Валерий Горбань - Память Крови
— А знаете, что я Вам скажу?
— Ну?
— Этот парень недавно из армии дембельнулся и скоро жениться собирается.
— Откуда знаешь?
— Так я же его спросил, чего он так торопится бабки-то получить. А он говорит, мол, одеться надо, за два года вся гражданка мала стала. Да и невесте что-то надо подарить к свадьбе.
Если бы сыщики не сидели на стульях, то, наверное, сели бы на пол.
Человек, не привыкший скрывать свои чувства, в этой ситуации заорал бы: «Что ж ты голову морочил, а самого главного не говорил?»! Но Саня равнодушно протянул: «А-а-а». А Витек, глянув на друга, просто промолчал.
— Вы только, ребята, меня не подставьте.
— Ладно, не переживай. Если придет снова, скажи, что надо бабки найти, назначь время. И звони немедленно. Договорились?
— Как скажешь, начальник.
Из квартиры опера не торопясь выходили.
Но из подъезда выйдя, не сговариваясь, в одну сторону рванули. Как на стометровке.
Хладнокровный, выдержанный, экономный Саня, увидев такси, чуть не на середину дороги выскочил, руками замахал.
— Давай, браток, в военкомат. Быстро!
Удивленный таксист стал с ходу обдумывать, как бы по городу крутануть, подозрений у приезжих не вызвав (какой же местный по такой классной погоде такси будет брать, чтобы пятьсот метров проехать?).
Но Саня в его заботах с ходу разобрался и произнес внятно:
— Не суши мозги, больше рубля не получишь. До обеда в военкомате десять минут. Не успеем — прокатишься бесплатно.
Таксисты народ понятливый.
Через семь минут военком, выслушав оперов и пожав плечами, сказал:
— Ну, если девочки задержатся…
Никто не умеет улыбаться так, как улыбаются сыщики, когда им что-то нужно.
Задержались девочки.
Отдавая Ренату полный список вернувшихся в родной Магадан осенних дембелей, Витька переписал в свою записнушку телефон, торопливо нацарапанный на обратной стороне листка.
— Это чей?
— А это нашему красавчику одна рыженькая девочка из военкомата свой домашний телефон нечаянно назвала, — весело пропел Саня.
— Нечаянно?
— Ага, невзначай. Раза четыре подряд!
— Ну, ты! — Витька от души треснул приятеля кулаком по спине.
— Да нет, ты расскажи, расскажи народу, как ты ей глазки строил, пока я, не разгибая спины…
— …обжимал блондиночку, которая карточки тебе показывала: «Ой, позвольте, я через Вас перегнуся, ой, плохо видно, можно, я к Вам прижмуся…».
Володя Караваев, сидя в уголке и прихлебывая чай, заменивший обед, добродушно ухмылялся. Он не был сыщиком, но в милиции работал не первый день и хорошо понимал причину этого жизнерадостного трепа: народ смеется — значит, масть пошла!
А масть, действительно, пошла.
В кабинет ввалился Пашка, который в девять сменился с суточного дежурства, но спать не пошел, а отправился куда-то, загадочно сообщив, что надо кое-что проверить.
— Нет, Вы представляете, один из этих артистов у нас почти в руках был и прохлопали!
— Как?
Вопрос был задан чуть ли не хором.
— Я же на сутках был…
— Да знаем, знаем…
— Ни хрена вы не знаете. Утром мужик пришел, говорит, кто-то, похоже, его гараж подломить собирается. А в гараже у него «Нива» новая. Точь-в-точь как та, что у Рената по материалу проходит. Я его спрашиваю: «С чего ты взял?» — а он резонно так отвечает: «А с того, что вчера снежок был, а сегодня днем кто-то вокруг моего гаража лазил, заглядывал везде, натоптал, как слон. Гараж кооперативный, по дороге на кожзавод, на отшибе. Мы там все друг друга знаем, и из своих никто не ходил». Ну, я его выслушал, выскочил, посмотрел, где засаду сделать. Нашел один гараж подходящий. А пока по городу хозяина искал, гаишников отправил присмотреть. Они подъезжают, а навстречу — та самая «Нива», и за рулем парень молодой. Представляете?
— Представляем, не томи душу!
— Ему дорогу перекрыли, он — из машины и — ходу. Сначала по дороге рванул, да так, что не могли на УАЗике догнать. А потом почувствовал, что на пятки садятся, развернулся и — через поле, по целине. Там снегу по пояс, а он ломит, как лось. Пока наши тормознулись, пока выскочили — только его и видели.
— Как выглядел?
— Молодой, лет двадцать-двадцать пять. Высокий, не ниже ста восьмидесяти. Одет в пуховик…
— Серого цвета, — закончил Пашкину фразу Витек.
— Светло-серого, — не столько уточнил, сколько согласился Пашка.
