Босс для Ледышки
— Красивые, правда? — её улыбка походила на оскал. — Андрюша мне подарил. Такой нетерпеливый. Не стал ждать, пока вдвоём останемся. Романтик из него, конечно, никудышный.
Звёздочки… может, всё-таки совпадение?
Такая же звёздочка сейчас лежала у меня дома на столе, выуженная двадцать седьмого декабря из-под стола в приёмной…
И, к сожалению, дальше мыслить разумно я уже не могла. Всё, всё это… это было уже слишком.
Выходит, весь этот кошмар на корпоративе… это из-за их с Волковым интимных похождений документы оказались испорчены?..
Ведь если это Катина цепочка, то с ней был Волков… За начальником я не следила, особенно после подписания бумаг. Пыталась отвлечься, поэтому мне могло только показаться, что он никуда в тот вечер не выходил.
И, видимо, мы с Игорем погорячились, посчитав парочку пьяной. В конце концов, засечённые на камере силуэты вовсе не шатались… И, думается, начальник может позволить себе что угодно в своём кабинете, а в порыве страсти эти двое могли и вовсе не заметить документов, тем более что я соврала Волкову о том, как они оказались испорчены.
Но даже если ему и пришло в голову, что они с Катериной виноваты в порче бумаг, стал бы он передо мной оправдываться? Отчитываться? Да кто я такая?..
Других объяснений быть и не может, тем более что Катерина открыто, едва ли не демонстративно хвасталась передо мной своими серьгами. Впрочем, меня это уже мало заботило. После таких открытий эмоции заглушили всё, напрочь отключив способность думать. Лицо моё полыхало от стыда, от чувства вины — от всего сразу.
А в груди тошнотворно медленно расползалась безобразно кровоточившая рваная рана.
Неужели в жизни так всегда бывает?.. Стоит тебе ухватить неверное счастье хотя бы за кончик хвоста, и в следующий момент тебе в лицо уже скалится уродливая морда последствий. Мол, что, Миронова, любви большой и чистой захотела? На вот, лови, не захлебнись.
И что-то ещё жгло внутри, не отпускало, будто требовало обдумать всё это лучше, но куда там — я словно провалилась в громадную чёрную яму. А Катерина с довольным видом смотрела на меня сверху вниз, словно несказанно радовалась, что я в эту яму наконец угодила.
И стало так больно… больно-больно — прямо в самой середине меня, в самом центре. Не в сердце даже, а где-то глубже.
Мне нужно уехать. Сейчас. Я и минуты здесь больше не вынесу.
Просто умру.
Мне нужно уехать.
— …если хотите.
Я не сразу поняла, что она обращается ко мне. И тем более не сразу сообразила, почему:
— Простите?..
— Ну, вы твердите, что вам надо уехать, — Катерина смотрела на меня, как на помешанную. — Могу устроить.
— К-как?
— Ну, мы приехали на двух авто. Обе машины ещё тут. На площадке, в другой стороне от пристроек. С водителем я всё улажу. Да и пока там вся возня закончится, авто десять раз успеет вернуться.
Я не раздумывала. Мне нужно было как-то спастись. Как-то спасти то, что ещё от меня оставалось.
Жжение в груди разгоралось, и я начинала опасаться, что моя сердечная боль — угроза не фигуральная, а самая что ни на есть настоящая.
— Пожалуйста, — только и смогла выдавить я из себя. — Пожалуйста, помогите с авто.
А через десять минут никем не замеченный джип резво вырулил с площадки и помчался прочь от горного коттеджа к перевалу, увозя меня из того места, название которого теперь звучало для меня как жестокая насмешка.
