Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1
Кипоренко знал полк Канашова с первых дней войны и высоко ценил, его. Но что он мог сделать, коли утеряно полковое знамя?
Канашов не раз вспоминал, как он отдал приказание лейтенанту Миронову спасти знамя полка. Сейчас, разбираясь в той сложной обстановке, ясно понимал, что разыскать знамя было невозможно. «Зря оставил Миронова, - думал он. - Только потерял еще одного командира…»
Сам не зная почему, Канашов чувствовал себя виноватым перед дочерью.
3
К концу августа танковой группе немцев удалось захватить предмостные укрепления на реке Десне. Вскоре после этого началось стремительное наступление немецких танковых дивизий в обход Брянска. Дивизия Канашова, не завершив формирования, снова начала боевые действия. Немцы метались вдоль линии фронта, попеременно нанося удары на различных участках и стараясь нащупать наиболее слабое место в нашей обороне. Дивизии Мильдера удалось прорваться в направлении Кромы. Немецкое командование любой ценой стремилось овладеть этим небольшим городком. Захват его позволил бы выйти всей танковой группе на важную шоссейную магистраль, ведущую на Орел, и перерезать железнодорожную ветку Орел-Курск.
Армия Кипоренко, ведшая тяжелые оборонительные бои, была обойдена и отрезана в районе восточнее Десны в знаменитых Брянских лесах. Дивизия Канашова получила приказ начать отход в направлении Орла за реку Оку. Командование дивизии и полка, которым временно командовал Бурунов, размещалось в одинокой избушке на окраине села Перелазы.
…Тускло мерцает керосиновая лампа, отбрасывая на стены причудливые тени. Печатает приказы пожилой боец из хозвзвода. Его непослушные толстые пальцы захватывают сразу по два-три клавиша.
Канашов уже перестал считать себя раненым, втянулся в работу и сам готовит дивизию к отходу, хотя, передвигаясь на костыле, он еще нередко морщится от боли.
Днем и ночью он рассылает офицеров связи с приказаниями, принимает командиров полков, сам просматривает все важные документы и особенно интересуется сведениями о противнике. «Если есть новое о немцах - докладывай в любое время, буди, если отдыхаю», - приказал он начальнику разведки дивизии.
Канашову помогает капитан Харин, разжалованный командующим фронта за ложное заявление на комдива. У него подвешена левая рука и перевязан лоб. Получая приказания от Канашова, он старается не встречаться взглядом с полковником и только сухо, односложно отвечает: «Есть», - и торопится выполнять приказание.
Канашов, шурша картой, изредка подносит ко рту карандаш, грызет его. За столом Бурунов делает какие-то пометки на карте. Он только что получил новые данные от полковых разведчиков и уточняет их.
В углу на лавке сидит старший лейтенант Андреев - единственный командир, уцелевший из штаба полка. Он временно исполняет все штабные должности.
- Товарищ батальонный комиссар, - обращается он к Бурунову. - Давайте назначим начальником связи лейтенанта Шураева, командира взвода связи.
- Назначайте, - отвечает, не отрываясь от карты, Бурунов. - Подберите людей на все вакантные должности и доложите обо всех сразу, а свою должность сдайте Петрунину, командиру взвода конной разведки. Заготовьте о себе приказ и, не откладывая, вступайте в должность начальника штаба… Вы скажите мне точно, товарищ Андреев, есть ли у немцев здесь танки или нет? Из ваших данных я ничего не пойму. Вчера докладывали: слышен лязг гусениц, в сегодняшней сводке ни слова об этом.
Андреев отвечает виновато:
- Товарищ батальонный комиссар, я сам вчера ночью проверял. Ошиблись наблюдатели: это не танки, а артиллерийские тягачи. Танков у немцев нет, - говорит он не совсем уверенно.
- Смотрите, Андреев, если подведете, не сносить нам головы…
Бурунов пристально поглядел в глаза начальника штаба. Андреева раздражает эта излишняя осторожность и недоверчивость нового командира полка. Канашов, тот бы не стал подвергать сомнениям его доклады.
Впрочем, Андреев и сам колеблется: «Может, и впрямь у противника танки?» Глубокой разведки провести не удалось… Поиск он намечал сегодня ночью.
- Я проверю, товарищ батальонный комиссар.
У порога расположились связные. Они ждут приказаний.
- Опять обрыв, - говорит связист и, тяжело вздохнув, собирается идти на поиски поврежденной линии.
Где- то недалеко слышны взрывы. Непонятно, бомбят или артиллерийский обстрел.
У печи, на ящиках, склонив голову на выцветшую брезентовую сумку с красным крестом, дремлет Аленцова. «Разве он может поправиться, - думает она, - если постоянно нарушает медицинский режим?»
