Георгий Брянцев - Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)
— Действительно,медвежий уголок. Тут можно целый десант высадить, и никто не почешется. Сказано, Русь-матушка…
У дома председателя колхоза я предупредительно пропустил Доктора вперед и сказал:
— Сюда… вот сюда…
Доктор толкнул дверь, вошел в освещенную комнату и тут же, без команды, поднял руки: на него в упор смотрели три пистолетных ствола.
33. НОВОСТИ
К моменту прибытия Доктора люди полковника Решетова проделали большую работу. Помимо Саврасова и Брызгалова, были выловлены и разоблачены еще шесть вражеских агентов,переданных Гюбертом под мое начало. Многое сообщил Курков, явившийся с повинной и не пожелавший работать на врага.
Доктор не стал запираться.Умный,умудренный многолетним опытом,искушенный в делах разведки, он понял сразу, что попался крепко. Он избрал правильный путь,решил признаться во всех своих преступлениях и хотя бы частично искупить этим вину.И он признался. Он вывернул себя наизнанку. Прежде всего он собственноручно написал, по выражению Решетова, свой «послужной список», а потом принялся за Габиша, Гюберта и остальных.
Он не пытался смягчить свои преступления, дал себе убийственную характеристику, но не пожалел красок и для своих шефов. Они предстали перед нами во всей своей красе.
То, что удалось разведать мне за время пребывания в осином гнезде, составило лишь крохотную долю того, что сообщил Доктор. Он выдал серьезную шпионскую группу Бурьянова,о которой я не мог даже подозревать.Он сообщил о том, что станция Габиша проводила широкую вербовочную работу среди предателей и пособников оккупантов и сейчас подготавливает из них три группы шпионов и диверсантов для подрывной работы на нашей территории.
Доктор назвал их имена и фамилии, а также известных ему агентов, в разное время переброшенных за линию фронта.
Он вернулся к прошлому, к довоенным годам, выложил историю с Робушем и сказал, что на нашей территории должна существовать еще одна небольшая, но строго законспирированная шпионская группа, созданная самим Гюбертом при первом его визите в Советский Союз.
Полковник Габиш высказывал намерение передать эту группу также под руководство Доктора, но потом почему-то передумал.
Доктор располагал своим шифром и кодом, специальными позывными и волнами для радиста, и, если бы он не стал сразу на путь признания, мы попали бы в затруднительное положение. Разоблачив себя, Доктор не счел нужным утаивать что-либо и великолепно понял, что именно от него требуется. Он «доложил» Гюберту о благополучном прибытии. С помощью Доктора полковник Решетов продолжал искусно водить за нос капитана Гюберта,время от времени передавая ему выгодную нашему командованию лжеинформацию.
Комбинация с Доктором натолкнула Решетова на совершенно новую, смелую мысль. Он задался целью совершить налет на осиное гнездо и захватить все документы и материалы, там хранящиеся.
Операция эта предварительно была продумана,оставалось разработать детали. Руководство одобрило этот план. В Москву вызвали подполковника Фирсанова и начальника разведки штаба майора Коваленко.
Мне предложили засесть за телеграммы, поступившие за это время от Криворученко, и составить по ним обзор о положении дел в его группе и на станции.
Я пересмотрел кипу телеграмм и выбрал из коротеньких сообщений все, что только было возможно.
Складывалась такая картина.В конце зимы Гюберт перенес свою резиденцию на новое место. Он перебазировался на восемьдесят километров западнее прежней стоянки и разместился в бывшем доме отдыха. Осиное гнездо по-прежнему прикрывается вывеской «Лесной опытной станции»,стоит в лесу между городом и большим селом, районным центром. От города до него восемьдесят километров, а от села- всего четыре.
Похитун объясняет это перемещение тем,что близость города могла привести к полной расшифровке Опытной станции, и Гюберт решил предвосхитить события.
Изменений в личном составе Опытной станции никаких не произошло,только на вакантную должность помощника Гюберта прибыл некий майор Штейн.
Гюберту присвоено звание майора.Он награжден Железным крестом. Штейн владеет русским языком и отличается более крутым,нежели покойный Отто Бунк, характером. Он завел на Опытной станции овчарок.
В своих показаниях Доктор дал аналогичные сведения и лишь добавил, что Штейн, по его мнению, является преемником Гюберта, так как были разговоры о переводе Гюберта на новую должность.
В группе Криворученко теперь не двое, а пятеро: сам Криворученко, радист Ветров,Логачев, пришедший из партизанского отряда, Березкин- из городского подполья и Таня Кольчугина. Она попала в группу после какой-то удачно проведенной комбинации, но какой именно- мне было непонятно. Можно предположить лишь, что уход Тани в лес был связан с отъездом из города Фомы Филимоновича.
