Василе Преда - Поздняя осень (романы)
В Ошлобени он создал самую лучшую материальную базу для учебного центра механиков-водителей танков и шоферов… Он сделал в местном Доме культуры театральный зал. Он работал над ним три месяца, не отрываясь, но получилось настоящее чудо — этот зал мог выдержать сравнение с самым современным театром…
Итак, он везде оставлял осязаемые следы своей работы. Люди везде его любили. Некоторые даже просили, чтобы их перевели вслед за ним, и переезжали вместе с ним из одной части в другую.
Думитру был справедлив. «Я не хвалю понапрасну и не наказываю зря, — говорил он. — Командир должен быть справедливым!» Когда однажды ему показалось, что на кухне слишком большая «уварка» и «ужарка» при готовке, он не постеснялся вынуть мясо из супа и положить его на весы… («К солдатскому пайку никто не смеет прикасаться!») О том, что последовало за этим, не стоит и говорить. Кое-кто называл его «недовольным». Он прослышал об этом, ему понравилось. «Я не только не стыжусь этого прозвища, я просто горжусь им». Но после одного случая в Рыурени всегда добавлял с озорной улыбкой: «Разные бывают недовольные. Все зависит от того, к какой категории ты относишься».
Что же произошло в Рыурени?
Как-то приехал из центра один майор проверить работу в части. Пока Думитру представлял ему все достижения части в развитии материальной базы, он со скучающим видом машинально кивал. Складывалось впечатление, что он вообще ничего не слышит. Но когда Думитру протянул ему отчет, он внезапно оживился:
— А недостатки? Недостатки у вас есть? — Глаза его блеснули торжеством, как у человека, убежденного, что он задал вопрос «на засыпку».
Думитру был слегка удивлен. Часть была для него новая, работу он начал недавно и ожидал вопроса о том, с какими трудностями он сталкивался и что сейчас ему мешает в работе. Ему показалось, что он не совсем понял вопрос майора.
— Недостатки или трудности? — спросил он доброжелательно.
— Недостатки, товарищ майор (к тому времени Думитру уже был майором), трудности у всех есть, — пояснил тот мрачно.
Думитру постарался ответить искренне и серьезно:
— Ну, что я могу сказать о недостатках… Они у нас на каждом шагу. Только вокруг посмотрите…
Во время разговора они шли по территории части и в этот момент оказались во дворе. При последних словах Думитру майор действительно огляделся вокруг, и взгляд его упал на лопату, небрежно брошенную кем-то возле сарая.
— Вы правы, — торопливо перебил майор. Он подошел к сараю и поднял лопату. — Пишите! — с внезапной значительностью повернулся он к сопровождавшему его адъютанту и начал диктовать: — «Недостатки…» Подчеркните! — И, нахмурившись, с тем же сосредоточенно-важным видом начал перечислять: — «Пункт первый: лопата не заточена; пункт второй: лопата не покрашена; пункт третий: длина ручки лопаты не соответствует стандартной длине; пункт четвертый: гвоздь, которым лопата крепится к ручке, шатается; пункт пятый…»
Думитру потерял терпение. Хотя внутри у него все кипело, он как можно вежливее и спокойнее попросил у майора лопату и, взяв ее, выкинул за забор. Потом как ни в чем не бывало повернулся к адъютанту:
— Напишите, пожалуйста, товарищ адъютант… — голос его стал твердым: — «Не хватает лопаты!»
Майор, который никак не ожидал таких действий, пришел в себя и воскликнул, едва сдерживая ярость:
— Что вы хотите этим продемонстрировать?! Этот поступок я могу квалифицировать как нарушение дисциплины!
Думитру прекрасно владел собой, выдержка у него была завидная. Голосом, полным достоинства, он объяснил:
— Я был бы искренне огорчен такой трактовкой моих действий. Я только хотел облегчить вам задачу. Вместо перечисления множества недостатков одной лопаты внесите в список только один недостаток!
… Весенние паводки застигли их в Дялул Флорилор. В течение ночи Валя Сякэ [4] (название это объясняется тем, что никогда в этой долине не было ни рек, ни ручьев) наполнилась водой, затопившей город. Вода не достигла их дома, расположенного на вершине холма, но превратила холм в остров. Думитру был на учениях. Дома оставалась только Кристиана с Илинкой, которой было всего лишь несколько месяцев. Банка из-под паштета в литр спирта позволили смастерить примитивную спиртовку, чтобы разогревать девочке молоко… Учения прекратились, и Думитру получил приказ бросить людей на борьбу с водами Муреша. Теперь несколько сотен километров отделяли его от Дялул Флорилор.
