Танцуй для меня, девочка
Домой возвращаться было тяжело. Стоило только представить осуждающие взгляды родителей, или, что еще хуже, полные жалости… Головой о ближайшую твердую поверхность побиться хотелось все больше.
— Да ладно тебе. А то они вчера еще не поняли, где и с кем ты пропала.
Умеет братец успокоить, ничего не скажешь. Но в дом пошла. Стоило переступить порог, в нос ударили запахи еды. И вроде завтракала, но поняла, что снова голодная. Поэтому совсем не возражала, когда брат ухватил меня за плечи и потащил вместе с собой на кухню.
— Из-за тебя я, между прочим, так и не завтракал еще, — тихо уведомил он меня. — Принимайте вашу потеряшку, — добавил уже громче для родителей.
— Явились, спиногрызы, — проворчал отец, сидя за столом, активно уминая творожную запеканку.
Я на это дело покосилась с опаской.
— Гастрит у меня обнаружили на старости лет. Теперь вот твоя мать меня дрянью всякой кормит по утрам и вечерам, — проворчал тот, заметив мой взгляд.
— Не нравится, не ешь. Детям больше достанется, — тут же отобрала у него тарелку мама.
— Куда? Я еще не доел, — тут же потянулся папа следом за ней. — И я не сказал, что мне не нравится. Не нравилось бы, не ел, — продолжил ворчать себе под нос.
Я на это тихонько хихикнула и уселась на стул напротив. Похоже, нотации мне читать и впрямь никто не намерен. И слава богу! Разочарования со стороны родных людей я бы точно не выдержала. Хватит с меня и Индиры.
Рядом на стул приземлился Сенька.
— А мне все нравится, — оповестил громко, не забыв одарить маму восхищенным взглядом, за что получил двойную порцию.
— Подкаблучник, — фыркнул на это папа. — Мать, ты кого вырастила из нашего сына? — добавил уже возмущенно.
— Кого надо, того и вырастила, — невозмутимо парировала мама, ставя и передо мной порцию съестного.
Я на это только опять весело хмыкнула. Обычное утро в нашей семье. Ничего не изменилось. И это так приятно, черт возьми! Тоже так хочу…
Как подумала, так и подавилась первой же ложкой.
Это вот что сейчас такое было? Откуда взялось это в моей голове? Кажется, пить и впрямь больше не стоит.
— Эй, доча, ты чего так смотришь на запеканку? Не, я не спорю, та еще отрава, но мать постаралась ее сделать съедобной, так что жуй, не бойся.
На этот раз ему прилетело полотенцем по затылку. И я действительно поспешила засунуть ложку в рот. Чтобы не рассмеяться. А то над папой у нас шутить можно только маме. Впрочем, это правило действовало и в обратном порядке. Поэтому мы с Сенькой ели, старательно давя улыбки.
Наверное, именно в такие моменты ты и понимаешь, что ты не где-то там, а дома. И можно забыть о том, как плохо поступала еще недавно. Сделать вид, что все хорошо. И на некоторое время так оно и будет.
Сенька ушел сразу после завтрака. Так что в доме никого не осталось, и я решила заняться физическим трудом. Говорят, тот сделал из обезьяны человека, может и со мной прокатит? Поумнею, ошибок меньше совершать стану.
Вот зачем? Зачем я вообще вчера поперлась к Тенгизу? Пусть бы и правда Сенька забрал этот долбанный телефон. Не случилось бы тогда ничего после. Не мучилась бы я сейчас угрызениями совести. Но что поделать, мне совсем не нравилось ощущать себя той самой сукой, что влезла и испортила чужие отношения. Хотя испортила — громко сказано. Судя по поведению Тенгиза, тому вообще плевать, что он кого-то там предал, даже если этот кто-то его собственная невеста. Одна я тут страдаю, никак не успокоюсь.
На город уже вечер опустился, а я так и не смогла отпустить ситуацию. Лежала на кровати и все прокручивала в своей голове, зачем-то примеряя на себя роль невесты Тенгиза. Я бы и его, и меня на ее месте убила, а она… едва ли и слово поперек скажет. Если вообще когда-нибудь узнает о предательстве будущего супруга.
И будто мало мне этого, на телефон пришло сообщение.
«Выйди. Сейчас».
Сердце тройное сальто сделало, пока я читала эти два коротких слова. И мне даже не нужно уточнять, кто это. Так коротко и емко мог написать только один человек. Всего два слова, а я в красках представила, как он сидит в машине и гипнотизирует телефон в своей руке в ожидании ответа, изредка косясь на калитку. Поджала губы в недовольстве. Уж слишком сильно они норовили разъехаться в стороны, пока я набирала и отправляла ему не менее короткое и емкое: «Нет». После чего тоже зависла на дисплее, с нетерпением ожидая его следующего шага. И тут же отругала себя за подобную реакцию. Ничему меня жизнь не учит. Опять на те же грабли иду. Даже если знаю, как больно они скоро ударят.
“Да, моя Валентинка, или я заставлю тебя ко мне прийти”.
Фыркнула надменно.
“Ты слишком самоуверен”, — послала в ответ.
Хотя совру, если скажу, что рука не дрогнула при виде такого обращения. Почему-то именно сейчас оно звучало в моей голове интимнее, чем все разы до этого. Тенгиз ведь вчера тоже меня так называл, но с издевательскими нотками больше. Сейчас же… все иначе. Мужчина обозначал границы. Как раньше. Когда мы были еще вместе. Я еще помнила, как его плющило, когда я выступала перед публикой. Стоял неподалеку от сцены и с мрачным видом следил за окружающими. И не дай боже после выступления было кому-то ко мне подойти с комплиментами. Вот только:
