Реквием по любви. Грехи отцов

И тотчас же пожалела о своем порыве. Бесстыдном, глупом, импульсивном.

«Что я творю? – ударило в голову запоздалое раскаяние. – Нам нельзя! Он ведь, ранен! Наверняка, ему сейчас очень больно. Тогда почему же, несмотря на это, он все равно… хочет? Прямо жаждет! Без слов требует. Я знаю. Чувствую это! Всегда чувствую. На уровне подсознания. Нутром. И… нет. Я не могу противиться. Боже! Меня сносит волной похоти, исходящей от него. Сбивает с ног. Обескураживает. Он хочет, и я… подчиняюсь. Снова!»

Притормозив в нескольких метрах от Лизы, Дмитрий задумчиво прищурился.

Не проронив ни звука, осмотрел ее с головы до пят. Медленно. Внимательно. Цепко и оценивающе. Снизу вверх, и обратно. Уделяя особое внимание ее губам. Налившейся груди. Животу. Бедрам, и… треугольнику, между ними.

Тому, что все еще оставался прикрыт тонким кружевом нижнего белья.

И от одного лишь его взгляда – голодного, насквозь пронизывающего, ей стало немыслимо жарко. Мышцы прошибла мелкая дрожь. Сердце гулко затарахтело где-то… в горле. Или, быть может, ушло в пятки? Она не понимала. Была слишком сосредоточена на мужчине, без которого не представляла теперь своего существования. На мужчине, который пьянил ее одним лишь своим присутствием, вынуждая трепетать от остроты момента. Выпрямив спину, и вскинув подбородок, дабы казаться хоть чуточку выше, Лиза невольно дернулась. И внимание Дмитрия мгновенно сосредоточилось на ее колыхнувшейся груди. Его утробный рокот резанул по ушам, вынуждая сплошь покрыться предательскими мурашками. От подобного каждый волосок на теле приподнялся. Не контролируя себя, девушка прошептала:

- Дима…

И мир вокруг перестал существовать. Растворился. Исчез. Распался на крохотные атомы. Мгновенно преодолев разделяющее их расстояние, Похомов стиснул Лизу в своих стальных объятиях. Обездвижил, фактически впечатывая спиной в ближайшую стену. По-хозяйски сминая сильными ручищами ее грудь, талию, бедра и ягодицы, обрушился на губы. Властно. Одержимо. Свирепо. Бормоча прямо ей в рот что-то гневное и невнятное.

Заставляя дышать одним с ним воздухом. От его мощного рыка вибрации пронеслись и по ее горлу. Кровь окончательно ударила в голову, затмевая разум. Теряясь в ощущениях, Лиза цеплялась за него, будто дикая кошка.

Дрожа всем телом. Впиваясь ногтями в мощные плечи, и пытаясь стянуть с него футболку. Желая как можно скорее добраться до его обнаженной кожи.

Но он не позволял. Перемещал ее руки на другие части своего тела, и распалялся все сильнее. Его пальцы были повсюду. Гладили, скользили, проникали под кружево белья, насквозь промокшее от возбуждения.

Он сводил ее с ума. Доводил до исступления, вынуждая извиваться, и без остатка растворяться в его порочных ласках. А сам при этом, не разрешал даже раздеть его. Это злило. Страшно злило. Протестуя, Лиза укусила Дмитрия за губу. Во рту появился яркий металлический привкус. Испугавшись собственных порывов, девушка отстранилась на миг. В ту же секунду зловещий хриплый смех Похомова в клочья разорвал тишину пространства, шараша по оголенным нервам, точно молотом по наковальне:

- Что такое, жена? Кровь мне пустила?

- Я… случайно…

- Забей! – вкрадчиво. – Я ведь, помнится, тоже однажды тебе ее пустил!

Явно намекая на их первый раз, он застыл в паре сантиметров от ее лица.

Обжигая кожу своим безбожно горячим дыханием, угрожающе прошипел:

- Помнишь, Кроха? Как моей стала, помнишь?

Утопая в непроглядной тьме его глаз, она заторможенно кивнула.

- Никогда не забывай! – властно проскрежетал Дима. – Никогда!

Тихо заскулив от очередного настойчивого скольжения между ног, прямо по чувствительной пульсирующей плоти, Лиза набросилась на его рот. Ее насквозь прошивало всполохами удовольствия. Лютого. Примитивного.

И стойкий металлический привкус их яростного поцелуя пьянил лишь сильнее. Острее. В какой-то момент, мимолетно скривившись от боли, Дмитрий подхватил ее на руки, и куда-то понес. И Лиза всполошилась, припомнив кое-что важное:

- С ума сошел? Отпусти! Ты же… ранен! Швы… они разойду…

- Т-с-с! – сгрузив на широкий подоконник, он вклинился между ее бедер.

- Но, Дима! – очередная попытка достучаться до него. - Тебе же бо… льно!

Последнее слово утонуло в судорожном вдохе, когда Похомов припал к ее груди. Налившейся до небывалых размеров. Полной. Упругой. И столь чувствительной, что от каждого прикосновения перед глазами все искрило.

А когда он присосался к одной из тугих вершинок, продолжая при этом активно ласкать пальцами ее промежность, Лизе и вовсе захотелось выть. Выгнув спину, и запрокинув голову, она задрожала, покрываясь испариной.

- Без тебя больнее! – услышала под звук разъезжающейся молнии. – Без тебя нет жизни! Без тебя я – труп! При одной лишь мысли… сдохнуть хочется!

Торопливо сдвинув в сторону кружевную полоску, он ткнулся в ее влажные складки своей каменной плотью. Устрашающе большой, и безмерно горячей. Дернувшись от столь интимного прикосновения, как от удара током, Лиза до онемения пальцев вцепилась в край подоконника. Намочив себя в ее влаге, и неотрывно глядя прямо в глаза, Дмитрий проник в нее одним плавным движением. Тяжело дыша, зажмурился и стиснул зубы. А у нее пальцы на ногах подогнулись. И статический разряд промчался по напряженным мышцам. Застонали оба. Хрипло и протяжно. А потом… окончательно обезумели. Стараясь минимизировать собственную активность, Похомов закинул ее ноги к себе на плечи, мертвой хваткой вцепился в талию, и принялся натягивать Лизу на член, как надувную куклу. Самозабвенно. Одичало. С особым изощренным удовольствием. Она, в свою очередь, помогала ему, как могла. Охотно двигалась навстречу. С готовностью насаживалась до упора. И с каждым толчком, с каждым движением, с каждым хлюпающим ударом, все сильнее теряла связь с реальностью.

Все громче всхлипывала. В поисках облегчения царапала его плечи, безжалостно вгоняя ногти в его плоть прямо поверх футболки. И бормотала: