Богдан Сушинский - Маньчжурские стрелки
Штубер и полковник Лоттер вопросительно переглянулись.
— Надеюсь, вы, князь, понимаете, что по Германии вам следует пройти спокойно и благородно? — спросил полковник.
— Понимаю, конечно.
— Что любой, даже самый случайный конфликт способен не только физически погубить вас, но и превратить из героя-казака во врага рейха?
— Но ведь вы для того и прибыли сюда, чтобы помочь мне в этом походе, — невозмутимо молвил Курбатов. — Или я что-то не так понимаю?
— Ситуацию вы оценили верно, — не стал разочаровывать его Штубер. — Накануне приезда сюда у меня состоялся телефонный разговор со Скорцени. Так вот, он готов взять вас под свое покровительство…
— Но с каким-то обязательным условием? — поинтересовался Курбатов.
— Скорцени в «обязательных условиях» не нуждается. Он может позволить себе просто… покровительствовать. Тем не менее хотел бы уже сегодня получить четкое представление о ваших планах на будущее и ваших действиях в Берлине.
Курбатов опустошил еще одну рюмку, съел, буквально проглотил, картошину, даже не пытаясь очистить ее, и, упершись руками о стол, какое-то время покачивался на нем, как это обычно, куражась и набивая себе цену, делают сильные, уверенные в себе люди.
— В моих ближайших планах — загул в берлинских пивных, который Скорцени вряд ли заинтересует. Как вряд ли заинтересуют его и мои походы по берлинским борделям.
— Я понимаю, что вы основательно одичали в своих маньчжурских лесах, князь, — внутренне вспыхнул Штубер. — Но если немедленно не научитесь вести себя в порядочном обществе, то и сами вы Скорцени тоже вряд ли заинтересуете. Разве что вы, князь, намерены прямо отсюда вновь отправиться через всю Россию в свою объяпошенную Маньчжурию… Но тогда нам просто не о чем говорить. Подтвердите это свое намерение, и мои люди завтра же вышвырнут вас за линию фронта, как нашкодивших котов.
Однако той естественной паузы, которая обязательно должна была наступить после подобной стычки и которой так ждали Штубер и полковник Лоттер, не наступило.
— Будет проще, если я узнаю, что именно Скорцени, или вы с полковником Лоттером, способны предложить мне, — ничуть не стушевался Курбатов.
— Вам приходилось слышать о Фридентальских курсах, возглавляемых Скорцени? — не стал нагнетать ситуацию барон.
— О диверсионной школе в замке Фриденталь под Берлином, — похмельно кивнул головой Курбатов, оторвав взгляд от окна, за которым старый боевой мерин все еще обхаживал норовистых, необъезженных кобылиц. — Слышал, как видите. Правда, знаю о ней лишь в самых общих чертах.
В течение нескольких минут Штубер посвящал диверсанта-«маньчжура» в замысел этой элитарной диверсионной школы, в которой готовили руководителей национально-освободительных движений, будущих повстанческих вождей и глав правительств; руководителей диверсионных школ и региональных резидентов разведки.
— При этом Скорцени как личный агент фюрера по особым поручениям, — заключил барон фон Штубер, — готов сразу же включить вас в состав интернациональной диверсионной группы, созданной специально для выполнения этих самых «особых поручений фюрера». То есть группы, к которой имеет честь принадлежать ваш покорный слуга.
— Вот это уже конкретный разговор. С учетом, что в эту же школу будут зачислены и двое диверсантов, которые пришли со мной.
— Естественно. Мало того, я уже рассматриваю эту вашу тройку как основу группы для выполнения особых поручений в России и на ее окраинах. Куратором «диверсионных групп восточного направления», как вы уже поняли, приказано быть мне. Что же касается атамана Семенова, то он будет официально уведомлен о вашем прибытии в Берлин и о нашем восхищении «рейдом подполковника Курбатова». О восхищении высшего германского командования и самого фюрера, которому конечно же о вашем рейде будет доложено. Подобными историями фюрер тоже увлекается. У вас возникли какие-то просьбы, князь?
— Прежде чем вы зачислите меня в курсанты диверсионной школы, мне, как я уже сказал, обязательно хотелось бы побывать в Берлине.
— Таково условие вашего задания?
— Причем условие обязательное. Генерал Семенов хочет знать, что мы достигли хотя бы предместий Берлина. И еще. С того момента, когда я окажусь на одной из улиц Берлина, вступает в силу приказ главнокомандующего армией генерал-лейтенанта Семенова о присвоении мне чина полковника русской белой армии.
