Митри Кибек - Герои без вести не пропадают
— Власовец, значит! Предатель!.. — впился в него глазами Соколов.
— А где остальные? — озираясь по сторонам; спросил предатель.
— На том свете дожидаются тебя. Как зовут-величают?
— Охримец, Грицко Онуфриевич. Зачем вы их убили? Мы же шли к вам, чтобы вместе бить фрицев, — пряча глаза, пробормотал власовец.
— Лжешь, сволочь! Мы знали, что вы придете, вот и устроили торжественную встречу. Где и кем служишь?.
— Товарищи, не убивайте меня! — взмолился Охримец. — В армию Власова я вступил с единственной целью — чтобы при первой же возможности уйти либо в партизаны, либо в Красную Армию. Сегодня, когда узнал, что здесь советские партизаны, уговорил двух солдат, и мы сбежали… Поверьте мне: в плену я только и думал, как бы поскорее вырваться из лагеря и воевать с проклятым немецким фашизмом.
Слова его звучали фальшиво, глаза бегали. Соколов не выдержал и стукнул по столу.
— Молчать, собака! — закричал он. — Ты будешь отвечать на вопросы или нет?
Власовец понял, что партизаны ему не верят. Но сдаваться так быстро не хотел.
— А что сделаете, если не отвечу? — оскалил он зубы, подобно волку, попавшему в капкан.
— Шашлык сделаем! — спокойно ответил Алим, который сидел на подоконнике и точил друг о друга кинжалы.
— Режьте, жгите, но не добьетесь больше ни слова! — запальчиво крикнул Охримец.
Соколов ненавидел власовцев. Каждый власовец — презренный изменник, предатель. Это всем известно. «Кто поднял руку на свою Родину, тот не человек и жить не имеет правд», — убежденно говорил он. К власовцам Соколов был беспощаден. Вот и сейчас он обернулся к партизанам и коротко бросил:
— Расстрелять!
Власовец побледнел, затрясся. Он кричал отчаянно, сопротивлялся, но партизаны поволокли его к выходу.
— Подождите! — крикнул он. — Я расскажу все, что знаю… Армия Власова входит в группу немецких армий «Центр». Узнав о готовящемся восстании в Варшаве, Власов послал сюда бригаду Каминского. Я служил там командиром взвода.
— С какой целью послали вас сюда?
— Захватить «языка»… Теперь я понял свою вину… Если оставите в живых, буду служить своей Родине до самой смерти, — лепетал Охримец.
— Опять? — схватил его за шиворот Соколов.
— Простите! — замахал обеими руками изменник. — Скажу правду, сейчас скажу… Нам было приказано проникнуть к вам под видом перебежчиков, завоевать доверие, узнать все необходимое и, захватив командира, возвратиться в свою бригаду.
— Все?
— Завтра в бои вступают регулярные войска.
— Какие конкретно?
— На Волю обрушит мощный удар группа войск под командованием генерала Рейнефарта, в районы Мокотува и Охота вступят войска генерала Рора. Севернее вас будут наступать эсэсовские части под командованием оберфюрера Дирливангера. Они глубоко врежутся в расположение повстанцев, выйдут к Висле и соединятся с дивизией генерала Штагеля. Сегодня нам об этом зачитали приказ. Это не секрет. Даже по городской радиотрансляционной сети его передали. Призывали повстанцев сложить оружие.
— А если повстанцы не послушаются?
— Это тоже предусмотрено в приказе. Выполняя директиву рейхсфюрера Гиммлера, город разрушат до основания, всех жителей перебьют. На месте Варшавы останется пустыня…
— Не может быть! — закричал Соколов. — Выдумываешь, хочешь напугать нас. Но нервы у нас стальные.
— Посетите завтра район Воли и убедитесь, что я сказал правду. А лучше всего бросьте этих поляков, они же наши исконные враги, и пойдемте вместе с нами в бригаду Каминского.
Соколов посмотрел на него и еле-еле удержался, чтобы не плюнуть ему в лицо.
— Щенок! Ишь чего вздумал — завлечь нас в команду покойников! Не выйдет! Алим, покажи ему дорогу в ад, пусть приготовит там местечко и для своего Каминского, и для Власова, и для всех их прихвостней!..
О показаниях пленного власовца Соколов доложил командованию. На всех это произвело большое впечатление.
— Неужели они посмеют уничтожить Варшаву? — усомнился Яничек.
— Нет преступления, на которое не пошли бы фашисты, — сказал Комиссаров. — Если бы могли, они уничтожили бы все столицы мира.
— Да, дело серьезное, — согласился с ним Турханов. — Нечто подобное они действительно передавали сегодня по радио. Надо проверить и сообщить обо всем генералу Барсукову. Поговорите с Кальтенбергом, можно ли пробраться в тыл карателям и посмотреть все своими глазами…
— Слушаюсь, товарищ полковник! — щелкнул каблуками Соколов. — Мы с Конрадом обдумаем это дело.
Глава шестая
Как всегда, уходя, в расположение немцев, Кальтенберг и три поляка из его разведывательного отряда переоделись в эсэсовскую форму, взяли заранее подготовленные документы и немецкое оружие. На рассвете они подошли к пустырю, через который пролегал путь в тыл карателей Дирливангера. Их сопровождал Соколов, переодетый в мундир власовца. Кроме немецкого автомата у него были две гранаты с длинными деревянными ручками, документы на имя Астахова и безымянный пропуск для свободного хождения по улицам Варшавы, отобранный у лейтенанта Охримца.
На этом пустыре в тридцать девятом году шли упорные бои между немецкими войсками и защитниками Варшавы. И сейчас здесь валялись разбитые повозки, грузовики без колес и рыжие от ржавчины танки. Спрятавшись за разбитым санитарным автобусом, заваленным всяким хламом, партизаны начали внимательно осматривать дома, где, по их предположению, находились немцы. Простояли они минут десять, но ничего подозрительного не заметили. Улицы были пустынны. Они уже хотели было двинуться в путь, как вдруг совсем близко послышались одиночные выстрелы. В ответ затрещали автоматные очереди. Скоро из-за крайнего дома один за другим выбежали три человека в гражданском и, оборачиваясь назад и стреляя на бегу из пистолетов, бросились к каменному забору возле пустыря. За ними гнались четыре жандарма с автоматами. Двое беглецов благополучно добежали до забора, перелезли через него и скрылись из виду. Третьему не повезло. После очередной автоматной очереди он вдруг остановился, и, сильно припадая на левую ногу, захромал в сторону разбитого автобуса, за которым прятались партизанские разведчики. Очевидно, преследователи решили взять его живьем — они уже не стреляли. Расстояние между ними все сокращалось. Беглец уже совсем выбился из сил и через каждые три-четыре шага останавливался, чтобы перевести дыхание. Один из жандармов крикнул:
— Хальт! Хенде хох!
Беглец бросил пистолет в траву и поднял руки. Но в плен ему не пришлось сдаться: из-за автобуса затрещали автоматы. Два жандарма сразу растянулись на земле, двое повернули назад и попытались уйти, но партизаны быстро расправились с ними.
Беглец, обрадованный таким неожиданным исходом, заковылял к автобусу, видимо желая поблагодарить неизвестных друзей за спасение, но увидев там людей в эсэсовской форме, замер в страхе.
— Поручик Бохеньский! — узнал его Соколов. — Какими судьбами вы очутились здесь?
Да, это был действительно Тадеуш Бохеньский. Он тоже узнал Соколова. Правда, такая встреча его больше удивила, чем обрадовала.
— Я уже пятый день в этом пекле. А теперь вот прострелили ногу. Нет ли у вас чем перевязать рану? — опускаясь на траву, спросил он.
— Конечно, найдется. Товарищи, помогите пану поручику! — обратился Соколов к переодетым полякам.
Те разрезали ему брючину, разбив ампулу с раствором йода, продезинфицировали рану и сделали перевязку. Рана оказалась неопасной. Пуля только слегка задела бедро.
— Вы здесь одни или со всем отрядом? — спросил Тадеуш.
— Нет, с батальоном Армии Людовой майора Краковского.
— Никогда бы не подумал, чтобы немцы могли служить у советских партизан, — улыбнулся поручик.
— К сожалению, некоторые люди о многом либо вовсе не думают, либо задумываются слишком поздно. Мне хотелось бы поговорить об этом более подробно, но сейчас нет времени. Если будет настроение, приходите как-нибудь к нам, — пригласил Соколов.
— А куда вы спешите?
— Хотим посмотреть, чем занимаются фашисты…
— Господин Соколов, у меня к вам большая просьба. Вы хорошо знаете Варшаву?
— Сам я в этом городе впервые, но в нашей группе есть товарищ, который прекрасно знает район Воли, куда мы направляемся.
— Моя сестра работает там в больнице медицинской сестрой. Ночью я со взводом из своего батальона пытался пробиться в эту больницу, чтобы взять Марианну, но, как видите, мне это не удалось. Из всего взвода в живых остались только двое, и те в последнюю минуту убежали, бросив меня. Может, вы счастливее меня и вам удастся помочь моей сестре? Говорят, сегодня фашисты весь рай он Воли вместе с жителями… Пожалуйста, спасите мою сестру еще раз!