Город, залитый паводковыми водами, — зрелище драматичное. Поток захватывал и людей, и вещи. Подушки и холодильники, баллоны с газом и бочки, балки и крыши, овцы, коровы и птица… Каменные и кирпичные дома хотя и выдержали натиск стихии, однако метр за метром погружались в воду, пока совсем не исчезли из виду. Вода поглотила их не одним махом, а как бы вбирала в себя постепенно, понемногу.
Кристиана чувствовала в себе ненависть к этой слепой силе, сметающей все на своем пути…
Но что Кристиану больше всего удивило и ужаснуло — почти невероятная сцена: на островке, чудом возвышающемся над водой, сидели рядом заяц и лисица. Мокрые, грязные, они дрожали от холода и от страха перед разбушевавшейся стихией. Даже инстинкт перестал действовать. Выходит, природа сама себя дискредитировала, отрицая свои собственные законы…
Незаметно прошли годы.
Они только-только переехали в город Дубешти, когда Думитру украсил свой мундир погонами подполковника. Это произошло в предновогодний вечер… Они решили провести его одни, дома, перед телевизором. Во-первых, потому что Илинка была еще маленькая, а во-вторых, потому что они недавно приехали в гарнизон и еще не успели ни с кем подружиться.
Кристиана вернулась с работы домой раньше, чем Думитру (ей сразу же нашлось место работы — в городском суде), и кончала последние приготовления к новогоднему столу. Когда Думитру пришел, она ничего не заметила, на погоны внимания не обратила. Не заметила перемены и на второй день, хотя он специально попросил ее почистить китель. К вечеру к ним зашел знакомый из части и поздравил Думитру: «С повышением!» «С каким повышением?» — удивилась Кристиана. «Как, вы не знаете? — в свою очередь удивился знакомый. — Теперь он подполковник». «Как, — обиделась Кристиана, — и ты ничего не сказал? Ни вчера, ни сегодня утром…» «Уж если кому обижаться, то в первую очередь мне, — остановил ее Думитру. — Я вошел в дом с опущенными плечами специально, чтобы ты могла разглядеть. Я тебя просил почистить китель, а ты все равно ничего не заметила…»
Мало-помалу Илинка достигла возраста, когда дети увлекаются сказками и легендами.
— Мамочка, расскажи мне, пожалуйста, про лампу! Или про воду, мамочка! Про дождь, мамочка, про петрушку…
— Как же она рассказывает тебе сказку про петрушку? — недоумевал, смеясь, Думитру.
— Мама знает много сказок, — заверила его дочь. — Правда же, мама, что ты знаешь сказки про все на свете? — Глаза у нее были умоляющие. — Ну расскажи, прошу тебя! — нетерпеливо просила она.
Кристиана смеялась над ее доверчивостью, но не могла ей отказать и начинала очередной рассказ. Постепенно она стала мастерицей импровизированных сказок. У нее были свои приемы, секреты… Для Илинки она могла изобрести что угодно: начиная с легенды об обувном креме до сказки о сладких творожниках.
Думитру слушал эти сказки с изумлением и восхищением, предназначенными для Илинки, но, когда они оставались вдвоем, добродушно удивлялся: «Да, видит бог, этого я от тебя не ожидал!»
Однако, несмотря на свой суровый характер, Думитру позволил дочери втянуть себя в игру.
— Папа, давай поиграем в коня, ну пожалуйста! — просила она, и Думитру подхватывал ее на плечи и скакал с ней по комнате с лошадиным ржанием, как настоящий конь. Девочка могла рукой достать потолок, и у нее дух захватывало от радости.
— Стоп! Остановись, конь, поешь, — окликала своего «коня» Илинка. — Не туда, не туда, — направляла она его, — сено возле стола…
Думитру останавливался, делая вид, что жует сено, и снова скакал по призыву дочери, которая после нескольких скачков направляла его к хорошо известному обоим месту возле окна «на водопой»…
Время, проведенное с Илинкой, для обоих пролетало незаметно, оба они — и Думитру, и Кристиана — забывали с ней обо всех жизненных тяготах и невзгодах.
И жизнь проходила!
С тех пор как Думитру стал полковником, время полетело как будто еще быстрее. Росла Илинка — новые заботы, новые мысли, — а надо всем этим витали смутные надежды, что и они как-то определятся, осядут на каком-то месте, как все люди.
Во время отпуска они втроем обязательно ездили проведать старенькую мать Думитру. «Может, вы останетесь здесь, в Кымпулунг-Молдовенеск, — каждый раз просила их старушка. — Мне нужна уже помощь, за восемьдесят перевалило, одной все тяжелее…»
