Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай - Анна Виор
Сопровождали Дишика человек семь, и седовласые, и их с Адонашем возраста (того возраста, на который они выглядели – тридцать лет для неодаренного), и совсем еще безусые сосунки. Эскорт этот дружно поднял длинный соседний стол, согнав оттуда парочку пьянчуг, и приставил к столу, где сидели Джай с товарищами и пастух.
- Шо, вы тута, прысни мне кот у сапог, пьете? Во-о-на! – Дишик снова потряс своим бутылем, - Вуривиха! Крепчайшая! Ща мы испытаем, какой ты междуморец!
- Та берет эта зараза междуморцев, как миленьких! – вмешался худой мужик с усами почти такими же длинными, как у старосты. – Я у прошлом годе купца междуморского подпоил, так тот мне три отреза шелка за два огонька продал!
- Ну ты и брехло, Пуйс! Ты ж казав, шо за три огонька?
- Та, кода я так казав?
- Молчи лучше! Вот, менястрель, спробуй! – протянул ему Дишик чашу, наполненную мутной жидкостью.
Пить Джай не хотел. Нет - опьянеть не боялся. Он не пьянеет. И не потому, что междуморец, а потому что Путь Целителя-Отсекателя тут же выведет из организма всякий яд, коим эта брага и является. Ему не нравился внешний вид и запах пойла.
- Что это? – скривился Джай. – Конская моча?
- Да ты шо!!! – Дишик вскочил, выпучил глаза, похоже – оскорбился не на шутку. – Пе-е-ей! – заорал он громовым голосом.
И Джай, решивший не злить больше кузнеца, зажмурившись, залпом выпил налитую жидкость… Язык и горло обожгло, во внутренностях полыхнуло похлеще пламени Огненосца и пробрало жаром до самых костей.
- Молодец!.. – похвалил Дишик. – Давай еще!
- Наливай всем! – потребовал пастух.
- Наливай!..
В этот раз попробовать огня на вкус придется и Адонашу со Скайси.
Аккуратно и трепетно разливая по чаркам вуривиху, Дишик представил Джаю с друзьями всех, кого привел в корчму. Те же алчно смотрели на содержимое чаш, с нетерпением ожидая, когда будет произнесен очередной тост.
- За гостив! За чужестранцов! – Пуйс вскочил, высоко поднял руку, запрокинул голову, вылил в глотку вуривиху, задрожав, сказал: «У-ух!», и только после этого сел на место.
Увлеченные уничтожением содержимого бутыли, низинчане не заметили, как Скайси склонился к Джаю и тихо спросил:
- А можно ли исцелить душевную болезнь?
- Можно… - вздохнул Джай, понимая, что он об Асии, - но только если человек не противиться?
- Противиться?.. Исцелению?
- Да. Бывает такое… Но если физическую болячку можно исцелить и без желания больного, то душевную…
- Эй, менястрель, давай! За нашу Низинку!
Адонаш, судя по всему, собирался после этой чаши, выскользнуть из корчмы вместе с хорошенькой пухленькой блондиночкой, которая щебетала с подружками и не переставала подмигивать Мастеру.
- Тайця?.. – вдруг крикнул один из пришедших с кузнецом мужиков, обращаясь к девушке. – А ты шо тут делаешь?
- Я слушала… баллады, тата… - полепетала она.
- Ишь, шо удумали! Баллады они слушали! А ну кыш усе по домам!!! Шоб я вас тут не видел, а то щас выломаю хворостину и погону через усю деревню!!! – Слова эти были сказаны тоном, не терпящим возражений, и девушки мгновенно разбежались.
На суровом и хладнокровном обычно лице Адонаша, на долю мгновения отобразилось выражение искреннего разочарования. Он схватил свою чашу, залпом, не поморщившись, выпил и откинулся на спинку стула, сложив на груди руки – признаки, крайней для него степени недовольства.
Снова разлили вуривиху, Скайски спрятал свою чашу, со смиренно-печальным видом поведав собутыльникам, что:
- Монах во всем должен соблюдать сдержанность… - И это говорил Скайси, поглощающий за один присест больше всяческой еды, чем они с Адонашем вместе взятые за завтрак, обед, ужин да еще и завтрак следующего дня.
Джай отправил в горло новую порцию вуривихи, ощутил себя так, будто проглотил собственный огненный меч, которым убил гипока… Кстати, про гипока… Ведь именно в Низинку тварь, должно быть, наведывалась, выползая после спячки.
- А много тут в окрестностях поселений? – спросил он.
Икнув, ответил невысокий и круглый ткач Мирик:
- Да не-е-е… Вы откудова? С востока приехали? На востоке тама ничего нет… Пустошь… И как вы токмо туды забрели? Ну забрели-забрели – и ладно, а вот как вас тама не сожрали? Вот это вопро-о-ос!
- И кто бы нас сожрал?
- Есть кому! Не зря ж мы частоколом огородилися и башню выстроили…
- Я думал это от разбойников.
- Какие здеся разбойники, побойся Мастера Судеб, менястрель!.. Князь их давно поперевешал. А вот нечисть всяку не так-то просто поперевешать… Истребляет он ее, конечно, на то он и есть – Истребитель, да вот только много ее очень. Есть такие гады, которых железо не бярёт, - слизень, к примеру! Он пока у нас одного-двоих не сожрет… не успокоится… Огня только боится… Мы, как дожди начинаются, вокруг деревни навесы строим и костры палим… днем и ночью… Вот и в этом году, скоро начнем. А иначе – не спастись…
- Шо ты чешешь там, Мирик? – встрял, вслушавшись в разговор, мельник Вайк – обладатель лоснящейся лысины и голубых водянистых и мутных глаз. – Если б не ведьмы, то не лезла бы к нам нечисть. Кажу те, шо нужно эту Асию повесить! И все! Не одна тварюка не залезет!
- Нечисть, Вайк, як лезла, так и будет лезть! – авторитетно заявил Дишик. – Воробей меня склюй! Слизень и год назад приходил и два года, и при деде моем приходил, когда еще Аськи и в помине не было!
- Другие ведьмы были! Вот Броды – сдали Рыцарям свою ведьму, и живут! Ни одного кафтайфа с тех пор не видывали!
- Это ты про ту, что в Белой роще на сосне висит?
- Про нее самую – Киласа, вдова тамошнего кожедела. Мужа извела, детей собственных малолетних со свету сжила! На самого старосту бродского порчу наложила, он есть не мог, пока ее не повесили! Исхудал, шо скелет! Говорю тебе – убрать нужно эту Аську! В ней ужо ничего от девки не осталося – она скоро кафтайфом станет – вот поглядишь! Говорять, шо она ужо ночью на смаргиху летучую оборачивается!
Дишик сплюнул, но, как заметил Джай, не из-за отвращения к проделкам ведьмы, а скорее выражая презрение к сплетням.
- А как сдадим ее, - не унимался мельник, - так поглядишь, что слизень не придет!
Слизнем они, должно быть, называли гипока. Конечно, в этом году, и в последующие тварь здесь
