Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай - Анна Виор
- Кто такие Рыцари Очищения?
- Я ж те говорю, ты чи глухой совсем, междуморец?! Не знаю я ничего! Их дело – карать таких как эта… Она с виду токмо баба… а на самом деле… Нн-о-о! Но-о-о! – он подстегнул лошадок, видимо хотел как можно скорее отъехать подальше отсюда.
Оставшуюся часть пути Дишик молчал. Зато Скайси принялся бормотать и распевать молитвы на известном здесь только ему одному языке. Адонаш так и не проснулся, а может, только делал вид, что спит.
Низинка
1188 год со дня основания Города Семи Огней. Завалонская долина. Деревня Низинка.
Деревня располагалась в низине, чем объяснялось ее название, прямо по центру протекала узенькая речушка, а по ее берегам растянулись крытые соломой хаты. Низинка, довольно большая для деревни - домов в двести, обнесена была частоколом и имела настоящую деревянную дозорную башню, с которой при приближении телеги тут же раздался звон набата
- Не познали! – впервые с момента, как они въехали в рощицу, расплылся в улыбке Дишик. – Снесись им курица в рот!
Он замахал рукой и заорал так громко, что у Джая уши заложило, а Скайси перестал молиться.
- Эй! Дозорный! Это я – кузнец! Тебе что, воробей глаза попортил?
Тем временем повозка приблизилась к деревянным воротам, что были закрыты, а в узкой калитке с правой от ворот стороны стоял рослый детина, вооруженный рогатиной.
- Кто это с тобой, Дишик? – спросил сердито страж.
- Сам познакомишься, как покажу их старосте! Давай, отворяй! Чего телишься?
Детина отложил рогатину и исчез. Послышался шум отодвигаемых засовов, скрип, и ворота распахнулись перед телегой, открывая глазам Джая вид на не по-деревенски широкую главную улицу. По ней, как водится в любом поселении, бегали детишки и собаки, разгоняя, гребущих землю с важным квохтаньем, кур.
Джай соскочил с козлов, с удовольствием разминая затекшие мышцы. Скайси тоже слазил, нащупывая землю ногой, обутой в мягкие кожаные ботинки. Адонаш, покинувший телегу ловко и неприметно, уже успел приторочить на спину перевязь с мечами, хотя мгновение назад, казалось, спал беспробудным сном. Мастер сразу же был окружен местными мальчишками, уразумевшими, кто перед ними благодаря длинным косам и мечам за спиной. Джай усмехнулся - отделаться от любопытных мальчишек не так-то просто, сейчас он был рад, что не носит ни длинных волос, ни оружия. Он отвязал лошадей от телеги, потрепал Ветра по шее.
- Ну шо, робята? К старосте идите – вона туда! – Дишик-кузнец указал на самый высокий дом, вокруг которого росли яблони, обильно усыпанные красными плодами. – А я живу вона там, - на этот раз он махнул рукой вправо. – Бачите, дым валит на том краю? То - кузня, там мои хлопцы работают. Если шо – загляните в гости! Прощавай! Смарг вас скрути!.. – это, видимо, было пожеланием удачи.
Джай пожал плечами и, взяв Ветра под уздцы, направился к дому старосты, поглядывая на свои босые ноги. Может для начала к сапожнику? Детина с рогатиной, а также дозорный на башне не сводили с них зорких глаз - вероятно, тут принято вначале к старосте, а уж потом все остальное.
На стук в дубовую крепкую дверь, вышла невысокая бледная и худощавая девушка, с опущенными в пол глазами.
- Кто вы будете? Что сказать хозяину?
- Хай заходят, Мирка! – загремел, вероятно, сам хозяин.
Девушка посторонилась, пропуская их вначале в тесные сени, а затем и в небольшую, уставленную грубоватой, но добротной деревянной мебелью, комнату. Посреди нее за столом сидел необъятных размеров человек с длинными усами, в высокой шапке из овчины и блестящем богато вышитом кафтане. Перед ним стояла миска с тремя толстыми колечками колбасы, еще одна миска с дымящейся кашей, кружка, пенящаяся пивом, краюха хлеба и добрый ломоть сыра.
Джай понял, что отток еще не прошел окончательно, и что он сейчас хочет есть, как волк почуявший кровь лютой голодной зимой.
- Ну? – строго сдвинув брови, гаркнул староста. – Я – есть почетный староста Низинки, благородный Бульс Кирей, назначенный самим князем Боженом, называемым Истебителем за славные деяния очищения земли этой от богомерзких тварюк! А вы, кто такие будете?
Адонаш по заведенному у них с давних пор обычаю, взял на себя обязанности переговорщика, вышел вперед, поклонился, чуть согнув голову, и сказал, пробирающим до костей металлическим холодным голосом: хозяин весь сжался, когда он заговорил.
- Я Мастер Меча Адонаш. А это мои спутники: служитель Мастера Судеб – монах Скайси и менестрель, известный бард, - он кашлянул. Неужели забыл имя?.. - Астри Масэнэсс из Междуморья!..
- Вижу… вижу… Так значит этот вот, - почетный староста показал на Джая толстым – что сосиска пальцем, на котором красовался перстень с агатом, - из Междуморья. А вы двое, откуда родом?
- Ты же знаешь, хозяин, что монахи и Мастера Силы не называют места своего рождения - так уж принято. Для тебя достаточно будет знать, что мы тарийцы.
Тон гостя и последние слова не понравились благородному Бульсу Кирею, он сдвинул волосатые брови, крякнул, хлебнул пива и вперился взглядом в Адонаша. Джай едва заметно улыбнулся, предвидев, что староста отведет глаза уже на счет три - у Мастера Смерти очень тяжелый взгляд, особенно, если он того хочет. Так и случилось.
- Ты, неведомо откуда взявшийся Мастер, – произнес Бульс, злобно изучая уже колбасу, а не Адонаша, – видно привык говорить, что взбредет в голову, и творить, что попало, так как обычно все тебя боятся. Но здесь у нас в Божении под покровительством нашего достопочтимого князя все по-другому! Здесь никого ты обидеть не сможешь! А если попытаешься, то тебя повесят на ближайшем дереве и не посмотрят, что ты Одаренный. И не думай, будто на тебя не найдется управы – у князя в услужении тридцать два человека – Мастера Смерти, такие же, как ты! Одолеешь стольких?
- Вы, видимо, не за того меня принимаете, уважаемый Бульс Кирей. Я никого обижать здесь не собираюсь и драки затеивать тоже. Мы с друзьями в вашей деревне ненадолго. Все, что нам нужно – это еда и отдых.
- И за каким вы делом в наших местах? Отвечай! И не нужно мне тут вкладывать в уши брехню, что Мастера Силы и монахи, а может и барды в придачу, о таком не рассказывают.
- Не рассказывают… - Адонаш помолчал, дождавшись, пока староста нальется краской от гнева, и только тогда продолжил: - но нам утаивать нечего. Мы странствуем без какой-либо цели. Ищем, где можно заработать. Меня кормит мой
