Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 2
Канашов понимал, что в нашей военной науке, существовавшей до Великой Отечественной войны и на теории которой были созданы и боевой и полевой уставы, по-видимому, имелись пробелы. Война вносила каждый день свои новые требования и изменения. Значит, сама жизнь подсказывала необходимость пересматривать некоторые положения, уставов. «Вот оно, самое больное место, о котором мы обменивались накануне мнением с Шароновым…» Но в то же время комдив ясно отдавал себе отчет, что в этом деле нельзя брать все на себя. Иначе эта отсебятина внесет анархию в действия командиров, подорвет авторитет воинских уставов и в конечном счете не принесет пользы подчиненным. Если и было так, что он учился у младших по служебному положению и званию командиров и солдат, если он и использовал их и свой боевой опыт, то это он делал отнюдь не из желания самолюбия и жажды собственной славы. Ему казалось, что нельзя было идти поперек того, что выдвигала сама жизнь. «Как же поступить теперь?» Несколько десятков глаз смотрели на него с нетерпением и ждали ответа. Канашов то хмурился, то светлел лицом, поправляя левой рукой шевелюру. Потом обвел всех взглядом и остановился на Шаронове.
- Мы, товарищи, собрались здесь с вами не на лекцию. Нет у нас для этого времени. Но война поставила перед нашей армией новые задачи, которые должны решать и мы с вами, выполняя свой долг перед Родиной. Если мы их решим, будем бить насмерть врага. А не решим - будем сами биты… И это заставляет меня высказаться по вопросам, о которых вы здесь спорили. Спорить и думать нам всегда полезно. И выводы делать, что верно, а что просто заблуждение. Боевой и полевой уставы наши не устарели, товарищи. Написаны они были на основе современной и передовой советской военной науки. - Комдив тронул левой рукой подбородок, прищурился. Все следили за ним с напряженным вниманием.- Но война показала, что некоторые положения уставов разработаны были только теоретически. Слабым местом в боевой подготовке наших войск была неправильная организация противотанковой обороны. Вот к примеру… Устав наш требовал, чтобы оборона создавалась как противотанковая, но главной задачей считалось уничтожение пехоты противника. А это ошибка. Мало мы перед войной проводили учений, на которых бы обучали этому командный состав и бойцов.
- Как нас учили, так и мы учили, - сказал командир первого батальона.
- Конечно, да и условностей было много в обучении,- подтвердил командир полка Бурунов. - Фанерные, в лучшем случае, танки на занятиях. А о борьбе с воздушным противником и совсем забывали…
- По-моему,- сказал комдив, - и вопросы организации противовоздушной обороны тоже плохо были разработаны в уставе. Вот вам, товарищи, и одна из причин танкобоязни и самолетобоязни в первые месяцы войны. И успехи немецких танков я отношу к нашей теоретической недоработке - отсутствию в уставе вопросов обеспечения стыков между частями и флангами. Оборона этих уязвимых мест в боевых порядках войск была у нас непродумана. Прорвутся один-два танка - поднимается иногда паника. Или, к примеру, как мы неумело использовали огневую мощь винтовки. У немцев автоматы, а у нас их еще мало. Но русская наша трехлинейка при залповом огне взвода или роты дает не меньше эффекта, чем трескотня немецких автоматов. Нельзя сказать, чтобы тяжелые бои прошли для нас впустую. Пусть пока еще это новинка, но после боев под Москвой мы стали применять траншеи вдоль переднего края в ротных и батальонных районах…
- Машину бы кто-нибудь придумал траншеи эти копать, вот это было бы дело, - сказал один из комбатов.
- Машину бы надо, - поддакнул Шаронов.
- Сейчас, товарищи, - продолжал Канашов, - мы создаем у себя противотанковую оборону по-новому. А ведь противотанковых опорных пунктов у нас до войны уставом не предусматривалось.
- Помню, - сказал старший лейтенант Верть, - под Можайском немец попытался прорваться, а у нас вдоль шоссе в два эшелона эти ПТОПы [1] были, дальше второй позиции он и не пошел…
- Вот и мы, товарищи, - сказал Канашов, - свою оборону делаем глубокой, и ПТОПы у нас будут и даже ПТР [2] . И чтобы она отвечала самым последним требованиям войны.
- Артиллерии бы нам, хотя бы придали батареи две-три для этого, - сказал командир полка Бурунов и вопросительно поглядел на комдива.
- Будет и артиллерия, - уверенно заявил Канашов. - Быстрее заканчивайте оборудование позиций. Я даже и резерва не пожалею на такое важное дело.
