Ты для меня?

Герман уехал, как и обещал. Оставил одну, дав возможность хорошенько подумать. Взвесив «за» и «против», принять взрослое самостоятельное решение. Только как его принять, когда от чувства вины сердце щемит? И это не просто слова! Каждый глубокий вздох отзывался тянущим спазмом за грудиной. Поначалу, когда дверь за ним захлопнулась, ее обуял первобытный ужас. Некая паника, не поддающаяся контролю, сдавливала подобно многотонному гранитному булыжнику. Как букашку прижимала к земле. Голова шла кругом. Казалось, вот-вот разорвется в клочья черепная коробка от того, как быстро мысли сменяли друг друга. И одна из них являлась доминантной. Как? Вот как объяснить отцу, что родных внуков у него никогда не будет? Девушка живо представила их беседу. В красках.

— Папа, а любящий мужчина способен принять чужого ребенка?

— Это редкость, Лера. Большая редкость. Я любил твою мать, но чужого ребенка… нет. Даже я не смог бы, вероятнее всего.

— Цинично!

— Честно!

Вот так, проведя несколько часов в борьбе со своей агонией, поняла, что безмерно благодарна Герману за уединение. За призрачный шанс – иллюзию выбора. Выбора, который сделала еще десять лет назад. И который подтвердила вновь. Сейчас. Да всегда, черт подери! Она выбирала этого мужчину всегда. Ее внутренняя бунтарка надрывала глотку, вопя во всю мощь голоса, что в мире существуют тысячи бездетных пар.

Тысячи! Если такова судьба, пусть их станет на одну больше!

От подобной мысли как-то полегчало. Попустило. Впрочем, возможно, то был временный эффект от капелек Маргариты Алексеевны, которые женщина почти силком заставила выпить, найдя Леру рыдающей прямо на кровати. Сразу же после отъезда Давыдова. Оно и к лучшему, ведь лекарство сделало свое дело. Уже засыпая фактически на ее руках, Спирина пробубнила, успокаивая и взволнованную женщину:

— Герман… сделал мне предложение. Ну, почти! Он не сбежал, не думайте. Просто уехал, чтобы никак не повлиять на мое решение.

— Так где же он сейчас, милая? Ты знаешь?

Сообщить измотанной переживаниями матери, что ее чадо втайне от семьи построило свой дом и в ближайшее время собирается съехать из родного гнезда? Нет, спасибо!

— Знаю, — шмыгнула забитым носом. — Сказать не могу.

Тяжело вздохнув, Маргарита трепетно провела рукой по ее волосам.

— А ему… что ты ему ответишь?

«Что люблю! Ничего нового!»

— У меня еще есть время подумать.

Ночью Лера практически не спала, беспокойно мечась с бока на бок. Общее состояние сильно напоминало банальную ломку. Только вот в качестве замены героиновой зависимости выступал сам Давыдов. Вернее, отсутствие такового рядом. Девушку бросало то в жар, то в холод. Пульс зашкаливал. Временами даже подташнивало. Противная испарина покрывала кожу, пробуждая к жизни тысячи крупных мурашек.

Гадко! Ей не хватало его тепла. Рук. Запаха. Дыхания. Биения сердца. Хрипловатого шепота. Сонного. Страстного. Любого. Господи, да всего Германа и не хватало! Кто узнает – не поверит, но задремать смогла лишь в ЕГО спальне, удобно расположившись в ЕГО постели и плотно закутавшись в ЕГО халат. И чтоб ей провалиться, если это ничего не значило!

***

— Станислав Юрьевич, мне нужен отгул!

Валерия влетела на кухню точно ополоумевшая, едва не опрокинув стоящую у двери пальму. Слегка придержала рукой, чтобы растение вернуло себе утраченное равновесие. Чета Давыдовых, мирно уплетающая ароматный завтрак, уставилась на нее… мягко говоря, странно.

— Плохо себя чувствуешь? — иронично изогнул бровь Давыдов.

«Очень смешно!»

Лера закатила глаза и уперла кулаки в бока для пущей серьезности. Конечно, в данный момент она выглядела забавно, точь-в-точь как взъерошенный воробей, да и бессонная ночь наложила свой неизгладимый отпечаток в виде темных кругов под глазами, но на здоровье не жаловалась.

— Нет. Я в порядке.

— Случилось что-то? — продолжал допытываться, вынуждая ее терять терпение.

«Он… это серьезно, что ли?»

В душе зрело самое настоящее цунами протеста. А в такие моменты девушка «заводилась» по щелчку пальцев и совершенно за своим языком не следила.

— Смею напомнить, вчера вы застукали меня голой верхом на…

— Кроме очевидного!

Поразмыслив пару секунд, она решила держаться с ним предельно откровенно. Устало выдохнув, опустилась на ближайший стул.

— Он дал мне время подумать… а я для себя уже все решила.

— Ай, — цокнул языком мужчина, — и благородного же сына мы с тобой воспитали, мать! Манеры английского аристократа!

— Твой сарказм неуместен, Стас!

— Я все еще не понимаю, почему должен освободить Лерочку от ее прямых обязанностей в первый и по традиции самый тяжелый день недели!

— Позвольте пояснить, — встряла, опасаясь очередной супружеской перепалки, — я не прохлаждаться здесь собираюсь… а соблазнять вашего сына, на секундочку! Помогите, если действительно желаете видеть меня членом вашей семьи!