Уборщица

Минута за минутой, час за часом, день за днём. Для Нади время текло медленно, пока она неподвижно лежала в больничной палате. Менялись лица. День менялся с вечером. Ночь с утром. Сколько ещё так лежать? То сон, то явь. Всё перемешалось. Многое успела обдумать, вспомнить. Прошлое бежало перед глазами кадр за кадром.

Вот она – совсем кроха, идёт с мамой по аллейке парка. Вот взлетела стая дымчатых голубей. Заворожено Надя смотрит, кажется, и она может вспорхнуть и полететь вместе с ними. Вот мама плачет и обнимает нежно. Вот опять мама кружится по комнате, она почему-то счастлива и Надя счастлива вместе с ней.

Вспоминалось только хорошее. Почему всё так изменилось? С тех пор Надя не чувствовала от матери ни любви, ни нежности. Как так случилось, что Надя вдруг оказалась не нужна. Стала обузой. Ведь сколько раз в школе она слышала фразы: «Дети – наше будущее», «Дети – наше богатство». Почему же для своей матери она не стала этим самым богатством?

«Может быть, – думала Надя, – я сама виновата. Возможно, если бы я была немного другой, она больше любила бы меня».

Иногда казалось, вот сейчас откроется дверь и мама, красивая и добрая, войдёт в комнату, сядет рядом, и скажет: «Девочка моя, как же я тебя люблю. Я пришла помочь, чтобы ты никогда больше не страдала».

Но мама не приходила.

Думала о Зое Семёновне. Удивлялась тому, как эта женщина приняла её в своём доме. Как по-доброму стала относиться, привязалась, полюбила так, как не любила родная мать. Отчего эта женщина просто поверила в Надю, в которую никто никогда не верил?

О Володьке думала тоже. Ведь это он вытянул её из беспутной жизни. Благодаря ему она узнала о вещах, раньше недоступных. Так почему она должна сердиться? Нет, она не сердится. Всё, что произошло – это лишь случайность, и он совсем не виноват.

Чаше всего Надя вспоминала о малыше. Как всё теперь будет? Уже неделя в больнице, а она ни разу его не видела. Что с ним? Может, он болен? Всякий раз, когда в палату заходила медсестра или врач, Надя не решалась задать ни одного вопроса. Она боялась. С самого начала, когда пришла в себя, ей сказали – ребёнок недоношенный и нужно держать его в особых условиях. Поэтому тихо терпела и ждала.

Много раз она представляла себя дома с малышом на руках. Вот – готовит кашу. Вот – пеленает его. А вот – играет или читает книжку.

Она догадывалась, что теперь действительно стоит на пороге другой жизни. Всё поменялось и прошлого уже не будет. Даже боль не казалась такой нестерпимой.

Шли минуты, часы, дни.

Большой радостью были визиты Зои Семёновны. Всякий раз, когда свекровь навещала, словно добрый ветер врывался в комнату. Она приносила лекарства, продукты, бельё, журналы. Всегда в хорошем настроении. Это действовало оживляюще и придавало сил, и снова вдохновляло.

Когда приходил Володька, Надя видела, как он мучается и чувствует себя виноватым. Она старалась успокоить его. Говорила, что не сердится, но он всё равно был подавлен.

Однажды в комнату вошла медсестра со свёртком в руках. И к большому изумлению Нади ласково сказала:

– Ну вот. Мы пришли повидать нашу маму, – она протянула свёрток, и Надя увидала маленькое сморщенное личико.

– Ой! – от неожиданности не нашла, что сказать.

Потом долго и пристально разглядывала его.

– Оставить его на минутку? – спросила сестра.

– Если можно, – ответила Надя, не отрывая взгляда от малыша.

– Ну хорошо, я скоро зайду, – и женщина вышла, прикрыв за собой дверь.

Когда Надя осталась одна с сыном на руках, нерешительно произнесла:

– Так вот ты какой?