Михаил Герасимов - Пробуждение
Позавчера ездил в Мозырь на заседание дивизионного комитета. Собралось много офицеров и еще больше солдат. Заседание сперва не ладилось, видимо потому, что стесняло непривычное положение: офицеры и солдаты, как равные, сидели за одним столом. Но потом, когда присутствовавшие освоились, заседание продолжалось в непринужденной деловой обстановке. Солдаты — члены дивизионного комитета и присутствовавшие члены полковых комитетов держали себя спокойно и с достоинством. Никаких признаков недоброжелательства к офицерам не было. Председатель дивизионного комитета, немолодой уже капитан, умело и твердо вел заседание, не допускал излишнего словоизлияния и строго призывал к делу. Обсуждался вопрос о выборах на армейский съезд, который должен был состояться через два дня тоже в Мозыре. Для избрания указанного числа делегатов от полковых комитетов нужно было установить соотношение между представителями от офицеров и солдат. После оживленного обсуждения решили, что этот вопрос пусть решат сами полковые комитеты.
На заседании полкового комитета председательствовал солдат Молокович, которого присутствовавший на заседании председатель дивизионного комитета отрекомендовал как активного члена Российской социал-демократической рабочей партии большевиков. Молокович оказался очень толковым человеком. Разъяснил нам, что выбирать на армейский съезд нужно от полкового комитета в целом, а не раздельно от офицеров и солдат. С ним согласились. Были выдвинуты кандидаты — и офицеры, и солдаты. Мне кажется, что кандидатов все-таки обсудили заранее, по всей вероятности, тот же Молокович и другие активные члены полкового комитета. К общему удовлетворению, мы выбрали почти равное число солдат и офицеров, солдат было больше только на два человека.
Это заседание много дало мне, так как я увидел здесь знакомых людей, но выглядевших по-иному, увидел солдат, толково и со знанием дела выступавших иногда, правда, по вопросам, не имевшим прямого отношения к выборам на армейский съезд, но жизненным, которые нужно было решать теперь же. В отношении некоторых вопросов так и поступили, другие отложили. Получилось ясное впечатление, что полковой комитет не меньший хозяин в полку, чем сам командир полка, который отныне должен будет по всем вопросам, затрагивающим коренные интересы полка, согласовывать свои действия с полковым комитетом. А полковой комитет в свою очередь будет содействовать командиру полка в проведении всех одобренных полковым комитетом мероприятий. Пожалуй, это неплохо, если только все члены полкового комитета будут мыслить и действовать наподобие Молоковича. Сам я, конечно, ни о чем не высказывался, а только внимательно приглядывался. Тем не менее, к своему удивлению, попал в число делегатов на армейский съезд.
На армейский съезд в Мозырь съехались делегаты от многочисленных частей 3-й армии. Я с уважением рассматривал украшенных многими орденами офицеров героической 27-й пехотной дивизии, форсировавшей в июле Стоход и в жестоких боях овладевшей знаменитым червищенским плацдармом[34].
На армейском съезде решался тоже только один вопрос: о выборе делегатов на фронтовой съезд. В число делегатов попал наш председатель солдат Молокович и капитан — председатель дивизионного комитета. Оба они были и в президиуме съезда.
Когда я возвращался домой, то раздумывал над тем, какая же разница между большевиками и меньшевиками: ведь они принадлежат к одной партии. Видимо, большевики — большая часть партии, а меньшевики — меньшая, первые более радикальны, хотят больше получить теперь же, а меньшевики считают лучшим понемногу продвигаться вперед, не гонясь за большим, но укрепляясь в малом. А в чем заключается большое и малое, я додуматься, конечно, не мог. Нужно поговорить с Линько. Тот, наверно, знает.
* * *Произошло то, чего следовало ожидать. Восьмая рота (бывшая двенадцатая), которой командовал в свое время Мякинин, отказалась признать его командиром батальона. Так же поступили пулеметная команда, а затем и весь батальон. Аркадию пришлось уйти, он назначен командующим третьим батальоном, где его никто не знал раньше.
На место Мякинина прибыл капитан Бессарабов, человек за сорок лет, начинающий полнеть, но бодрый и живой. У него черные усы, черные глаза и круглое лицо. Пожалуй, его можно назвать красивым. Держит себя свободно, но, кажется, подделывается к солдатам, старается заслужить популярность.