— Да, ох уж эти гаишники, лопух на лопухе… — протянул Витька, искоса поглядывая на Володю.
Тот клюнул на провокацию мгновенно и, к великому удовольствию сыщиков, тут же обиженно загудел из своего угла:
— Что Вам гаишники? Сами три месяца ушами хлопали и за эти две недели ни хрена не сделали, а все Вам гаишники виноваты. И вообще, нечего было самодеятельностью заниматься, туда же, сыщики великие, засаду организовать не могут.
— Паша, скажи Вове, почему ты самодеятельностью занимался. Почему Вову не позвал? — очень строго спросил Витька.
— А потому что плохой мальчик Вовочка всю ночь продрых, и разбудить его никто не мог, а утром у него машина два часа не заводилась, — грустно ответствовал Паша.
Потрясенный такой чудовищной клеветой Володя даже сразу не нашел что ответить. Это его «Жигули» не заводились? Это он всю ночь продрых? А кто тогда до четырех утра возил по городу эти наглые хари, что сейчас над ним издеваются?
— Ладно. Я парень не злопамятный, но память у меня хорошая. Будете теперь пешком ходить, юмористы, пока прощения не попросите. На коленочках.
Отсмеявшись вместе с операми, Ренат серьезно сказал:
— Так. Сегодня к вечеру мы должны список дембелей закрыть. Тихо, без шума. Даже если кто-то не подходит по приметам, отрабатывать все равно. Могут быть дружки, сослуживцы, которые компанией промышляют. Конечно, жаль, что сегодня его не взяли. Но теперь мы знаем, где искать и кого искать. Витя, ты пойдешь к своей рыженькой и уболтаешь, чтобы она дала…
— Это можно, чтоб она дала, — согласился Витька, — это я завсегда…
— Давай серьезно, балаболка. У них же учетные карточки с фотографиями. Выбери всех подходящих. Если надо, отвези ее вместе с карточками к экспертам, пусть переснимут. И сразу — на опознание барыге и гаишникам.
— Ты представляешь, сколько эксперты возиться будут? Там же фотографии малюсенькие, толку с них никакого.
— Сколько надо, столько будут. Может, у тебя его портрет есть в полный рост?
Портрета в полный рост не нашлось, но из множества маленьких мутных карточек, наскоро изготовленных в фотолаборатории ЭКО, барыга уверенно выбрал одну.
Разговаривал с ним Саня.
Витька от новой встречи открестился: «Если он опять меня воспитывать начнет, я ему морду набью, лучше уж без меня!».
Но это он врал. Когда надо было, Витька мог с последним ханыгой общий язык найти, у черта все секреты преисподней вытащить. Просто в процессе возни с карточками и веселой трепотни с девчонками, с виду непринужденной, но продуманной, как допрос иностранного резидента, у него появились свои соображения.
А потому, отдав напарнику фотографии, он небрежно прослушал наставления Рената по поводу отработки адресов, рассеянно, как бы невзначай, оторвал от рабочей копии списка именно нижнюю половину, начинавшуюся с некоего Опанасенко Николая Владимировича, и отправился в город.
Но мимо дома по Пролетарской, в котором жил слесарь автопредприятия, бывший дембель Опанасенко, Витька проскочил быстрым шагом.
На улице Парковой он никакого внимания не обратил на окна квартиры, побитые в ходе радостного запоя «дедушки Советской Армии» Сереги Прохорова.
А на Ленина даже и не подумал заглянуть к знакомому еще по работе в «детской» группе розыска, бывшему воришке, а ныне воину запаса Тольке Сорокину.
Нет-нет, город Витька знал хорошо. И Тольку Сорокина, кравшего от вечной голодухи в вечно пьяной семье, помнил прекрасно.
Но красивый, высокий шатен, вставший на учет в военкомате месяц назад и сфотографированный во всех ракурсах игривыми зрачками незамужних девчонок, жил в новой пятиэтажке на улице Советской.
— Та-а-к, значит, Янек… — протянул Саня, рассматривая фотографию, опознанную барыгой.
— Да что Вы говорите? — подзадорил словоохотливую соседку интересного шатена Витька.
— Точно говорю, не пара он ей. Он — красавец парень, видный такой, а она — пигалица, тощенькая, страшненькая. Да еще командует им, будто принцесса. И что Янек в ней нашел?
Спросите любого любителя детективов из тех, кто любит учить милицию, как надо работать: что делать, если известен человек, неустанно, изо дня в день, совершающий преступления? «Как что? — ответит знаток, — задерживать, обыскивать, допрашивать!». Спросите о том же любого сыщика. «Как что? — ответит сыщик, — не трогать ни в коем случае — он же тысячу отмазок придумает, сотню сказок про каждую изъятую вещь наплетет!».