— Вот оно в чем дело! — простодушно улыбнулся Штубер. — А я-то думаю, почему вдруг вы так рветесь в Берлин? Будем считать, что приказ этот уже вступил в силу: через два дня вы будете в Берлине. А в радиограмме, которую получат в штабе Семенова, будет сказано, что мы «восхищены рейдом полковника Курбатова», — тотчас же уточнил Штубер, с грустью подумав при этом, как же легко даются высокие чины в армиях некоторых самозваных «главкомов-атаманов»!
— С этой минуты, — объявил полковник Лоттер как старший по чину, — вы, подполковник Курбатов, и ваши люди, кстати, где они сейчас?..
В деревне, знакомятся с местными достопримечательностями.
— …Так вот, вы и ваши люди, если только они обнаружатся, вступаете в полное распоряжение гауптштурмфюрера СС барона Вилли фон Штубера. Замечу, одного из тех, кто принимал участие в операции по похищению Муссолини, а также в некоторых других, не менее громких, хотя пока еще засекреченных.
Курбатов удивленно взглянул на Штубера, поднялся, вышел из-за стола и, щелкнув каблуками, отвесил офицерский поклон.
— Простите, не имел чести знать об этом, барон фон Штубер. Наслышан-наслышан о вашей итальянской операции и считаю, что это — уже диверсионная классика.
— Так подражайте же; подражайте!
— Уже стараюсь.
— Вы, как мне сообщили, давно намереваетесь нанести «диверсионный визит вежливости» на подмосковную дачу Кровавого Кобы, то есть товарища Сталина, — поднялся Штубер из-за стола. — Чтобы затем швырнуть его к ногам своего атамана. Или, может, меня неверно информировали?
— Ну, в общем-то, можно было бы и нанести такой визит, — явно подрастерялся Курбатов, пытаясь вспомнить, когда, где, а главное, в какой стадии опьянения мог бахвалиться по этому поводу.
Он пока что не догадывался, что ничего подобного барону фон Штуберу слышать не приходилось, что тот явно блефует и откровенно провоцирует его. Однако в этом блефе уже ясно просматривалось то задание, ради которого его станут готовить в школе замка Фриденталь.
— Надеюсь, вы понимаете, что, осуществив подобный «визит» на дачу, на которой Сталин проводит сейчас большую часть служебного времени, вы сразу же затмите своей славой даже славу Скорцени после его операции по похищению Муссолини? Не скрою, Скорцени — человек слегка завистливый, но обещаю, что он первым пожмет вам руку и лично представит к самому высокому ордену рейха.
— Предложение, скажу вам, неожиданное, атаману даже в голову не приходило ориентировать меня на Москву. Но попробовать можно. После соответствующей подготовки, конечно.
— Кстати, есть еще один русский «диверсант от Бога» — некий лейтенант Беркут. Вам не приходилось слышать о нем?
— Нет. Он тоже русский диверсант?
— Только советский!
— Тогда зачем он вам понадобился? Прикажите, и мы его уничтожим.
— Вот с этим, с истреблением таких профессионалов, торопиться не следует. Если удастся заполучить его в нашу группу, можете считать, что вам одинаково будет, кого похищать — хоть Сталина, хоть Черчилля.
Задумавшись, Курбатов несколько раз нервно повел головой, как бы мысленно полемизируя с самим собой.
— Мыслю, господин Штубер, — наконец произнес он, — что в любом случае теперь у нас с вами есть идея, с которой можем представать то ли перед Скорцени, то ли перед самим Гитлером.
— Вы правилно мыслите, таварыщ Курбатов, — молвил Штубер, неожиданно спародировав Сталина и держа при этом вилку так, как обычно «вождь всех времен и народов» держит курительную трубку. — Поэтому есть мнение таварищей из ЦК, и лична таварища Берии, чтобы таварищ Штубер немедленна отправился вместе с вами в Прагу.
— Зачем, позвольте узнать?
— Для асуществления вашей давнишней мечты, таварищ Курбатов, — загула в местных пивных и рейда по его провинциальным борделям.
Их сдержанный, но единодушный смех был покрепче рукопожатия «двух высоких договаривающихся сторон».
— Вы всех так лихо вербуете, — по-германски, вполголоса, поинтересовался полковник Лоттер, когда они направлялись вместе с Курбатовым к машине. Просто русский немного задержался, чтобы еще раз полюбоваться любовными игрищами лошадей. — Признаю: это было сделано ювелирно.
— Мой давний, стандартный метод вербовки, — иронично ухмыльнулся Штубер, пожимая плечами. — Учитесь, пока я жив, полковник абвера Лоттер.