Да,старик покинул свои «хоромы». Он выполнил мое задание.Он сумел войти в такое доверие к Гюберту,что тот захватил его с собой на новое место. Старик и в самом деле заделался егерем. Мог ли я предполагать, что его разговор с Гюбертом об охоте приведет к таким результатам?
Фома Филимонович выполнил и второе мое задание: ему удалось наладить отношения с Похитуном; он поступился своим характером и стал неразлучным «другом» грязного шифровальщика.
Фома Филимонович ездит на охоту с Гюбертом, и весенний сезон, по словам Криворученко, прошел у них на славу. Но Гюберт стал более осторожен. Если раньше он ездил в сопровождении двух автоматчиков, то сейчас берет с собой по три-четыре, а то и по пять солдат.
Группа Криворученко стоит лагерем в лесу, в девятнадцати километрах от Опытной станции. Лагерь именуется «Полюсом недоступности». Встречи с Фомой Филимоновичем проводятся в лесу, между осиным гнездом и Полюсом недоступности, но иногда и в селе. В лесу с ним встречаются поочередно Криворученко, Логачев и Березкин, а в райцентре- только Березкин.
Старик свободно пользуется лошадью Опытной станции, часто ездит в лес на охотничьи разведки. Пользуясь этим, Фома Филимонович даже приезжал на Полюс недоступности.
В марте группе Криворученко выбросили на парашюте мешок с грузом. В мешке были батареи для радиостанции, медикаменты, боеприпасы и продукты первой необходимости.
Так выглядели дела на той стороне…
Вскоре полковник Решетов вызвал Фирсанова, Коваленко, Петрунина и меня, чтобы посовещаться о плане налета на Опытную станцию.Единодушно было решено снова выбросить меня в тыл врага, возглавить группу Криворученко и уже там, на месте,разработать до мелочей два-три варианта операции, которые мы здесь наметили в общих чертах.
— Сколько вам надо времени на подготовку? — обратился ко мне Решетов.
Я ответил, что недели три.
— Мало, не успеете. Месяц! — заключил Решетов и на этом отпустил нас.
34. СНОВА В ДОРОГУ
Быстро бежало время. Ушла весна с запоздалыми снегопадами и теплыми ветрами. Отгромыхал первыми грозами, омыл землю прямыми крупными дождями веселый, прозрачный май. Пришло лето.
Электричка мчала меня в Подмосковье. Я сидел у окна.
Зеленый ковер сменялся сосновыми борами, березовыми рощицами, мелькали дачные места. В пруду с шумом и гамом плескались ребятишки.
Подготовка моя закончилась. Сегодня ночью я должен был выехать поездом на прифронтовой аэродром, а там… там опять прыжок. Я шел на новое задание с большим подъемом.Несомненно, сказывались опыт и связанная с ним уверенность в своих силах.
Электропоезд на полминуты остановился на маленькой станции. Из вагонов хлынул поток озабоченных пассажиров. Я сошел с платформы и по дорожке, так похожей на партизанскую тропу, направился лесом к домику, в котором жил все это время.
Да, пришло лето. С осин летели пуховые «гусеницы», отцвела черемуха, доцветала сирень, елки выбросили молодые побеги салатного цвета. Воздух- сочный, густой, настоенный на зелени,- пьянил. Солнце узкими полосами пробивалось через пушистые кроны деревьев и вносило яркую пестроту в лесной полумрак.
Вот и мой домик. Он уже стар, почернел от времени, покосился немного и, кажется, грозится заглянуть в овраг, в речушку. На лужайке перед домом лето выткало чудесный зеленый ковер.Такой чудесный и нежный,что мне жаль топтать его ногами! Я его обхожу.
Дом обнесен ветхим частоколом, маленькие окна полускрыты кустами сирени. По углам крыши на длинных шестах закреплены две скворечни. Из них доносится писк.Старый скворец,нахохлившись, сидит на скворечне и греется на солнышке.
Я уже привык к своему временному жилью,и мысль о том, что через несколько часов я его покину, навевает какую-то безотчетную грусть.
Войдя в комнату,я увидел майора Петрунина. Он сидел, странно выпрямив корпус. Его всегда беспокойные руки сейчас неподвижно покоились на коленях. У майора были недюжинные организаторские способности. Я невольно заражался его энергией.Все привыкли видеть его в постоянном движении, за каким-нибудь делом. И я удивился, застав его на этот раз в необычной для него позе.