- Товарищ полковник, - наконец, не выдержав, говорит она. - Вам нельзя напрягаться, опять откроются раны. Вы никогда не поправитесь…
Легко подходит она к Канашову, поправляет бинты и кладет его левую руку в лубке повыше на подушку.
- Проглотите, - приказывает она, протягивая ему таблетку. - Смотрите, товарищ полковник, не будете слушать, доложу командующему. Вы ведь обещали ему выполнять режим.
Канашов морщится не то от боли, не то от упреков, но возражать бесполезно. И он, покорно положив таблетку в рот, жует и смотрит в карту.
- Николай Тарасович, иди сюда.
Бурунов склоняется над картой, исчерченной красными и синими дужками, змейками со стрелочками, гребешками, крестиками, извилистыми линиями. Толстые синие клинья с ромбиками - вражеские танковые войска - идут в направо лении Орла. В них с правого фланга булавочными красными стрелками вонзаются направления контратак наших подразделений, они должны отвлечь главный удар врага.
- Полк Загуляева займет исходное положение от балки до высоты 120,7, - говорит тихо Канашов. - В этом полку наберется людей до батальона. Полк Кленова, точнее - там две роты, оставляю в своем резерве… Вот в этой роще, у железнодорожного моста, - показывает он кончиком карандаша на карте. - Твой полк по численности самый большой в дивизии и самый сильный по вооружению. Стало быть, тебе придется наносить главный удар во фланг противника. Ты подумай и доложи решение…
Бурунов подошел к Канашову. Длинно, задерживаясь на второстепенных деталях, он доложил решение. Канашов не терпел таких докладов и обычно прерывал командиров, делая им замечания. Но доклад Бурунова выслушал до конца.
- Вот две лесные тропинки, - указал карандашом Бурунов. - По-моему, надо нанести удар справа и перерезать шоссейную дорогу, а слева отвлекать немцев небольшими силами. Создам видимость наступления. Разрешите начать выдвижение батальонов в исходное положение для атаки?
- Действуй. Завтра с утра - атака. Надо тебе встретиться с командиром соседнего полка. Там командует сейчас капитан Загуляев.
- Эх, Михаил Алексеевич, вот бы мне полдюжины танков, можно было бы попугать немца…
- А у тебя же тракторные тягачи есть. Пусть ночью ползают по дорогам…
- Хорошая идея, Михаил Алексеевич, но у меня один.
- Три я тебе дам. И хватит… Первый бой, который ты организуешь сам… Это тебе экзамен на командира полка. Выдержишь - пошлю учиться в академию.
4
Дивизия подготовилась к наступлению. Кругом ни единого признака жизни - мертвая тишина. Лишь изредка взвиваются в воздух немецкие зеленовато-белые ракеты, освещая все мертвенно-бледным холодным светом. Обнаженный лес почернел, притаился в ожидании, сливаясь с предрассветной мглой. На востоке чуть приметно светлеет небо, и постепенно все вокруг приобретает более ясные очертания. В долинах и оврагах клубится легкий сизо-молочный туман.
По щелям, окопам и оврагам, на огневых позициях скрытно расположились и замаскировались бойцы.
Все с нетерпением ждут конца этого томительного, выматывающего душу затишья.
В небе заурчал немецкий самолет-разведчик. Он идет высоко, его не видно, и только доносится злое урчание мотора.
Вдруг тишину раскололо несколько взрывов на дороге, огибающей лес. Это немцы начали обстрел, предполагая, что оттуда начнется наше наступление.
«Значит, недаром ночью ползали наши тракторные тягачи», - радуется Бурунов.
На наблюдательный пункт пришел Канашов.
Пока вражеская артиллерия ведет огонь, разведчики и наблюдатели засекают огневые точки немцев и передают эти данные.
- Новый артиллерийский дивизион пришел на рассвете,- докладывает Бурунов. - Боялся я, что не успеют подготовиться к бою.
- Сколько у них?
- Семь орудий.
- Ну и дивизион…
Оба смотрят на часы.
- Начинай! - командует Канашов.
Бурунов берет трубку и говорит хриплым от волнения голосом одно слово: «Буря». И вдруг сразу отовсюду - из леса, кустарника, оврагов, балок, с дороги и лесных высот вырывается ярко-оранжевое пламя, и громоподобный грохот обрушивается на позиции противника.
Огненная стена, нарастая, идет в глубь расположения врага. Противник никак не ожидал, что здесь, на его фланге, в лесной глуши, среди болот и безмолвных одиноких высот, на него может обрушиться столько огня и металла. Он растерян. Разбитая в боях на Днепре русская армия, оказывается, продолжает жить и сражаться. Еще немного - и она сомнет правофланговые части немцев, нацеленные для удара по городу Брянску…
