Василий Гурковский - Никто не уполномочивал. (Просто думаю так)
Учителям начальных классов во много раз тяжелее работать с детьми, чем учителям – предметникам. Им приходится заполнять внутренний мир каждого ученика буквально с нуля. Уже начиная с 4–5 класса, дети не задают жизненных вопросов, типа – почему вода в речке течет или солнце всходит и заходит, а соль соленая, а сахар почему сладкий…Все это они уже «узнали» в начальной школе и пришли в старшие классы подготовленными.
Коэффициент полезной отдачи преподавателя младших классов, в силу таких обстоятельств, конечно выше. Даже не по обязанности, а по сути. С обязательным присутствием определенной доли нежности. Если работать с рассадой овощных культур и многолетних насаждений, приходится больше с нежностью физической, то, работая с «рассадой» человеческой, коей являются ученики младших классов, не обойтись без нежности душевной, сердечной, если хотите. И каждому в отдельности, вложить частичку себя. Не всем это дано (вложить), значит, не всем выпало и получить…
Мне повезло…66 лет назад, 1 сентября 1947 года, я пришел в 1-й класс Слободзейской средней школы № 2 и впервые увидел ее,…свою первую учительницу, Александру Филаретовну Дидковскую. Вижу тот день и сегодня: молодая, красивая, большая (мы-то все маленькие), светлые волосы длинными такими локонами, строгая на вид…
Признаюсь, момент первого знакомства, мне запомнился на всю жизнь, а вот обратное действие – какими мы ей показались при этом, мне представилось, только сейчас, когда уже ни учителя, ни многих одноклассников нет на свете. Я представил себе, какими она увидела нас… Нас, родившихся до войны, нас, оставшихся в живых, после трех лет вражеской оккупации и страшнейшего голода, в зиму 1946-47 годов. " Обтянутые кожей кости, большая голова и огромные глаза " (это она обо мне, первокласснике, запомнила) и жадность к знаниям». Да, для нас школа тогда, была окном в мир. Дома – ни одной книжки и, хотя я к школе умел уже читать – читать было нечего, а интересно.
Мама моя тогда работала в райисполкоме, ныне старом двухэтажном здании, рядом с бывшим сельсоветом на молдавской части села. Там, в подвале, располагалась в то время редакция районной газеты «Каля сталинистэ» (Сталинский путь). Как-то мне редактор подарил новогодний номер газеты (под 1947 год), вот я и читал этот номер восемь месяцев. До самого начала учебного года. Газета вся истерлась, а я берег ее от приходящих взрослых, чтобы на курево не порвали. Я это к тому, что в школу мы шли с охотой и тем, кто умел читать – разрешили брать книги из школьной библиотеки. Это было здорово.
Наш первый класс – А, хотя был для нее первым с начала до конца, то есть на весь начальный цикл – 4 года, но до нас, она и другие преподаватели, «подтягивали» бывших довоенных учеников, на период войны оторванных от школы. Кто закончил один-два-три класса да начала войны – начиная с 1944 года – доучивали до 4-х классов. Тогда это был обязательный образовательный уровень. Без 4-х классов– не брали даже в армию. Вот и ходили великовозрастные ребята в младшие классы. Дядя мой, например, ходил в 4-й класс, когда я пошел в первый, но мне было 7 лет, а ему – 18…Как доучивали довоенных школьников – это отдельная тема. Не было у них ни парт, ни книг. Писали на полях газет, на вырванных чистых листах из довоенных тетрадей, сшитых нитками. Не было ничего, ни тепла, ни света, ни еды, ни одежды…
Несколько прибывших учителей с разных мест, разребали все эти «завалы». Среди них и молодая чета Дидковских, Евгений Иванович и Александра Филаретовна. Офицер– фронтовик, Евгений Иванович, был назначен директором школы (того, что от нее осталось), Александра Филаретовна, стала учительницей младших классов. Он по крупицам собирал школу по большому счету, она ковала ее фундамент, ибо без начального образования не могло быть у школы будущего. А до этого – он был на фронте, а она три года мыкалась с годовалым ребенком по оккупированной врагом Украине…
Я даже никогда не спрашивал у нее, как она жила в годы оккупации, так как моя мать прошла точно такой путь. И не дай Господь кому-то его повторить…
Довольно долго семья Дидковских жила при школе. Это было очень неудобно со всех сторон. Даже белье приходилось после стирки вывешивать по ночам, в школьном же дворе. Получалось так, что они находились в школе круглосуточно – и работали и жили. Был у них единственный сын, Володя, мой ровесник и одноклассник. Ему в нашем классе было труднее всех. Мама-учительница сразу и на все 4 года, посадила его на первую парту, рядом со столом учителя. Была у нее довольно солидная дубовая указка, она почти постоянно держала ее в руках и довольно часто Володя, попадал в сектор деятельности этой " указки»… Учительница никогда никого той указкой не трогала, кроме сына…Он принимал «указания» за нас, за всех, все 4 года… По учебе мы вдвоем шли ровно. Конечно, у меня условия и возможности, были похуже, но учился я легко и с интересом. Учительница это понимала и, зная мой энергичный характер, на все эти годы, отправила меня на последнюю парту, подальше от греха. Володя моему месту очень завидовал, но ничего изменить не мог, пока мы не перешли в 5-й класс.
