущиеся с поводков. Степные разбойники ухмылялись, глядя на них, довольные – добычу они взяли нынче знатную.
В стороне Накато услышала шум двигающегося кочевья. Это – тоже разбойники! – озарило ее. Там, должно быть, основная масса налетчиков. Наверное, там – их шатры, вьючные животные, добытые во время налета ценности. Наверное, и стадо разгромленного кочевья они угнали. Как минимум – часть его. Часть животных, должно быть, убили, забрали мясо.
Уцелел ли хоть кто-нибудь после налета? Если только очень немногие. Да и те наверняка ранены. И то, если разбойники не добивали оставшихся, уходя.
Последнее, впрочем, не ее забота. Да и угнанным налетчиками женщинам безразлично – их навряд ли станет кто-то искать и отбивать. Оставшимся в живых – если таковые найдутся – наверняка будет не до того.
*** ***
По степи шли долго. Небо засветлело, а колонна пленниц все шагала.
Их вели прямо сквозь заросли травы. К началу зимы стебли высохли, сделались жесткими, неподатливыми. Метелки колосьев качались высоко над головами, длинные острые листья