- Мин бы еще противотанковых неплохо, - сказал, покручивая усы, полковой инженер, посматривая то на Бурунова, то на Канашова.
- Мины есть, - ответил комдив, - вчера тысяч семь привезли, получайте.
- Вот это хорошо.
- Так будем закруглять наш разговор, - заметил комдив, - теперь дело за вами. Надо разъяснять бойцам и командирам, зачем мы столько труда вкладываем в построение глубокой обороны. Помните: уставные положения для нас закон, ну, а боевой опыт тоже надо с умом использовать…
Прощались Канашов и Шаронов с командирами и политработниками полка Бурунова и видели, что они приободрились, повеселели. Это радовало их обоих.
На обратном пути в дивизию комиссар заговорил первым.
- Хорошо бы об этом разговор завести и в других полках, - сказал Шаронов.
- Это можно.
- Не только можно, а нужно. Я ведь внимательно слушал каждого. Кто и ошибается, а многие дельные вещи говорят. И если растолковать людям, они горы свернут. Эх-х,- вздохнул он тяжело, - беда-то наша и в том, что подчас старыми методами работаем с людьми, не умеем в душу им заглянуть…
Разговор оборвался.
Машина мчалась по снежной равнине, перерезанной синеватой петляющей дорогой. Вдали на горизонте в туманной дымке темнели леса. Безлюдно и безжизненно вокруг, будто никогда сюда и не ступала нога человека. И только методично и глухо раздавались далекие взрывы.
Канашов думал о том, как сделать так, чтобы прибывающие на фронт новички, особенно командиры, быстрее овладевали боевым опытом… «А что, если всем им по мере возможности устраивать стажировку под руководством опытных командиров? Об этом стоит подумать, посоветоваться…» Шаронов решил сказать Канашову о случае с Ракитянским.
- Подумать только, такую библиотеку собрал на войне… Это ли не моральный подвиг? Сейчас я кого хочешь могу убедить в том, что какими бы ни были военные успехи немецко-фашистской армии, но советских людей им не победить и никогда не поставить на колени. Что мне доводилось видеть за эту войну в брошенных чемоданах немецкого воинства всех чинов и рангов - от солдата до командующего армией? Барахло: женские платья, туфли, скатерти, белье, часы различных марок и даже детские вещи. Они по-волчьи жадные и к золоту и к драгоценностям. Один раненый немец убил своего товарища, тоже раненого, чтобы снять с него золотое кольцо. У любого убитого ты увидишь самые различные вещи и драгоценности в полевых ранцах, сумках, штабных портфелях. Ты можешь с избытком найти у них порнографические открытки и фотографии. Но ты найди у них художественную литературу… У меня такое впечатление, что немецкое воинство ничего не знает о существовании таковой. А наш солдат и командир не могут жить без нее. Книга лежит у солдата в вещмешке с чистой парой белья и продуктами. Книги лежат в полевых сумках наших командиров и политработников. Они помогают им воевать, и нужны она им ничуть не меньше хлеба, оружия и патронов. Вот в этом наша несокрушимая духовная сила, Михаил Алексеевич, наше бесспорное моральное превосходство.
Слушая комиссара, Канашов думал: «И в вопросе быстрейшего овладения боевым опытом личного состава дивизии печать может многое сделать: статьи в журналах и даже в дивизионной газете станут нашим большим помощником».
- Федор Федорович, - обнял его комдив за плечи. - Спасибо тебе. Натолкнул ты меня на хорошую мысль… А что, если нам своими силами в дивизии, ну, хотя бы один раз в неделю листок по обмену боевым опытом выпускать?
Шаронов скупо улыбнулся, покрутил головой.
- Идея-то очень правильная. Я за нее обеими руками голосую. Ну, а как начальство посмотрит на это? Да и бумага нужна… Ее на дивизионку нам дают грамм в грамм. Дефицит. Сам знаешь.
- Значит, поддерживаешь? - улыбался комдив. - Тогда будем действовать. Я командующему доложу. А ты - члену Военного совета. Договорились?
- Согласен.
- По рукам. И не медлить - уговор такой. А с бумагой не беспокойся. У нас Васько ведь хозяйством дивизии командует. Мужик он запасливый. У него трофейной бумаги залежи. Он как-то мне докладывал.
2
Всего три дня не видел Канашов Аленцову, и сердце настойчиво потянуло к ней. А тут нашелся предлог: Шаронов пригласил навестить медсанбат. До политотдела дивизии дошли жалобы от раненых. И хотя Канашов вчера намечал побывать в полку Бурунова, он согласился на предложение комиссара заехать по пути в Поземково, где располагался медицинский батальон дивизии.