Для Александры Филаретовны, мы были как родные дети. Даже среди нас, обездоленных судьбой в целом, были дети, где в семье одна мать и двое-трое детей еще. Сам видел, особенно в первые годы, как она на перемене, шла к себе в квартиру и вела мальчика или девочку, чтоб чем-то подкормить, или во что-то приодеть. То какой-то пирожок ткнет кому– то в руку или кусочек хлеба с подсолнечным маслом, то еще что-нибудь. Она видела, кому совсем плохо и старалась как-то незаметно (мы были голодные, но гордые!), чем-то помочь.
Оживала страна, оживали и мы, дети войны. Пролетели 4 года. Мы все перешли в 5-й класс, а Александра Филаретовна, опять приняла 1-А класс, чтобы снова наполнить уже новых ребят своими знаниями, добротой, заботой и лаской. И так повторялось десяток раз. Всю ее отданную детям (читай людям) жизнь. Возможно кому-то это покажется неинтересным, однообразным и утомительным, но она так не считала, да и все такие, как она, подвижники, тоже… Кроме упомянутой семьи Дидковских, уже в старших классах, меня учили – сестра Евгения Ивановича – Анна Ивановна Дидковская и ее муж, Василий Федорович Копай-Гора. Позже, в начале пятидесятых, на работу в школу пришла и их младшая сестра – Галина Ивановна Дидковская. Более сотни лет династия Дидковских держала высокую марку учителя в нашей школе. Они были Учителями и людьми с заглавной буквы. И именно при них, было построено новое здание школы, а сама школа прочно вошла в разряд лучших в районе.
В 1954 году – я уехал поднимать целину в Казахстан. Приезжая в отпуск, узнавал новости, в том числе и по семье Дидковских. Евгений Иванович и Александра Филаретовна, так и работали в нашей школе. Построили новый дом, красивый, просторный, в хорошем месте, ушли, наконец, с территории школы и зажили счастливо…
Володя окончил школу, потом институт, женился, защитил кандидатскую диссертацию, получил степень кандидата химических наук и работал в известном НИИ в Киеве. Регулярно приезжал в отпуск. Помогал и радовал отца с матерью успехами по службе и нормальной семейной жизнью…
После 22 лет отсутствия, вернулся в Слободзею и я. Не стал сразу, как говорится, лезть в глаза и напоминать о себе знатным родственникам и своей первой учительнице. После нас у нее уже прошли многие десятки выпусков, всех и не упомнит. Но случилось так, что в конце 1981 года, группу лучших пропагандистов партийной, комсомольской и экономической учебы Слободзейского района, направили в порядке поощрения, на экскурсию, в Ленинград. В составе группы оказался я и Евгений Иванович Дидковский. Он так и был в то время директором 2-й школы. Как-то вечером разговорились, я спросил, у него, как там Александра Филаретовна, как Володя. Евгений Иванович внимательно на меня посмотрел, да как закричит: " Так это ж, Вася – чемпион, Гурковский!? Где же ты был эти 25 лет?».
Дело в том, что однажды когда я еще учился в 7-ом классе, мы сидели в аудитории, учитель запаздывал, ну я и решил показать " класс», пока никого нет… Я сказал одноклассникам, что прыгну со стола учителя – на подоконник…Задом… Там было довольно далеко, «передом» не каждый допрыгнет, но я был тогда чемпионом района по прыжкам в длину, ну а в школе – прыгал с места дальше десятиклассников, поэтому и решил сделать уникальный прыжок. И все бы обошлось, но именно в тот момент, когда я уже начинал прыгать – открылась дверь, и вошел наш директор, Евгений Иванович, с каким-то мужчиной (позже оказалось, что это был инспектор РОНО…). Они сорвали мне прыжок и я, потеряв равновесие, вылетел на улицу через стекло, благополучно приземлился на спину, хорошо, что был первый этаж. Мне потом ребята рассказывали, что и директор и инспектор, были сперва в шоке, но, подойдя в разбитому окну, увидели, как я убегая, перемахнул через церковный забор (церковь была рядом) и непроизвольно рассмеялись. И вот через 27 лет, директор вспомнил мой уникальный прыжок, наверно больше подобного не было. Пригласил меня к ним домой. По приезду, я посетил их, пообщались, и с тех пор, все эти 32 года, мы поддерживали отношения, близкие к родственным. Уже они оба были на пенсии, жили по– доброму. Радовались Володиным и моим успехам.
