Ты для меня?
И все же примитивно устроен человек.
Говори ему лишь то, что он желает услышать, и будешь вознагражден.
Первой реакцией Станислава Юрьевича оказалось изумление.
То ли прямолинейностью ее, то ли дерзостью ошарашен был.
Однако тут же в руки себя взял да выходной согласовал.
Не забыв упомянуть, что Герман как раз решил поработать пару-тройку дней вне офиса. Так сказать, на «удаленке». А затем, когда немного переварил информацию, и вовсе расплылся в ухмылочке, как довольный чеширский котяра:
— Задай ему жару, дочка! Да так, чтоб на стену полез от желания узаконить ваши отношения!
— Я постараюсь!
Фактически заручившись родительским благословением, Лера приступила к сборам. Сказать, что процесс был для нее волнительным, не отразить и сотой доли действительности. Подгоняемая желанием поскорее увидеть Германа, девушка дважды «запарывала» свой макияж, сваливая вину на сильно трясущиеся пальцы. В конечном итоге, прилично разозлившись, пришла к единственному выводу – и без стрелок нормально. На прическу времени не хватало, потому ограничилась стандартной укладкой. А вот гардероб подбирала с особой тщательностью. Перемерив целый ворох одежды, отдала предпочтение прежде всего… кхм… конечно же, комфорту.
Непременно!
Почему-то короткие джинсовые шорты, едва прикрывающие ее упругие ягодицы, показались ей идеальным вариантом. Как и простенький, но весьма откровенный топ на бретелях, не подразумевающий ношение нижнего белья. Стоило представить, как Давыдов дуреет, скользя по ней затуманенным осоловелым взглядом, как вибрирует от напряжения, мечтая содрать эти тряпки, и собственное тело «оживало», превращаясь в расплавленный воск. Мягкий и податливый.
— Ну что, Спирина? — перебросив длинный ремешок сумочки через плечо, игриво подмигнула своему отражению в зеркале. — Судя по всему, на роду тебе написано быть помешанной на нем извращенкой!
***
Расплатившись с таксистом, аккуратно открыла тяжелые кованые ворота вторым комплектом ключей – Герман предусмотрительно оставил ей связку накануне вечером. Вернее, попыталась, но те оказались не заперты. Удивленно пожав плечами, прикрыла и быстрым шагом направилась к дому, мурлыча себе под нос какую-то незатейливую песенку, только что игравшую по радио. Счастье переполняло ее. Окрыляло. Улыбка не сходила с лица. Нормальная девушка рыдала бы горючими слезами, зная, на что себя обрекает. Но не Лера! Она-то как раз сияла сильнее яркого летнего солнца, уверенная на тысячу процентов, что вместе они справятся со всеми превратностями судьбы. А потом вдруг… все изменилось.
В одно мгновение. В одну гребаную секунду! Так бывает. Бывает…
Хлопнула входная дверь, и навстречу ей, суетливо поправляя одежду, вышла... Покровская.
Какое-то время Алина ее попросту не замечала. Пока они не столкнулись нос к носу. Испуганно вскрикнув, девушка застыла, буквально изменившись в лице. Впрочем, истинных эмоций от встречи не скрывала и Лера.
Рот сразу же наполнился горькой слюной, вынуждая скривиться.
Она не верила своим глазам.
— Ты что здесь забыла? — первой вышла из ступора.
Алина, несмотря на растерянность, сориентировалась довольно быстро:
— Я могу задать тебе тот же…
— Отвечай!
Девушка вздрогнула.
Неудивительно – Леру тоже затрясло от собственного вопля.
Только вот сдерживаться было выше ее сил. Непроизвольно ладони в кулаки стиснула, да так, что руки одеревенели, и костяшки побелели.
Покровская сверкнула ослепительной улыбкой, явно довольная чем-то.
— Приезжала на обед. У меня законный перерыв – имею право.
— Не прикидывайся! Откуда узнала про этот дом? — ревность ядовитой гадюкой оплела шею. Душила. Отравляла разум. — Он привез тебя сюда?
— Милая, не нервничай так…
— О нем не знают даже его родители! ЧТО. ТЫ. ЗДЕСЬ. ДЕЛАЕШЬ?
Проблема. Большущая. Самоконтроль трескался по швам. Уплывал, точно песок сквозь пальцы. Лера всерьез опасалась за свой рассудок.
— Бедная девочка. Неужели считала себя такой исключительной? Увы! Проект этого особняка разрабатывался в жесткой связке моего рта и его охрененного члена. Задолго до твоего появления, кстати говоря!
Казалось, от ее слов кровь в венах превращается в кислоту. Медленно, мучительно, секунда за секундой разъедает плоть. Причиняет зверскую боль. Нестерпимую. Чтобы не взвыть в голос, до крови прикусила губу.
Но даже металлический привкус на языке не принес облегчения.
Чисто из упрямства, на одной силе воли спокойно улыбнулась.
«Не слушай! — пульсировало в сознании алыми буквами. — У тебя есть его верность! Он так с тобой не поступит!»
— Извини, кисуль… ты не должна была меня здесь застать, — коллега состроила виноватую мину. Фальшивую. Насквозь фальшивую. Ни капли сожаления Покровская не испытывала. Дай ей волю, прямо в лицо рассмеялась бы. — И узнать все вот так не должна была!
— Что… узнать?
Молчала. Эта сучка молчала!
Словно специально время тянула, изводила, заставляя терзаться в неведении.
Осточертело!
Не желая более продолжать «милую беседу», ринулась к входной двери.
Не успела – Покровская преградила путь.
— Он на тебе не женится. Никогда! Я очень, ОЧЕНЬ, очень хорошо его об этом попросила!
Лера едва не фыркнула с надменностью царицы над первой частью ее фразы, но вот вторая… что-то насторожило в интонации.
Словно со стороны услышала свой безжизненный голос:
— Каким образом?
— Посмотри на меня внимательнее, — жестами Алина указала на свой смазанный и сильно потекший макияж глаз. — Никакие мысли не возникают?
— Ревела, как тогда в туалете? — вернула ее же тоном. — Ползала на коленях, умоляя вернуться?
— Да отсосала я ему! Качественно. Глубоко. По высшему разряду. Нам ли с тобой не знать, как Герман любит запихивать свой член глубоко в глотку. Максимально глубоко. Так что дыхание перекрывает, и слезы из глаз брызжут. А потом кончает, заставляя захлебываться его спермой. Она у него такая вкусная. Такая сладкая! Согласись, он у нас идеален?
