Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай - Анна Виор
Люди стали рассаживаться, продолжая восхвалять на все лады талант «менястреля», кто-то выразил догадку, что он личный музыкант Совета Семи, некоторые говорили, что он идет на поклон к их князю, чтобы дарить лучшую в мире музыку Божену Истребителю. Девушки ахали и охали. Скрипач плакал над своей скрипкой, причитая, что не может повторить даже трех нот из сыгранного. Джай и сам не сможет повторить эту мелодию – такова уж Музыка Силы… Корчмарь раздувался от гордости, что в его заведении этакие гости.
Джай подозвал подавальщицу и заказал еще миску тушеного с овощами мяса, пирог со свининой, сыра и вина. Вино тут, конечно, отвратительное по сравнению с привычным ему междуморским, но он давненько и вовсе никакого не пил.
Ел с аппетитом, прислушиваясь к сплетням, которые на ходу выдумывали про него люди (один из Путей, доступных Джаю, позволял ему слышать то, что не различит ухо обычного человека), усмехался и качал головой - вот же фантазия!
Гул возбужденных голосов вдруг затих, люди стали опасливо озираться куда-то в сторону двери.
Мягко ступая босыми ногами по деревянному полу, в полной тишине прямо к нему медленно шла растрепанная, чумазая, худущая и бледная, как сама смерть, девушка. На фоне впалых щек и синяков вокруг глаз – очи ее, и без того большие, казали просто огромными. Они были черными… чернее ночи, глубже неба, лишенного звезд. Сухие ее губы шевелились беззвучно, а костлявые длинные пальцы тянулись к нему…
- Это что за призрак?.. – послышалось приглушенное бормотание Адонаша.
- Ты тоже ее видишь?.. – пролепетал Скайси.
Джай застыл с наполовину обглоданной костью в одной руке и кружкой вина в другой, по его подбородку стекал жир… Он судорожно проглотил недожеванный кусок мяса… Девушка смотрела прямо на него.
Она подошла уже на расстояние не больше двух шагов, вытянула руки со скрюченными пальцами, и ему показалось, что она тянется к его шее.
- Убей… Убей… Истреби… - услышал он в ее потустороннем шепоте. – Кровь… кровь… убей…
В это мгновение чьи-то руки, обхватили девушку за плечи, развернули и потянули прочь. Она не сопротивлялась, пальцы ее опустились, как и глаза, губы продолжали шептать что-то неразличимое. Высокий и крепкий мужчина, седой как лунь, с резким, будто кованным из железа лицом, осторожно, стараясь не причинить ей вреда, вывел девушку прочь.
- Ведьма…
- Ведьма!..
- Ведьма… - раздавалось со всех сторон.
Джай поежился, вспоминая привязанный к дереву труп.
Что за Рыцари Очищения? Что за ведьмы? Что за дикие нравы?
Вспомнив о еде, а аппетит его не убавился из-за появления странной девушки, Джай отправил в род кусок сыра, запил его вином и кивнул бледному, застывшему неподвижно Скайси.
- Ты чего, брат?
- Страшная она… - прошептал он. – И… скоро умрет…
- Ты с чего это взял, монах?.. – нахмурился Адонаш.
- Они не успокоятся, пока ее не убьют, как ту… Жалко… Нельзя так!..
Над самым ухом Джая послышался звонкий женский смех.
- А ты много баллад знаешь, Астри Масэнэсс?.. – черноволосая головка, украшенная алыми лентами в тугих толстых косах, склонилась к нему из-за правого плеча.
Около Адонаша оказалась белокурая девушка, а еще с десяток смазливых мордашек светились улыбками вокруг их стола.
- Нас окружили… - прошептал он, наклонившись к Мастеру Меча.
Тот довольно ухмыльнулся.
- Доброго вам здовьячка!
За столик подсел пузатый солидный дядька, разогнав стайку девушек. Толстяк отодвинул тяжелый стул, кряхтя, грохнулся на него, поставил перед собой, прихваченную кружку с пивом.
- И тебе не болеть!.. – доброжелательно улыбнулся Джай.
- Я – Курог – пастух. У меня отара самая туточки большая. Все меня знают.
- Ну, теперь и мы тебя знаем, - сдержанно произнес Адонаш, предпочитавший, безусловно, женское общество, компании пастухов.
- Приглянулся ты мне, - обратился дядька к Джаю, - растрогала меня твоя музыка. Больно ужо она жалостливая… Поэтому, хочу предупредить… Жалко, если пропадет такой человек… Ты, менястрель, будь осторожен. На тебя Аська глаз положила. А это нехорошо… Ой, нехорошо… Она к тебе руки тянула – проклятье накладывала! Мой те совет, сходи к травнице, сними порчу! Или вон… монаха свого, - Курог кивнул в сторону Скайси, - попроси отмолить. А иначе долго не проживешь… Она так руки свои месяца три назад к Барке-пастушку, помощнику моему тянула. Так тот со скалы упал… разбился вусмерть… Сирота он был… некому за него слово замолвить, вот и спустили все это ведьме с рук. А были б родители, доложили бы князю… про ведьму про эту…
- А почему вы все говорите, что она ведьма? – Джай откинулся на спинку стула, наконец, почувствовав некоторую сытость – отток отступал. – Что она натворила?
- Так ведьма ведь! Ты разве ж не видел? А? Кто, как не ведьма?!
- И давно она такая? – Адонаш, лениво потягивая вино, косился на подмигивавшую ему блондинку, ожидающую, когда Курог уйдет.
- Да с год ужо… С год… Она дочка Бирбиса-сапожника.
- Да? – Джай взглянул на свои ноги в новых сапогах, довольно неплохих, надо признать. Он купил их сегодня у этого самого Бирбиса. Точнее обслужил его не сапожник, тот отлучился, а подмастерье.
- Если бы ее отца так в деревне не уважали, то давно отдали бы ее Рыцарям Очищения. Раньше-то Асия хорошей девушкой была, только глаз радовала. А вот год назад пропала… Три дня ее не было, а на четвертый объявилась – пришла со стороны Ведьминого леса. Растрепанная, как щас вот помню… голая… и… - он перешел на шепот, - бабы говорят, что не девушка ужо… То есть… отдалась она нечистой силе! С тех самых пор она слова человеческого не скажет, бубнит что-то, воет по-волчьи, и смеется… страшно так… Бирбис говорит, что она разум утратила, а люди говорят, что не разум – душу она свою продала - огонь жизни! Вот и мучит ее теперь порождения тьмы! Надобно ее до князя сводить… Там люди знающие… посмотрят… Скажут, что - ведьма!
- А если ее признают ведьмой, - вмешался бледный и перепуганный Скайси, - то что с ней сделают?
- Что, что?.. То же, что со всеми ведьмами делают… Повесють ее… Глаза выколють… чтоб больше никого не сглазила… Ведьма такое может. Даже после смерти может, от чтоб меня мой баран забодал!
- Спасибо за совет, Курог, - сдавленно произнес Джай, пытаясь отделаться от, всплывающего то и дело перед ним образа, мертвой растерзанной женщины, привязанной к сосне…
Тем временем в корчме прибавилось народу: сюда
