Я есть Любовь! - Уваров Максимилиан Сергеевич
Музыка подхватывает нас и начинает кружить по залу, словно лепестки цветка, которыми играет ветер. На душе у меня становится так, словно скоро Рождество, а я ребенок, ждущий праздника и подарков. Тата прекрасная партнерша. Она любит и понимает меня. Она не испугалась танцевать со мной, как испугалась Аннушка.
– Вацлав, не обижайся, но я не могу и не хочу быть второй в дуэте с тобой, – сказала мне Павлова. Я не обиделся и не рассердился. Аннушка не моя партнерша. Она в танце слушает себя, а Тата доверяется мне. Поэтому я танцую с Татой.
– Стоп! Стоп! – кричит из зала Миша. – Вацлав, руки мягче, изящней… Постановка рук должна быть женской. Томочка, покажи Вацлаву!
Тата поднимает руки вверх, и ее кисти расходятся, как лепестки не распустившегося до конца бутона. Я не понимаю, кого я играю. Ведь все па мужские – и как могут с этим сочетаться женские руки?
– Покажи свою сексуальность, Ваца, – шепчет мне Тата. – Ты ведь с Сергеем Павловичем не совсем мужчина. Сыграй это на сцене.
Я смотрю в зал и вижу ЕГО улыбку. Такая же улыбка была на ЕГО губах два дня назад. Ночью, когда я оседлал его член сверху.
– Разве может сравниться с тобой женщина? Разве женщина может быть грациознее тебя? Разве может быть у женщины такая гибкость? – ОН проводит рукой по моей спине, мокрой от пота. – Любовь к женщине – зло. Только мужская любовь может открыть для тебя весь мир и бросить его к твоим ногам.
ЕГО рука гладит мою грудь, спускается на живот и крепко прихватывает мой напряженный член. Я продолжаю двигаться и пытаюсь удержать в себе стон. Но он вырывается через мои сжатые зубы, и за него я получаю ЕГО горячий поцелуй.
– Ты сегодня танцевал просто великолепно, – говорит ОН, когда мы садимся в авто.
Я танцевал для НЕГО. Не для Фокина, не для Таты. Только для НЕГО. И живу я только для НЕГО. Я люблю танцевать и ЕГО люблю. Мне нужно в жизни только танцевать и любить ЕГО.
– Ваца, тебе еще нужно кушать и спать, – смеется ОН. – А еще ты любишь дорогие подарки. Ведь любишь? – я смеюсь и сознаюсь, что люблю. – Давай заедем к Картье и подберем тебе под перстень пару запонок. А потом поедем ужинать.
Запонок мы не купили. Зато ОН приобрел пресс-папье из красного дерева с золотой инкрустацией и золотое перо. Мне не жалко, что запонок под кольцо не было. Мне достаточно кольца. Оно всегда сверкает у меня на пальце. Платиновое. С большим сапфиром.
Сидя за столом в шикарной ресторации и поедая лангустов в пряном соусе с лимоном, я с удовольствием слушаю ЕГО рассказы о путешествиях и удивляюсь. Почему ОН со мной? ОН умный и сильный. Я не умный и слабый. ОН столько путешествовал и столько повидал. Я почти нигде не был. Даже Париж я толком не знаю, потому что все время репетирую и танцую. Я скучный и замкнутый. ОН прекрасный рассказчик и открытый человек.
– Ваца, мне все равно, какой ты. Главное, что это ты и что ты мой. А если хочешь путешествовать, то мы с тобой обязательно это сделаем. После закрытия сезона поедем с тобой в прекрасную Элладу. Я покажу тебе огромный голубой океан, высокие зубы скал, прекрасный Акрополь, дивные статуи и фрески. Я кину к твоим ногам весь мир, мой мальчик. Он будет твоим, как и я…
========== Глава 18 ==========
Меня угнетает полумрак комнаты. Меня тошнит от тонкой струйки дыма, идущей от палочки, и от дребезжащей музыки мне не спокойно.
– В вашем муже поселился Див. Это он сводит его с ума, – говорит очередная знахарка. По ее словам, она из Индии. У нее длинные седые волосы и красное пятно на лбу, словно след от пули.
Меня тошнит все сильнее, и содержимое желудка вырывается прямо на стол.
– Вам нужно пить чай, который я вам дам, и читать мантры по несколько раз в день. Это поможет выгнать Дива, – говорит знахарка.
Я не хочу больше ходить к этим людям. Они не понимают меня. Они просто хотят денег. Я не буду пить их отвратительные настои и слушать их бред. Я не болен! Во мне нет Дивов и бесов. Я просто устал от этой жизни. Мне не для кого жить. Я просто существую. Я не живу.
Дома жена пытается дать мне чай, который советовала пить знахарка. Она бубнит какие-то непонятные слова и снова зажигает благовония. Я хватаю палочку и гашу ее в чае, а саму чашку кидаю об пол. Мне не нужны эти лекарства! Мне не нужно ничего, что вы можете мне предложить! И снова крепкие руки, укол иглы и черное забытье…
– Ваца, дорогой! Смотри, кто к тебе пришел! – жена открывает дверь моей комнаты и впускает в нее запах готовящейся на кухне еды.
Я настораживаюсь. Неужели? Неужели пришел тот, чье имя я никогда не решался произносить вслух? Неужели я снова увижу ЕГО лицо. Почувствую запах ЕГО парфюма, и ЕГО теплая рука накроет мою, когда никто не будет смотреть?
