Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»
— Да, да! — согласился Карл, — я сам так думаю…
— У многих, — повторил Гуго, — в том числе и у тебя, Карл, чувство пессимизма делает жизнь, без надежды осуществить свою мечту, бесцельной.
— Что же нам делать, Гуго?
— Выслушай меня до конца, — недовольно поморщился будущий шурин, — ты меня перебиваешь второй раз. Германии нужен сильный человек, который избавил бы ее от красной заразы и навел в государстве истинно немецкий порядок. И такой человек в Германии есть. Это вождь нашей партии — Адольф Гитлер. Скоро, очень скоро в Германии произойдут большие перемены, и она займет надлежащее место среди великих держав. А еще немного времени спустя мы станем величайшей державой мира. Перед немцами склонят головы другие народы. Но для этого мы должны иметь мощную, первоклассную армию, флот и военно-воздушные силы.
Гуго встал с кресла и заходил, бесшумно ступая по звериным шкурам. Он воодушевился. Голос его звучал громко и убедительно.
— Германии скоро потребуются хорошие специалисты военного дела. Я рекомендую тебе поступить в военное училище. Это сделать непросто. Туда в первую очередь берут унтер-офицеров рейхсвера, имеющих боевой опыт. Но я помогу тебе. — Гуго прикурил потухшую сигару. — Начинай с получения лейтенантского чина. Тогда перед тобой откроются все дороги. И не рви связей с «Дейче Люфтспортфербанд». Продолжай летать на планерах. Тренируйся каждую неделю. Накопишь летные качества — легко переучишься на самолет. Я верю: близок день, когда ты сядешь в кабину боевого самолета.
— Когда же такое будет? У нас нет военной авиации…
— Гораздо раньше, чем ты думаешь. — Гуго, погрузившись в кресло Карла фон Риттена-старшего, заговорил вполголоса: — После Версаля у нас конфисковали авиапромышленность. «Ну и черт с ней! — сказали мы. — Забирайте старую рухлядь, пользуйтесь ею. Мы начнем заново, опираясь на последние достижения науки и авиастроения». Нашим авиаконструкторам не разрешают работать дома? Ну и что же? Где они: Гуго Юнкере, Клод Дорнье и Эрнст Хейнкель? Они работают в нейтральных странах: Дании, Швеции, Швейцарии, Испании. И работают неплохо. Их пассажирские самолеты Хе-111, Ю-86 и До-17 превосходят по скорости и высотности лучшие бомбардировщики Франции, Англии, Соединенных Штатов. Когда будет нужно, Карл, мы выкинем из этих машин мягкие кресла и поставим бомбодержатели.
В дверь кабинета постучали.
— Да-да! — крикнул Гуго.
В дверях показалась Ева-Мария в новом платье. Чувствовалось, что все время их разговора она провела перед зеркалом. Глаза ее сияли.
— Как я вам нравлюсь? — Ева повернулась на месте.
— Прекрасно! — похвалил Гуго, глядя с улыбкой на невесту. Ему захотелось закончить затянувшуюся беседу, Карл же воспротивился:
— Ева, у нас мужской разговор…
— Пора бы его закончить. Ужин подан. Прошу к столу, заговорщики.
— Идем, Ева, — заверил сестру Карл. — Еще две минуты.
А Гуго, поцеловав руку невесте, подумал: «Недурна будет жена. И двадцать тысяч приданого на дороге не валяются».
— Да-да, дорогая, — поддержал он Карла, — через две минуты мы будем сидеть за столом.
Ева-Мария вышла, оставив аромат духов «Лесная фея».
— Ева не знает, что я пришел попрощаться, — сообщил Гуго, глядя на дверь, за которой скрылась невеста. — Она расстроится. Свадьба откладывается месяца на три. Завтра уезжаю за границу.
— Зачем?
— Сейчас не могу ответить тебе. Узнаешь позже. А на прощанье вот… — Гуго написал несколько строк. — Позвони Бальдуру фон Шираху. Попроси его принять тебя. При встрече передай эту рекомендацию.
— Кто он — Бальдур фон Ширах?
— Один из наших партийных фюреров. Отвечает за работу с молодежью. Вожак «Гитлерюгенд».
— Интересно! Я давно хочу вступить туда.
— Фон Ширах поможет тебе в этом и с поступлением в училище.
— Я позвоню завтра же.
— Не забудь сказать, что это я посылаю тебя к нему, — предупредил Гуго. — А теперь на ужин. У меня впереди трудный разговор с баронессой Магдой и твоей сестрой. Нас ждут уже три лишних минуты. Точность — лучшее качество прусского офицера. И еще — будь настойчив. Добейся того, о чем говорили. Недалек тот день, когда я сам научу тебя пилотировать истребитель.
