Александр Домовец - Святой Рейтинг
Дважды контуженный монстр издал нутряной вопль и отступил к стене, держась за морду.
– За моргалы ответишь, – внятно проквакал он.
Развивая успех, Фёдор от души пнул монстра туда, где у нормальных людей располагаются гениталии. Что именно там находилось у чудовища, разглядывать было недосуг. Но судя по тому, что непрошеный гость взвыл и схватился за промежность, примерно то же самое.
И тут сын эфира допустил серьёзную ошибку. Раздухарившись, он подскочил к монстру слишком близко. Было желание покончить смертельную схватку любимым ударом наставника Суй Кия «Захват верхних дыхательных путей, прерывающий земной путь врага». Это когда сложенные пальцы правой руки тычком пробивают горло и с корнем рвут трахею. Замечательный удар, гарантированное завершение поединка… Беда лишь в том, что монстр перехватил руку Фёдора. Затем вторую. В мощных чешуйчатых лапах кости бойца буквально затрещали.
– Ну что, допрыгался, Федя? – поинтересовался монстр, смрадно дыша в лицо Фёдору.
При этом он шумно сглотнул слюну, облизнулся длинным, раздвоенным на конце языком и ощерился. При виде противоестественно крупных и острых зубов, не знавших «Блендамеда», Фёдора замутило. Не раздумывая, он врезал головой в уродливую челюсть. Чудовище отчётливо крякнуло и ослабило хватку. Фёдор тут же вырвался на оперативный простор.
– Пасть порву! – проревел он древний боевой клич.
И ведь порвал…
Потом Фёдор сидел на диване, разглядывал изуродованную безжизненную тушу и тупо соображал, что делать дальше. Полы вымыть, что ли… Крови-то сколько натекло… А ковёр придётся выкидывать… «Господи, о чём я!» – ужаснулся вдруг Фёдор. Какой ковёр, какое мытьё полов!
Произошли невозможные, абсурдные события. Во-первых, на столицу невесть откуда свалилось до жути мерзкое чудовище. Значит, не показалось накануне дворнику Ванькину… Во-вторых, безоружный человек в одних трусах уложил монстра голыми руками. Хоть в сериале снимай… Нет, ну, конечно, человек не простой, прошедший Хаудуюдунь, но всё равно… Ай да Фёдор, ай да сукин сын… И снова спас перстень, разбудил вовремя… Боец ласково поцеловал яшмового оракула и прижал руку с украшением к сердцу. Хотя ковёр всё равно жалко…
Неожиданно Фёдору показалось, что… Да нет, не может быть! Сын эфира протёр глаза.
Не бил же его монстр по голове, чтобы мерещилось такое!
Безжизненная туша твари испарялась, точно брикет мороженого в кастрюле с кипятком. Исчезла уродливая голова с отшибленными рогами. Потом верхние и нижние лапы. Затем огромное туловище, упакованное в чешуйчатую кожу… Исчезли даже потеки крови на полу и деталях интерьера. О смертельной схватке теперь напоминал только вопиющий беспорядок в комнате и сломанный стол.
Фёдор безропотно отдался состоянию прострации. Ему казалось, что он сходит с ума. «Зато ковёр выкидывать не придётся», – безучастно подумал он. Хоть какой-то позитив… А может, ему всё померещилось? Мало ли психов слоняется по миру. Будет ещё один…
И вот когда голова распухла от непоняток, в неё пришла неплохая мысль. Тяжело поднявшись, Фёдор полез в карман парадного мундира, отыскал бумажку, на которой давеча записал номера видеофонов сотоварищей по экспедиции, и дрожащим пальцем накрутил профессора Мориурти.
Звонить пришлось долго – похоже, на сон профессор не жаловался. Наконец, он появился и сел возле видеофона, яростно зевая и кутаясь в халат.
– Ну и рожа у тебя, служивый, – буркнул он вместо приветствия.
Его бы в такую переделку… В другое время Фёдор обиделся бы, но теперь было не до обид.
– Можете ко мне приехать? – спросил он, также не утруждаясь приветствием.
Мориурти окончательно проснулся и с интересом посмотрел на сына эфира.
– Ты рехнулся, парень? – приветливо спросил он. – Сейчас четыре утра. Я спать хочу.
– А я уже нет, – отрубил Фёдор. – У нас чэпэ. Приезжайте немедленно. А я звоню Лефтенанту.
И отключил видеофон. Кстати, Лефтенанту всё равно звонить придётся, – как-никак начальник экспедиции. Но потом. Сначала пусть подъедет мировое светило и с научной точки зрения объяснит дикое происшествие в скромной квартире бойца…
Мориурти, конечно, не приехал – прилетел на личном геликоптёре. Выйдя на балкон, Фёдор поймал и закрепил конец лестницы, а потом бережно принял профессора. В комнате тот первым делом споткнулся о ножку разбитого стола.
– Бардак, – констатировал профессор, усаживаясь на диван и оценивая взглядом степень беспорядка. – И хозяин в трусах впридачу… Что тут у тебя произошло? Рассказывай, только подробно, с деталями.
Фёдор конфузливо натянул тренировочные штаны, и приступил к рассказу. На детали он не скупился, – внутри ещё не улёгся пережитый ужас. Самому себе сын эфира мог признаться честно: и трёх раз в жизни он не был так близок к медвежьей болезни.
Профессор слушал предельно внимательно. При этом он ерошил бородку, чесал лысину и нетерпеливо притопывал ногой в высоком ковбойском ботинке. Вопросы, реплики и комментарии по ходу были экспрессивны и нецензурны. Судя по реакции, рассказ его увлёк.
– Вставляет! – оценил он, когда Фёдор умолк. – О-фи-геть! Значит, говоришь, испарился?
– Испарился, ёксель-моксель, – утомлённо подтвердил Фёдор.
– Так-так… И ни клочка, ни кусочка, ни тряпочки?
– Ничего не осталось…
– Понятно… – профессор кольнул Фёдора взглядом из-под очков. – А скажи мне, вольный сын эфира, только честно: травкой не балуешься?
Вопрос был настолько неожиданный, что боец онемел.
– Ну, или, может, синтетикой какой-нибудь? – невозмутимо продолжал Мориурти.
Фёдор, до которого дошёл смысл вопроса, медленно поднялся, бледный и грозный.
– Вы что же это, – начал он придушенным голосом, – хотите сказать, что я чего-то накурился или нанюхался, или вообще ширнулся, и мне всё привиделось?
Профессор махнул рукой.
– Ну, не употребляешь и не надо, – мирно сказал он. – Может, хоть выпить есть?
Обалдевший Фёдор на ватных ногах ушёл на кухню, потом вернулся с бутылкой водки, тарелкой колбасы и стаканами. Было пять утра. Пить в такое время как-то непривычно… а, с другой стороны, драться на рассвете с монстром – привычно?
– Ну, вот теперь можно и поговорить, – сказал профессор, оживившись после первой. – Я тебе, конечно, верю. Тут сомнений быть не может. Тебе, сынок, такое придумать не по интеллекту. Опять же, вон какие синячищи на руках… В смысле синяки на ручищах…
Фёдор невольно посмотрел на предплечья. Там, где их сжимали лапы монстра, теперь синели большие пятна. Тоже вещдок, если разобраться…
– Вы вот что, – сказал он сквозь зубы. – Хамить насчёт интеллекта не надо. Могу рассердиться, а нам ещё вместе в экспедицию идти. Вы мне лучше объясните, откуда эта тварь взялась на мою голову. Можно сказать, с приветом от «Кошмар-ТВ»… И куда потом делась.
Профессор задумчиво уставился на бойца.
– Какие мы обидчивые, – протянул он. – Аж на скулах желваки заиграли… Шучу, шучу. А то ещё в лоб закатаешь. Как ты этого монстра голыми руками уложил, ума не приложу… Откуда взялся, говоришь? У меня есть примерно четыре версии. И упаси святой Рейтинг, чтобы хоть одна соответствовала действительности, – неожиданно закончил он.
– Даже так? – медленно спросил Фёдор.
– Именно так, – подтвердил профессор. – У тебя в доме пепельница есть?
– Не курю, – машинально сказал Фёдор.
Профессор тяжко вздохнул:
– Я ж тебя не спрашиваю, куришь или нет. Я спрашиваю, где пепельница.
Фёдор доел колбасу и пододвинул пустую тарелку. Профессор закурил длинную тонкую сигару, извлечённую из кармана джинсовой куртки.
– Откуда взялась тварь, не самое интересное, – доверительно сообщил он, наклоняясь к Фёдору. – Гораздо интереснее другое. Вот смотри. Всего за несколько часов ты пережил два покушения. Сначала тебя хотели отравить, а потом чуть не схарчил монстр. И всё это после того, как ты вошёл в состав экспедиции. Что из этого следует?
Фёдор задумался.
– Ну, кому-то наша экспедиция поперёк горла, – повторил он тезис императора.
– Это само собой, – терпеливо сказал профессор. – Но почему убрать хотят именно тебя? Если бы речь шла о том, чтобы сорвать экспедицию, начали бы с меня. В своём роде я как специалист вне конкуренции. Или взять Лефтенанта. Полковник инквизиции, руководитель похода. Наконец, Валькирия. Та ещё ведьма… В профессиональном смысле, конечно, – уточнил он под гневным взглядом Фёдора. – Так нет же: целенаправленно пытаются убрать простого младшего офицера. Ну, пусть отличного силовика-бойца. Да мало ли классных рукопашников в дружине или гвардии? Нет, что-то здесь не сходится…
Мориурти пружинисто поднялся с дивана и пнул ножку от стола.
– Ясно одно: автор покушений считает, что ты – конкретно ты! – не должен попасть в зону, – уверенно сказал он.
– Это с какого перепугу? – воскликнул Фёдор.
