Зеленые мили - Елена «Ловец» Залесская
…открываю двери в квартиру. Первое, что вижу, — сумасшедшей красоты розы. Алые, белые, смешанные розовые. Розы во фронтовом городе на 8 Марта. Можно забыть все. Их — никогда.
— Мы с Соловьем в Лисик ездили за ними!
— Да, подтверждаю. Еле нашли.
А потом мы начнем терять.
Друзей.
Пацанов.
Надежду.
Рушится связи, в нерушимости которых клялись на крови, мосту через речку Бобровая и капоте L200.
И как в хрустальном шаре, в пространстве вариантов проступит одна из линий будущего в серых размытых тонах. В нем для нас ничего не будет. Будет одна сплошная война, которая из игры превратится в смысл жизни. И начнет убивать все живое. И однажды все, что останется у меня на этой войне, — только слепая, отчаянная, сумасшедшая вера. Что — Amor vincit omnia. Просто мы никогда не знаем, кого она призовет в союзники.
Пью кофе и ем круассан. Все точки расставлены. Главное в жизни — определиться самой.
Когда-то в самом начале я была в одном странном месте, на могиле невинно убиенного инока. Говорили, чудотворное место. И я поехала просить за тех двоих, кто казались важнее целого мира. За них и немного — за себя. Сил, терпения, мудрости принять неизбежное. Место действительно оказалось чудотворным. Я была там совершенно одна по случаю гадкой ноябрьской погоды. И когда подошла и начала формулировать просьбу, вдруг поняла всю ее ошибочность. Неважно, любят ли тебя, кто и как сильно. Ты не можешь почувствовать чувствами другого. Важно лишь, любишь ли ты. И чтобы эта любовь была принята. Это и есть взаимность. Это и есть — любовь. А все остальное — игры невротиков в сильные эмоции. И сейчас, на этой заправке, совершив круг почти в два года и десятки тысяч километров, я вдруг понимаю: непринятая любовь заканчивается практически сразу, потому что это была не любовь. Остаются благодарность, нежность в случаях, когда оба вменяемы, дружба. Остается иногда то, что больше гендерной любви. Об этом не стоит жалеть, за это не стоит цепляться. Мир не перевернулся оттого, что два человека перестали видеть друг друга в своем будущем. Мир просто перевел стрелки, и поезд жизни обоих пошел по другому пути. Иногда параллельно. Иногда пересекаясь в каких-то других точках. Будут другие маршруты, другие станции и перроны, где встретят те, с кем двигаться дальше будет интересно. Любовь, если она уже есть, никуда не исчезает и не проходит. Это не насморк и не сломанная кость. Это состояние. Как слой кожи. Любовь трансформируется и перетекает в новые формы. Она победит все. И в эту секунду перед моими глазами всплывает лицо, глаза под покрасневшими от усталости веками. И насмешливый голос: «Ну как ты тут, Ленусик?» А я смотрю в эти глаза и думаю, что цена личной трусости — время. Но любовь победит и это тоже.
Любовь и война — две стороны одной медали, мама. Аверс и реверс нашего «я».
Август
Катька взяла отпуск. У меня намечался день рождения. Коррективы в изначальные планы были внесены такие, с которыми хрен поспоришь, и вариантов особо не оставалось.
— Ленусик, я уезжаю завтра в командировку. Сестре скажи — остается за главную и на нее возлагается миссия отпраздновать твой день рождения за нас за всех.
Нельзя показывать, как ты расстроена, нельзя показывать, как ты боишься, нельзя. Почти до крови закусываю нижнюю губу, чтобы не заплакать.
— Надолго?
— Пока неизвестно. Буду позванивать. И это. Подарок твой на Газе. Забери заскочи.
Дни сливаются в вереницу дел перед отъездом «надолго». За две недели мы планируем посетить всех наших подопечных от Белгорода до Херсонщины, как вдруг картина снова меняется и наш родной отряд перебрасывают в Курск. Белгород из списка вычеркиваем. Я начинаю паковать и отправлять огромное количество посылок, на сотни тысяч оформлять заказы в пункты выдачи. Катя приезжает за день до выезда. У нас миссия повышенной сложности: упаковать в Лелика все. Мы справляемся, под дождем на парковке поселка запихивая сначала по коробкам: подписать кому, а то всякое может быть, а затем — в багажник. Тетрис для взрослых.
Вечером звонит Грин:
— Собрались? Сестра моя приехала?
— Собрались, приехала.
— Какой у вас маршрут?
— Старобельск, Лисик, Луганск, Антрацит. Потом на юг.
— Нашим позвонила? Сере? Встретят?
— Да.
— Молодец. Держитесь там!
— А вы тут.
— Держимся! Вашими молитвами.
В то лето я их все вспомнила. На всех языках из всех конфессий. Но держалась по-прежнему — за веру.
День рождения решили праздновать у любимых «давыдовцев». Утро выдалось ясным и прекрасным. В Воронеже GPS отключен, дорогу традиционно спросили у постового. Летим по трассе. Подпеваем всем саундтрекам в плейлисте. По невероятному стечению обстоятельств саундтрек из любимого фильма звучит одновременно в динамиках автомобиля и телефона. Когда-то много лет назад единственный контакт, которому он был присвоен, так и был записан, как название фильма. Все поменялось однажды, чтобы поменяться когда-то еще раз в правильном направлении.
— Наш маленький партизанский отряд… — доносится с берегов Азовского моря набор пожеланий, нетривиальных и смешных до теплых мурашек в ладонях.
— А от себя если?
— От себя лично. Без свидетелей.
«Такое нежное лето, наше первое лето с тобой.
И всё так просто: кофе и сигареты.
Просто кофе и сигареты;
Просто кофе и сигареты;
Любовь…»
Арбенина поет «на разрыв аорты». Я начинаю жалеть, что не курю. В некоторые моменты сигарета словно добавляет происходящему ощущение реальности. Которое все чаще ускользает. Набор кадров настолько эклектичен, что реши я написать сценарий, мне бы сказали: хорош выдумывать всякую чушь. Так не бывает. Но только так и бывает, если решил однажды не бояться жить.
Где-то сейчас вступает хор цикад в высокой траве на берегу респектабельной подмосковной реки, садится солнце за верхушки пушистых сосен, золотой час пробегается по черепичным крышам соседних домов, но это все там, далеко, за тысячу с лишним километров. А пока тут мы летим по пулеметной ленте дорог с холма на холм, солнце заходит за горизонт, и южная ночь наступает стремительно и неотвратимо. В зеркале наконец-то не отражается край телевизора и масксети — со всеми встретились, обняли десяток наших парней, отдали то, что поможет им легче переносить все тяготы лучшей в мире работы. Зато видны нежные розовые розы. Два часа назад на покрытой толстым слоем пыли разбомбленной заправке Техник выпрыгнул из «Урала» и
