Ты для меня?
Герман стиснул зубы до противного скрежета, чудом не раскрошив их.
— Я знаю! Я, понимаешь? И мне этого достаточно!
Лера замолчала, потупив взор. Сильная дрожь сотрясала обнаженное тело. Тело, от которого у него мутнел рассудок.
Даже сейчас, несмотря на клокочущую в венах ярость.
— Приведи себя в порядок! — рыкнул он, совершенно не сдерживая своего гнева, и кивнул в сторону ванной комнаты. — Позже поговорим!
Мелкая стянула с кровати простынь, перепачканную в ее девственной крови.
Стыдливо укутавшись в нее с головы до пят, она направилась в указанное место. Послушно. Безропотно. Подчиняясь его воле.
Через некоторое время из ванной комнаты послышался звук льющейся воды.
Лишь тогда Герман позволил себе выйти на маленький балкончик и закурить. Никотин опалил легкие, но в этот раз успокоения не принес.
Ее приближения он не слышал – почувствовал. Нутром. Как собака.
Лера успела одеться, вновь облачившись в свою сорочку.
Избегая его взгляда, мелкая суетливо развесила на перилах хлопковую простынь и тихо пояснила свои действия:
— Я застирала ее. Следов крови не осталось. К утру все высохнет.
Она собиралась уйти, но Герман преградил ей путь, уперевшись рукой в стену. Он собирался сказать жестокие слова, но они были необходимы.
Тяжело вздохнув, Давыдов твердо произнес:
— Лера, мы с тобой совершили чудовищную ошибку! Всего этого… не должно было произойти между нами никогда! И не произойдет больше. Ради наших родных, ради наших семей, ради нас самих… мы должны все забыть!
Вздрогнув от его слов, как от хорошей пощечины, она слегка пошатнулась, но взгляда не отвела. Часто-часто заморгав, едва различимо пробормотала:
— Ты сказал, что любишь…
— Люблю!
— Но…
— Но совсем не так, как ты думаешь! Я испытываю к тебе… исключительно родственные чувства. Не более. Все остальное – мираж. Иллюзия.
Казалось, мелкая находилась на грани обморока.
— Я не верю! А как же…
— Нет, ты поверишь! — холодно отчеканил. — Тебе придется поверить! Или ты хочешь, чтобы наши с тобой родные обо всем узнали, на этой почве разругались и разорвали между нашими семьями все отношения? Из-за нас? Нет, Лера! Так нельзя! Мы накосячили, нам и исправлять. Забудь все, что произошло сегодня. Забудь эту ночь. Сотри из памяти. Даже если я однажды сойду с ума и лично напомню тебе об этом, будь невозмутима! Глядя мне в глаза, тверди: ничего не было! Я никогда с тобой не спала! Ты поняла меня?
— Да…
— Не слышу!
— Да!
— Поклянись мне!
— Клянусь…
Не сдержавшись, он нежно очертил овал ее лица костяшкой указательного пальца и продолжил:
— У тебя впереди целая жизнь! Не оглядывайся назад. Иди только вперед. Учись, Лера. Прилежно! Так, чтобы близкие могли тобой гордиться!
— А ты?
— Хорошо, — рвано втянул в себя воздух, — учись, бл*дь, так, чтобы я тобой гордился! Чтобы я от гордости за тебя… выпрыгивал из штанов!
— Герман? Ты… ты простишь меня?
— Мне не за что тебя прощать! Мы оба виноваты!
— Но… между нами ведь все будет, как раньше?
Отрицательно покачав головой, он ответил честно:
— Я не знаю.
— Герман…
— Я не знаю, Лера! Сейчас я уверен только в том, что уеду утром.
— Почему? — испуганно. — Почему?
— Я не смогу! Не смогу взглянуть в глаза твоему отцу! Не смогу сесть с ним за стол! Не смогу делать вид, будто… Господи, мелкая! Мне нужно время!
— Но… ты же вернешься? — ее нижняя губа дрожала. — Ты же еще приедешь к нам? Вместе с родителями или один? Пожалуйста! Скажи, что…
— Конечно!
— Я буду ждать!
— Лера…
— Я буду ждать! — она упрямо стиснула кулаки. — Я не потеряю еще и тебя!
— Ты, главное… себя не потеряй!
— Что? — недоуменно.
Его скулы свело от напряжения, но он заставил себя произнести это вслух:
— Не делай этого больше никогда! Не предлагай себя… вот так… никому! Я прошу тебя. Умоляю. Не надо! На самый низ скатиться… очень просто!
Из ее глаз брызнули слезы. Она отшатнулась от него.
— Я поняла! — произнесла срывающимся голосом. — Ты прости, что… все вышло… Я… мне пора!
Лера проворно проскользнула под его рукой и торопливо скрылась в недрах комнаты. А уже оттуда она выбежала как ошпаренная – слишком быстро добралась до двери, судя по звуку. Давыдов же после ее ухода просидел на балконе до самого рассвета и безбожно много курил, прокручивая случившееся в памяти. А утром уехал, даже не попрощавшись. Ни с кем.
Он просто сбежал. Подальше от собственного греха. Подальше от соблазна.
***
Наши дни…
Лера встрепенулась резко – рука сорвалась. Из-за чего? Ах, да… карандаш от нажима сломался. Потому и вздрогнула всем телом. Даже пульс участился. Не ожидала. Только сейчас и сообразила, что не в постели лежит, сжимаясь в комочек под озверевшим взглядом Давыдова, а за переговорным столом находится. И вместо того, чтобы записи делать, с остервенением что-то чертит на листе формата А4. А переговоры-то непростые.
Хотелось по щекам себя отхлестать, чтобы в чувство привести. Собраться.
Беглый взгляд на присутствующих – представителей потенциальных партнеров четверо. Все несговорчивые и заносчивые. Со стороны «ИнвестСтройТрест» Станислав Юрьевич, Алина, Герман.
Последний бодр, свеж и собран. Словно и не было сегодняшней ночи.
И разговора утреннего. Завидное самообладание и концентрация.
Вот с кого пример брать нужно.
«Да что со мной? Все давно позади! Я им переболела…»
Как бы не так! Сотни раз она твердила себе эту фразу. Однако прошлое не отпускало. Своими щупальцами намертво к ней присосалось. Лера смотрела на гостей конференц-зала пустым отсутствующим взглядом, а перед глазами кадрами немого кинофильма мелькали воспоминания. Воспоминания, которые она клялась похоронить с первым же рассветом.
