Павел Яковенко - На южном фронте без перемен
— Давай, кидай мины!
Здоровенный Инберг с абсолютно белыми вытаращенными глазами закивал головой, но даже не сделал попытки выполнить приказание. Я ударил его в челюсть. В этот момент возле моего уха взвизгнула пуля.
Все, мне стало не до стрельбы. Я упал на землю, ударил под ноги Имберга, (тот свалился), и попытался потащить вниз, за собой, раненого Шуру. Впрочем, Шуру я почти сразу бросил. Боец захрипел и вытянулся.
Не теряя ни секунды, (очередная пуля попала в миномет), я прыгнул прямо вниз с откоса, очень больно ударившись ногами о землю.
Похоже, наша батарея попала под снайперский обстрел. Кто-то недвижимо валялся у «Василька», (я не мог отсюда разобрать — кто именно), расчеты разбежались кто куда, и наша батарея затихла. Бухали по-прежнему БМП и танк. Трескотня автоматных очередей, как мне казалась, ничего серьезного противнику причинить не могла.
Увы, я ошибся. Огонь со стороны чехов снова усилился. Похоже, пользуясь лучшим обзором, превышением, хорошей маскировкой и более выгодным своим положением, они решили нас добить.
Миномет, правда, у них затих. Зато АГСы, пулеметы и снайперские винтовки работали без перерыва.
Где Найданов? Я огляделся. Да вон он! Живой. По-прежнему босиком. Сидит у стены и чего-то ждет. Чего? А чего жду я сам?
Найданов и три бойца внезапно снова рванули наверх, к минометам. Но не добежали — кто-то из солдат переломился пополам, зашедшись в крике. Андрей и двое оставшихся кое-как подхватили его, и с той же скоростью, или даже быстрее, снова кинулись в укрытие.
Желание повторить попытку комбата, было возникшее, тут же испарилось.
Внезапно я понял, что наш танк молчит. И молчит давно. Что могло с ним случиться?.. Вряд ли подбили, мы бы почувствовали. Скорее всего, элементарно закончились боеприпасы. Это было плохо. Наша основная огневая мощь была парализована: танк не стрелял, к минометам мы не могли подобраться, а наша пехота и БМП огрызались как-то неубедительно.
Хотя, хорошо мне рассуждать. За мной две толстые кирпичные стены фермы. До меня добить нелегко. А попасть еще труднее. А солдаты Бессовестных перед стеной, она их не закрывает. Им и достается.
Но, черт возьми! Неужели никто не слышит и не знает о бое? Где помощь?!
«Конечно, вряд ли чехи пойдут в атаку», — подумал я. — «Под пули подставляться никто не хочет».
Но просто стрелять по нам сверху они могли, наверное, очень долго. Я приуныл. Однако даже не заметил, что как-то перестал бояться. Исчезла дрожь. Удивительно, но я уже успел привыкнуть к обстановке. Не видно было ужаса и на лицах моих бойцов. Вроде бы все пришли в себя. Адамов даже высунулся за угол стены и дал очередь из автомата.
— Не лупи в белый свет, как в копеечку! — резко одернул я его. — Все равно не попадешь. А патроны еще могут пригодиться. Гранаты у кого есть?
Гранат было немного. Но Армян сказал, что в машине он заныкал ящичек.
— Ну, — сказал я ему, — чего ждешь? Давай дуй в «шишигу» и тащи сюда! Надо раздать. А то мало ли… Вдруг чехи и в атаку пойдут?
Сам я в это не верил, но солдат надо было держать в тонусе. Армян спохватился, и короткими перебежками, кидаясь из стороны в сторону, рванул к машине. Он легко перебросил тело в кузов, и через несколько томительных минут, когда на нашей минометной позиции разорвалось еще несколько гранат от АГС, выпрыгнул обратно, и понесся ко мне как спринтер.
— Ого, лимонки! — обрадовался Боев.
Я раздал все окружающим, оставив себе две штуки. Вместе с тем, что у меня уже было, это составило четыре гранаты — две оборонительные и две наступательные.
— Так, — сказал я Боеву. — Остаешься за старшего. Никуда не передвигаться, огонь бестолковый из автоматов не вести. Ждать развития событий. Понятно!?
Боев коротко кивнул.
— Я к Молчанову, — пояснил я бойцам. — Узнаю, что там делается. Может, он помощь вызвал.
Это вызвало оживление и надежду. Уже все хотели, чтобы я быстрее сходил к Молчанову. А я прикидывал, какое расстояние от угла до двери. Успею ли я пробежать этот участок так, чтобы не оставить снайперам ни единого шанса? Но что-то память мне изменила. Я положился на удачу, и перебежками, часто пригибаясь, побежал к углу здания.
Когда я уже было почти добрался до этого угла, мне послышался чудесный звук. Звук, которого я так ждал. Это приближались «вертушки». Видно, Молчанов, (а может и танкисты), связались с нашими, и сообщили о нашей беде.