Шестая рота не захотела, чтобы ею командовал поручик Подземельников. Его перевели в другой полк. Быть может, там он одумается и станет более внимательным к людям. Командующим шестой ротой назначен поручик Линько. Я успел переговорить с ним относительно большевиков и меньшевиков. Он попытался мне объяснить, что это две партии: хотя и с одной программой, а устав у них разный. Я мало понял из его разъяснений, да он и сам сбился.
— Знаешь, Миша! — решился Линько. — Переговорю с Молоковичем — он давно в партии. А я, брат, сам путаюсь и частенько не то делаю, что нужно. Мне об этом Молокович же сказал. А еще лучше, пожалуй, вот что. Ты знаешь прапорщика Голикова из седьмой роты? Ну с длинными волосами, не очень складный?
— Знаю конечно, он из студентов. Я с ним вместе учился, только он на год старше меня.
— Вот-вот! Он, к твоему сведению, большевик. Вожак из него едва ли выйдет. Но человек он очень знающий, не мне чета. С Марксом он, брат, обращается запросто. Все главные произведения Ленина почти наизусть знает. Я ему скажу про тебя, и, будь спокоен, он тебя уж не выпустит, пока всего не поймешь. Он и мне помог, да только я понимать-то понимаю, чувствую все, а начну рассказывать — вижу, не выходит так, как хочется. — Линько вздохнул. — Опыта еще нет.
Через несколько дней я встретился с Голиковым. Он узнал меня. Не торопясь, как бы рассматривая что-то видное только ему, иногда поправляя свои длинные волосы, он в течение часа рассказал мне о большевиках и меньшевиках, за что они борются, к чему стремятся и какими путями думают достигнуть своих целей. Из его неторопливого рассказа я впервые узнал, что все люди делятся на классы, что важны не национальность человека и не его вероисповедание, а то, как он добывает средства к существованию: собственным трудом или же заставляя работать на себя других. Впервые я услышал, что вождем в революции является не отдельный человек, а класс, а передовым классом может быть только рабочий и почему именно. И наконец, рассказал мне, что такое партия. Мне казалось, когда я вышел от Голикова, что и солнце светит ярче и я стал сильнее. Но мне нужно было все услышанное продумать и переварить. То же мне посоветовал и Голиков:
— Сразу узнать все нельзя, узнавайте постепенно. Смотрите вокруг, оценивайте события и действия людей. Ищите во всем причину. Если вы в конце концов поймете, что стоите на стороне определенного класса, тогда все ваши поступки и мысли будут ясны и целенаправленны. А сейчас вы еще сами не разобрались, с кем вы. Разобраться в этом вопросе и принять бесповоротное и единственное решение — вот в чем главное. Ну а теория — она, конечно, нужна, без нее нельзя правильно мыслить и вести себя. Основы ее я вам изложил на первый случай, так сказать. А с подробностями можно повременить. Недельки через две еще поговорим. За это время вы еще и еще раз проверите себя, приобретете кое-какой опыт. Многое самостоятельно поймете, а вопросы, на которые сами ответов получить не сумеете, мы с вами тогда обсудим. Жаль, что сейчас я не могу дать вам какую-либо книгу Ленина. Постараюсь достать к следующей нашей встрече. Желаю вам успеха. Наблюдайте, думайте, сопоставляйте.
30 марта
Мы погрузились в вагоны и высадились на станции Старые Кони в районе Пинских болот. Сейчас стоим в деревне Локнице. Деревня большая, но жить в ней неудобно: хаты неважные, грязно, улицы — сплошное болото. По сведениям врачей, в деревне много венерических больных, и особенно среди женщин. Все это результат войны. Во всяком случае, сейчас мы приводим в порядок городок, расположенный в лесу, верстах в трех-четырех от Локницы. В деревне останутся только штаб полка да разные обслуживающие команды. Сегодня с удовольствием мылся в бане Земгорсоюза. Молодцы эти общественные организации. Баня прекрасная. Офицеры имеют возможность получить приличное белье взамен своего или отдать свое в стирку. Солдаты после мытья в бане, как правило, получают свежее белье.
Очень хорошее обслуживание и на питательных пунктах Земгорсоюза. Солдат поят чаем и кормят хорошим белым хлебом. Офицерам, кроме того, дают закуски и горячие блюда. Я приятно провел час на питательном пункте, обильно и вкусно закусил и выпил два стакана ароматного крепкого чая. Не будь этих общественных организаций — Земгорсоюза и Союза городов, армия во фронтовой полосе жилось бы из рук вон плохо. Она должна всегда с благодарностью вспоминать их.
