Купавна - Николай Алексеевич Городиский
Не знаю, сколь долго длилось это мое похвальное слово древнему городу Суздалю, но вдруг услышал за спиной легкий смешок:
— Браво!.. Бра-аво!
Агриппина Дмитриевна захлопала в ладоши. Надо полагать, вошла она в комнату давно и слышала мой монолог.
В простеньком ситцевом в голубую крапинку платье о розовым бантиком на груди, она показалась мне совсем девочкой, спрятавшей за спиной руки с какой-то вещицей и спрашивающей с лукавинкой в глазах: «А ну-ка, отгадай, что у меня?»
«Пустышка!» — подумал я и хмуро посмотрел на нее.
— А знаете, вы не без артистических способностей! — воскликнула она, и сразу у меня пропало желание ссориться с ней. — Идемте, чай готов. Но прежде я хочу спросить: прочитали письмо Светочки и?..
— И даже осмыслил… вполне.
— И что же? Что можете добавить к тому, что я узнала из вашего монолога?
Она вызывала меня на открытый бой, и я его принял.
— Должен сказать, что во мне вы потеряли союзника окончательно и бесповоротно.
Она хихикнула в кулачок, продолжая зачем-то прятать правую руку у себя за спиной.
— Уж так и бесповоротно?! — лукаво заулыбалась она, обнажая свои красивые белые зубы. — А вдруг одумаетесь!
Агриппина Дмитриевна как бы продолжала играть со мною в кошки-мышки. Ну и женщина!
— Подняли вы, дорогая, бурю в стакане воды, — с напускным спокойствием постарался я отчитать ее. — Иными словами, затеяли пляску черного таракана вокруг стакана. Вот мое мнение: ваше отношение к судьбе своей подруги по меньшей мере легкомысленно. Не навязывайте своего мироощущения другим. Нет на свете двух одинаковых людей, ибо даже близнецы и те идут своими дорогами. — И прибавил к тому: — Не сердитесь на меня.
— Спасибо и за это! — Она откинула на лоб упавшую светлую прядь.
Я обрадовался: выиграл бой! Это коварная женщина больше не станет вмешиваться в жизнь Дружбы, и сущие пустяки, как она после нашего разговора будет относиться ко мне. Но, вопреки ожидаемой враждебности, она протянула мне правую руку, проговорила миролюбиво:
— Нам повезло, читайте, только громко. Я так рада, что даже не верю своим глазам.
Это была телеграмма.
— «Делегацией колхоза еду ВДНХ вместе Градовым тчк Первой возможности постараюсь навестить тебя вероятно вместе Николаем Васильевичем горячо целую — Света», — прочитал я.
Не дав мне опомниться, она спросила:
— Вы надолго приехали к нам? — И попросила: — Постарайтесь задержаться. Они могут приехать в любую минуту.
Не скрывая своей радости, я развел руками:
— Но тут не указан срок приезда.
— А вы обратите внимание на дату отправления телеграммы. Она отправлена два дня назад.
— Что же вы молчали?! — вспыхнул я.
— Мне только что ее вручили.
— Ну и ну! Почта…
— Почта ни при чем. Я уже говорила вам, что более суток не была дома, дежурила в больнице. Старушки мои получили телеграмму, ну и позабыли: склерозик. Приходится простить милых старушек. Не сердитесь же и вы.
— Ничего себе, «милые старушки»! — возразил я. — Этак можно сорвать всякое мероприятие. Даже на похороны приехать, когда покойника уже зароют…
Не поняв моей иронии, она нахмурилась.
— Зло шутите! Хватит мне, двоих сразу похоронила…
Я внезапно понял глубину трагедии Агриппины Дмитриевны, у нее все еще продолжала кровоточить душевная рана — смерть близких людей, Дмитрия Ираклиевича и Алексея Причастнова.
Пришлось извиниться.
* * *Клавдия Поликарповна, тетушка Ирма, Агриппина Дмитриевна, я