Я уже не стал никуда двигаться, а привалился спиной к стенке, и на мгновение закрыл глаза. Послышался характерный треск НУРСов, разрывы… Еще треск, еще разрывы… И все. Стрельба стихла с обеих сторон.
Все-таки чехи окончательно ушли. Они же не самоубийцы…
Глава 5
Где-то через час подъехал еще один танк, МТЛБ с комбатом, две «шишиги» и БРДМ.
Санжапова встретили Молчанов и Косач. Мы с Найдановым разбирались с личным составом и оружием.
Итоги боя были безрадостные. В нашей батарее было трое убитых, и трое тяжело раненых.
Раненых погрузили в одну «шишигу», убитых — в другую.
Больше всего мне было жалко Папена. Наверное, потому, что я его знал немного лучше остальных. Ведь он был у меня во взводе еще тогда, когда мы находились на Харами. Женя Попов приехал сюда с Дальнего Востока, из какого-то леспромхоза. По-моему, в семье он был не один. И все-равно — какой удар для матери!
Рамир, который жил рядом с Папеном, в соседнем леспромхозе, сидел и плакал. Он закрыл лицо руками, а из ладоней на щеки текли грязные ручьи.
— Ну, ладно, не убивайся так, — похлопал я его по плечу. — Ты-то ведь живой!.. У нас еще столько дел! Вставай, давай…
Техника пострадала значительно меньше. Да, в тентах на кузовах зияли отверстия, в некоторых лобовых и боковых стеклах оказались дырки, но к счастью, ни одна мина в ящиках не взорвалась. А то бы я не знаю, что тут было бы. Минометы, в принципе, были в порядке. Правда, на одном из моих «подносов» разнесло прицел, а на другом, почему-то, перестал работать подъемный механизм. Его заклинило намертво.
Ну, это прямо скажем, ерунда. Починим.
Пехоте повезло меньше. Убитых, правда, там было всего четверо — на одного больше, чем у нас — зато ранены были почти все. За исключением самого Урфин Джюса.
— Ну, ты, блин, и правда как деревянный, — пошутил Молчанов.
На шутку отреагировали вяло. Мне показалось, что она несколько неуместна. Впрочем, Игорь сразу переключился на другое.
— Нам комбат угощение привез, — с кривой усмешкой сказал он. — Сгущенку. Офицерам по банке, остальным одна банка на троих. И печенье — по пачке на двух человек.
Тут как раз подошел сам Санжапов, и последние слова Молчанова он слышал.
— Мне стыдно, — зло сказал он. — Это просто унижение. Я даже не знаю, что сказать бойцам?!
— Скажите, это презент от Баруха Натановича Эльцина, — вмешался Косач. Глаза его с ненавистью блеснули из-под очков.
— Не знал, что ты антисемит, — удивился я его словам.
— Я же из Белоруссии, — ответил замполит, — у нас там жидов много. Насмотрелся…
Глава 6
Мы простояли у фермы еще два дня, а на третий свернулись и последовали на соединение с основными силами батальона. Два колеса пришлось поменять на запаски, в кузовах через дырявые тенты посвистывал ветер, но, в принципе, техника в батарее была на ходу.
Мои бойцы пробовали зашить отверстия в тентах нитками, но нитки быстро кончились. И личный состав тешил себя надеждой, что нитки, или их замену, удастся раздобыть у пехоты.
Как только наша колонна влилась в основную, я тут же пошел к Найданову.
— Слышь, Андрюха, — сказал я. — Надо что-то с моими «подносами» решать. Мне нужен новый прицел и надо что-то с двуногой-лафетом делать! А то у меня из трех минометов два калеки…
Что-то Найданову не очень хотелось всем этим заниматься, (хотя, вообще-то, это именно он был командиром батареи, а не я), и он показал мне рукой на штабные автомобили.
— Там где-то Гришин, — сказал Андрей, — сходи к нему, ладно? Там разберешься.
Я покачал головой, но пошел. А чего? Гришина я худо-бедно знал. И он меня знал. Мы могли даже парой слов и вне устава перекинуться. Так что ничего худого для себя я не увидел.
На первой же продолжительной остановке я сбегал к начальнику артиллерии и рассказал о своей беде.
Гришин думал недолго.
— Короче, — рубанул он. — У тебя два миномета, и два целых прицела. Правильно?
Я кивнул.
— Вот переставляешь прицел на целый миномет. Так?
— Абсолютно правильно, — ответил я, продолжая невозмутимо смотреть в рот майору.
— Иди к Рацу, забери миномет у него. А свой поломанный оттащи в ремроту. Потом в часть отправим.
— А почему к Рацу? — недоуменно спросил я.
— У него сейчас людей меньше чем минометов, — засмеялся Гришин.
