Босс для Ледышки

Волков долго-долго смотрел на бумаги, потом, наконец, перевёл взгляд на меня. Лицо — непроницаемая маска. Что-либо прочесть по нему я не смогла бы, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Внутри, несмотря на проглоченный горячий чай, заворочались ледяные булыжники.

Это конец, Миронова. Это точно конец.

— Вы переподписали документы вчера?

Я кивнула.

— Собрали все подписи заново?

— Ну, да. Все, кроме вашей.

— А сегодня прилетели сюда, чтобы получить мою, — безупречно ровным тоном закончил он свою мысль.

Я начинала откровенно волноваться. Зачем он спрашивает у меня очевидные, казалось бы, вещи?

— К-конечно. А как ещё?.. В смысле, без вашей же подписи… Они же просили, ну, чтобы реальные подписи. В примечаниях к документам указано…

Я продолжала что-то мямлить, не в силах оторвать взгляда от его лица. Волков смотрел на меня так, будто я у него на глазах превратилась в того самого снежного человека.

— Миронова, вы…

Он, кажется, пытался подыскать нужные слова, и я невольно поморщилась:

— Что? Удивительный человек? Это хотите сказать?

Он не ответил, снова перевёл взгляд на бумаги.

— Как вы умудрились выцыганить у них повторные подписи?

Я со вздохом вытащила из сумки второй файл — с испорченными документами. Вынула их из прозрачного хранилища и разложила на столе:

— Просто показала им это. Объяснила, что случилось.

— А что случилось?

Во рту у меня пересохло.

— Я… в приёмной стояла кружка с недопитым чаем. Я случайно её опрокинула и… вот.

Ну не могла я ему рассказать, что документы пали жертвой чьей-то пьяной страсти. У меня всё лицо горело от одних только воспоминаний. Да и какая разница, как испорчены документы, если они испорчены? И потом, он же может новый выговор Ольге сделать за то, что она оставила приёмную открытой.

— Кружка с чаем?

Я заёрзала на стуле, пряча взгляд. Не верит. Вот точно, не верит.

— Да, кружка с чаем. Там и на ковёр пролилось, и на пол. Не верите, можете потом дежурную уборщицу спросить.

Волков оставил мои оправдания без комментариев, углубился в бумаги. Перелистал все страницы, перепроверил все подписи. Наконец собрал документы в стопку, оставив наверху страницу, на которой должен был поставить свою подпись.

— Послушайте, я понимаю, что… Я не оправдываюсь. Я знаю, что виновата. Если вы посчитаете, что этот проступок непростителен, у меня никаких претензий к вам не будет. Я же знаю, что меня и так считают источником проблем, а незаменимых людей не бывает. Поэтому если вы… И вы же знаете, что я бы никогда…

— Я вам верю.

— А?.. — погружённая в свой монолог, я сперва даже не сообразила, что он сказал.

— Я вам верю, — спокойно повторил Волков. — Давайте ручку.

Едва не разрыдавшись от облегчения, я полезла в сумку и трясущимися пальцами выудила из кармашка ручку.

Несколько секунд — и всё готово. Даже не верится. Неужели я всё-таки смогла? Дурацкие слёзы так и запросились на глаза. Хотя сейчас было самое неподходящее время нюни разводить.

— Даже если вы мне вдруг соврали, я знаю, где вы живёте.

Я уставилась на него, отчаявшись сообразить, он шутит или всерьёз. Лицо Волкова по-прежнему невозможно было прочитать. А вот мне после всего пережитого было совсем не до шуток.

Я с жадностью придвинула к себе бумаги и принялась раскладывать их по порядку, борясь с идиотским желанием сгрести их в файл поскорее. Казалось, не успею — и они попросту испарятся, оказавшись плодом моего больного воображения.

— Знаете, все эти бумаги, если уж на то пошло, вообще не моя епархия, — пробурчала я, не поднимая головы. — В мои обязанности не входит с договорами возиться.

— Входит, если я вам это поручаю.

Он продолжал возвышаться надо мной, припечатав ручку, которой ставил подпись, к столешнице.

Я невольно подняла на него взгляд, удивлённая сменой тона:

— Почему вам так нравится надо мной издеваться, Андрей Владимирович?

Тёмные брови сошлись у переносицы:

— И каким это образом я над вами издеваюсь? Заставляю вас, грешным делом, работать?

Как замечательно у нас диалог всё-таки складывается!

Я выдержала его пристальный взгляд, мотнула головой, сунула документы в сумку и встала из-за стола, к своему стыду разыгрывая популярнейшую карту «ой, всё!».

— Прошу прощения, что побеспокоила. И спасибо, что отнеслись с пониманием. До свидания, Андрей Владимирович. Завтра документы будут у юристов. Приятного вам отдыха.

— С гор на саночках спускаться будете?

Вопрос прозвучал резковато, но я списала это на последствия его шока от моего приезда. А может, это запоздалая реакция на мою криворукость, из-за которой мне пришлось потревожить его покой даже здесь, далеко-далеко от рабочих забот и проблем. Впрочем, всё это никак не отменяло резонности его вопроса.