Гуго поднялся и, расправив гимнастерку под ремнем, направился в гостиную. Карл последовал за ним, думая об услышанном. Обещание Гуго научить его полетам на самолете он принял за шутку. Слишком далеко это было от реальности.
2Бальдур фон Ширах принял Карла в своем кабинете. Над головой фюрера «Гитлерюгенд» висел огромный портрет Адольфа Гитлера.
— Садитесь, фон Риттен, — пригласил Ширах, подавая руку. — Я рад, что вы пришли к нам. Гуго фон Эккарт ее станет рекомендовать в «Гитлерюгенд» человека сомнительного по морали или расово неполноценного.
Во дворе за открытым окном кабинета маршировала рота горластых юнцов в коричневых гимнастерках и с ножами на поясах. По команде юнгцугфюрера, украшенного зеленым кантом и многочисленными спортивными значками, юнгфольковцы дружно рявкнули песню, сочиненную поэтом Баутманом:
Дрожат одряхлевшие костиЗемли перед боем святым,Сомненье и робость отбросьте,На приступ — и мы победим!
— Вот они, юные нибелунги, — показал фон Ширах и, поднявшись из-за стола, прикрыл окно. Но все равно каждое слово песни в кабинете слышалось отчетливо:
Нет цели светлей и желанней!Мы вдребезги мир разобьем!Сегодня мы взяли Германию,А завтра всю землю возьмем!
Песня взбодрила Карла. Бальдур фон Ширах, уловив это, объяснил с пафосом:
— Марширует будущее великой Германии. Дело чести каждого патриотически настроенного молодого немца быть в их рядах. Мы из них готовим людей, отвечающих требованиям фюрера: «твердых, как крупповская сталь, гибких, как кожа, и ловких, как гончие собаки».
Карл подумал: «Что ж, ради великой Германии стоит помаршировать в коричневой гимнастерке».
Фон Ширах расспросил Карла о родителях, о его учебе, о планах на будущее. Желание Карла поступить в юнкерское училище одобрил. Обещал помочь.
— Начальник Дрезденского офицерского училища — старый борец. Я дам рекомендательное письмо к нему. — Фюрер «Гитлерюгенд» сделал пометку на календаре.
Дома молодой барон погрузился в чтение, выписывал изречения Адольфа Гитлера, Геббельса, а также других фюреров и философов национал-социализма в специально заведенную тетрадь.
«История человечества — борьба рас. Низшие расы осуждены на вымирание… Лишь только самая ничтожная часть народов земли состоит из чистых рас, к которым в первую очередь относится нордическая раса», — учил Карла философ Шульце.
С ним перекликался профессор Бергман:
«На развалинах мира водрузит свое победное знамя та раса, которая окажется самой сильной и превратит весь культурный мир в дым и пепел».
И, наконец, фюрер — Адольф Гитлер излагал свое кредо, раскрывая перспективы будущего:
«Право — это сила».
«…Нам нужна Европа и ее колонии. Германия — только начало. Мы никогда не добьемся мирового господства, если в центре нашего развития не будет мощное, твердое как сталь ядро из восьмидесяти или ста миллионов немцев. В это ядро Великой Германии должны войти также Австрия, Чехословакия и часть Польши.
Затем Европа. Это первый этап. За ней последует весь мир».[9]
Это все было понятно, но в программе НСДАП[10] встретились пункты, в которых Карл разобрался только с помощью Гуго фон Эккарта. Разговор у них состоялся после его приезда из-за границы накануне свадьбы.
― Послушайте, Гуго, что написано в программе: «Национал-социалистская партия — рабочая партия. Она стоит на точке признания классовой борьбы между созидающими и паразитами всех рас и религий».
— Что тебе здесь непонятно?
— Мне непонятно, по пути ли мне с социалистами и рабочими, которые признают классовую борьбу с «паразитами всех рас и религий»? Ведь к таковым они, несомненно, отнесут и нас?
— Не ожидал, мой мальчик, что ты так наивен. Может, ты даже не знаешь разницы между кобылой и мерином?
— При чем здесь лошади?
— К слову пришлось. Извини меня за циничную откровенность… В этих словах программы больше демагогии, чем правды. Это наживка для легковерных. Сам фюрер — но это не для огласки — однажды сказал, что «социализм» — это скверное слово. Поэтому не шарахайтесь, барон, от слова «социализм», как испуганная лошадь. Многие принцы, графы и бароны отлично поладили с национал-социализмом. Да и тебе, надеюсь, его идеи придутся по вкусу.
Шли дни. Карл вместе с другими юнцами из «Гитлерюгенд», облаченный в коричневую форму, маршировал и пел, не щадя голоса, так, что звенело в ушах:
