Босс для Ледышки
Стараясь не глазеть по сторонам, хоть это было и непросто, я протопала вслед за Волковым в просторную гостиную с громадным панорамным окном до самого пола, а оттуда на кухню, где он в своей обычной манере без лишних слов указал на стул.
— Чай будете?
Быстро же он отошёл от потрясения. Я вот, например, до сих пор слабо верила в реальность происходящего, потому что ещё сегодня утром пила кофе у себя на кухне, в совершенно иной реальности.
— Б-буду. Спасибо.
Я опустилась на стул, уставившись на его широкую спину. Странно было видеть его вот так — в джинсах и свитере. Для меня Волков стойко ассоциировался с офисными костюмами и безукоризненно выглаженными рубашками, с вычищенными до блеска туфлями и обманчиво небрежно, но оттого не менее аккуратно уложенными волосами.
Сейчас его густая шевелюра пребывала в художественном беспорядке, а тёплые полы позволяли роскошь ходить босиком.
Я отчего-то сглотнула. Наверняка сказывалось копившееся всю дорогу сюда волнение.
Он обернулся, чтобы поставить чашку на стол, и приподнял брови:
— Снимать пуховик не планируете?
— А… да, — я подскочила, шлёпнула сумку на стол и выбралась из пуховика.
Он протянул руку, и мне ничего не оставалось, как передать ему свою верхнюю одежду.
— Спасибо.
— Пейте, — он кивнул на кружку и вышел из кухни.
Я принялась суетливо распрямлять свитер, подтянула, посетовав на отсутствие ремня, потёртые джинсы и, стянув с волос резинку, заново собрала их в хвост.
Едкий голосок внутри мерзко хихикал над моими лихорадочными попытками привести себя в порядок, но я приказала ему заткнуться, снова опустилась на стул, схватила со стола чашку и, не рассчитав, отхлебнула слишком большую порцию горячего чая.
Слёзы так и брызнули из глаз, но я умудрилась проглотить чай и теперь хватала ртом воздух, стараясь успеть вернуться в норму, пока Волков ничего не заметил.
Чокнутая.
И как я с моей-то удачей вообще сюда добралась и не сгинула по дороге?..
Я сделала очень осторожный второй глоток и отёрла щёки. Так-то лучше.
А коварный уют на мягких лапах подкрадывался ко мне со всех сторон — над интерьерами тут, конечно, работали профессионалы. Всё такое до безобразия удобное, красивое, гармоничное. Страшно даже представить, сколько стоит удовольствие пожить тут хотя бы с недельку.
Я тихонько вздохнула. Да после недели в таком-то уюте персоналу пришлось бы выковыривать меня из этого коттеджа силой, а я цеплялась бы за дверную лутку и верещала, что никуда не уеду.
А если ещё и представить, что проводишь здесь время с любимым человеком… И я невольно выпрямилась. По спине пробежал холодок. Где-то же тут наверняка притаилась Катерина. Даже странно, что ещё не вышла узнать, кого к ним принесло.
Волков вернулся в кухню и успел перехватить мой взгляд, брошенный через плечо.
— Снова кого-то ищете?
Я кашлянула и опустила глаза:
— Извините.
— А извиняетесь за что? — он остановился напротив, прислонившись к здоровенному кухонному пилону, за которым наверняка скрывался холодильник, и сложил руки на груди. Тонкая шерсть свитера обрисовала внушительную мускулатуру.
— А чтобы вы не говорили, что я снова лезу не в своё дело.
Он усмехнулся, качнул головой. И сердце моё совершенно внезапно вздрогнуло. Я даже замерла на мгновение от необычного ощущения.
Это ещё что такое? Неужто реакция на нечто из ряда вон выходящее? Я ведь уже и не припомню, когда в последний раз видела, как Волков улыбается.
— Вы удивительный человек, Евгения Станиславовна, — отозвался он, разглядывая меня так, будто мы с ним едва знакомы и он вдруг задался целью с наскока меня разгадать.
— Обычно так говорят, когда не хотят обидеть каким-нибудь менее лицеприятным эпитетом, — я ничего не могла с собой поделать. Так и ощетинилась в ответ на его фразу.
Наверное, заранее готовилась к спору и конфликту. Он-то понятия не имел, почему и с чем я к нему приехала, вот и держался так расслабленно, будто я нанесла ему пустой визит вежливости.
И снова его тёмные брови взлетели вверх. Сегодня он был как-то исключительно щедр на мимику.
— И что же за эпитет, как вы предполагаете, у меня на уме?
— Ну, не знаю, — я дёрнула плечом. — Но удивительным человека обычно называют, если не хотят называть странным или чудаковатым. В лучшем случае.
— Какой-то однобокий у вас взгляд на вещи.
— Уж какой есть.
— Не подумайте, что я и сейчас хотел вас оскорбить. Но я удивился бы сильнее, если бы увидел у себя на пороге снежного человека.
— Это с ним вы заговорили, когда открывали дверь? Успели подружиться?
— Я думал, приехала Катерина.
О-о-о… На моём лице, должно быть, явственно проступил вопрос, потому что настал его черёд пожимать плечами:
