Родиной призванные(Повесть) - Соколов Владимир Н.
Залегли недалеко от железной дороги, в глубокой воронке. Под ногами слякоть, в лицо хлещет крупный дождь, тучи громоздятся одна на другую. Вокруг лес. Издалека доносится шум. Все шестеро осторожно перекатываются через край воронки и ужами ползут вперед. Вот справа простучал паровоз. Но это только разведка. Паровоз толкает впереди себя платформу с камнями. Партизаны, давно разгадавшие эту уловку, пропустили паровоз. Шли осторожно. То и дело замирали на месте, но каждый раз убеждались, что опасности пока нет. Прислушались: гудят провода; эшелон совсем близко.
Проклятые ракеты! Кажется, они горят чуть не целый час. Обнаружат — и вокруг тебя все так и засветится. Ведь железная дорога — тот же фронт. Доты. Дзоты. Прожекторы. Охрана.
Медленно, с передышками ползут партизаны. Небо на горизонте посветлело. Опять ракеты, пускаемые патрулями. Отозвались прожекторы со станции Олсуфьево. Один огромный луч стал шарить по кустам. Плотно прижались к земле, но глухой стук колес заставил сдвинуться с места.
— Тот? — спросил Рогулькин.
— Тот самый, — шепнул Агосян.
Шум приближался.
— Лежать! — скомандовал Рогулькин.
А сам пополз вперед. Один против тех, кто мчался на него железным вихрем. Непрерывно ускоряя ритм своего движения, шумел, приближаясь, эшелон. Дело сделано. Мысль и руки подрывников работали четко. Взрывчатка и электрическая мина заложены. Взведен ударник на мине. Ювелирная работа. Теперь немедля назад. Спустя несколько секунд опять взлетают ракеты. Прижимаясь к земле, они слышат шум приближающегося эшелона. «Не пройдет! Не пройдет!» — шепчет Рогулькин и осторожно поднимает голову, чтобы посмотреть, где эшелон. Вот он! Словно из-под земли вырывается адское пламя. Паровоз встает на дыбы. Грохот, скрежет, звон, крики, стоны. Трещат автоматы.
Бронепоезд, двинувшийся со станции Рековичи, обстреливает подступы к эшелону, шарит прожектором. Его огромные глаза разрывают темноту. То там, то здесь подмигивают огоньки пуль. Надо уходить.
— Ну как, братцы, сколько дали по эшелону очередей? — спросил Рогулькин на опушке леса.
— Пощупай диски, догадаешься.
— Да вы здорово поработали!
— Ребята, — зашептал Никитин, — мы одержали победу.
— Ура-а! Ура-а! — обнимались все.
Весной 1943 года партизаны повсеместно начали «рельсовую войну». Дядя Коля, его разведчики и подпольщики доносили о движении воинских эшелонов. Как ни изощрялись гитлеровцы, но партизаны оказывались смекалистее, и вражеские эшелоны летели под откос, С мая 1942 по октябрь 1943 года бойцы из бригады Данченкова пустили под откос сто двадцать пять воинских эшелонов, подорвали около шестисот автомашин, свыше тридцати мостов. Партизанам было чем гордиться.
Глава шестнадцатая
Жарыньскую операцию наметили на 1 сентября. В середине дня четыре батальона бригады достигли опушки леса недалеко от Жарыни. Вечером колонна двинулась к цели. На небе — сплошные низкие тучи, ни лупы, ни звезд. Ближе к полуночи подошли к Жарыни. Отданы последние приказы о расстановке боевых сил. Яшин с первым батальоном под командованием старшего лейтенанта Серобабы направился к автомастерским. Второй и третий батальоны, которыми командовали Зенков и Пижурин, двинулись к домам, занятым противником.
Группы минеров спешили заминировать дорогу из Жарыни в Сещу — на случай подхода вражеских подкреплений. Вдоль всех других, близких к Жарыни дорог были устроены засады.
С Данченковым оставался небольшой резерв из партизан, вооруженных станковыми и ручными пулеметами.
Час ночи. Тишина. Медленно тянется время. Выстрелов нет. Это настораживает: может, где-нибудь неладно? Вдруг три ружейных хлопка. И снова тишина. Слышны приглушенные голоса. Судя по отрывкам фраз, это комсомольцы. Они ждут сигнала. В селе тихо. Гитлеровцы спят. Только в разных концах улицы вспыхивают огоньки фонариков. Это прохаживаются часовые.
Партизаны шли осторожно, то и дело замирая на месте. Перед глазами темные пятна домов. Час ночи. В черном небе заблестели ракеты. И в ту же секунду со всех сторон села полетели команды: «Огонь!», «Огонь!» Треск автоматных и пулеметных очередей нарастал. Раздавались взрывы гранат. Комбриг с группой товарищей бил из автоматов по окнам домов, где засели фашисты. В воздухе мелькали ленты трассирующих пуль.
Особенно ожесточился бой на северной окраине Жарыни. Батальоны Пижурина и Зенкова почти каждый дом брали штурмом. На других улицах гитлеровцы, захваченные врасплох, выскакивали из домов в одном белье и все же продолжали яростно сопротивляться. От вражеской пули пал политрук Белобородов. Эта смерть вызвала у партизан неудержимую ярость. Теперь вся северная часть станции была охвачена пламенем.
К рассвету сопротивление врага удалось подавить. Партизаны принялись за уничтожение автомашин, складов, мастерских. Взрывы следовали один за другим. Пламя поднималось высоко в небо. На выручку своим в Жарынь пыталась пробиться рота гитлеровцев из Пригорья. Однако партизанская засада в районе шоссейной дороги разгромила их.
Кое-где шла перестрелка. Из подвалов каменного здания вели огонь два пулемета. Они не давали батальону Яшина выполнить свою задачу. Выручил разведчик Никитин. Он заметил, что со стороны озера к зданию идет выложенная кирпичом канава. По ней подползла группа партизан и забросала пулеметные гнезда гранатами.
Но вот загудело в небе. Это отозвалась Сеща. Не сумев разобраться, что происходит в Жарыни, три вражеских самолета улетели обратно. Теперь мешкать было опасно. Узнав, что документы немецкой автотранспортной колонны, автомастерских и волостного управления погружены, Данченков дал сигнал к общему отходу.
Через несколько дней на лесной поляне была выстроена бригада. Данченков зачитал поздравление командования Брянского фронта.
«Вашими боевыми успехами, — говорилось в радиограмме, — гордится вся наша страна. Вы своей мужественной борьбой оказываете неоценимую помощь наступающей Красной Армии».
Глава семнадцатая
Теснимые советскими войсками, гитлеровцы попытались закрепиться в клетнянском лесу, сунулись на проселочные дороги. Но здесь их встретили партизаны. Фашисты метались от одного проселка к другому. Их танки подрывались на минах, пехотные части гибли под плотным огнем. Бои шли днем и ночью. Теперь у партизан не было недостатка ни в боеприпасах, ни в питании.
Ночью 15 сентября партизанские разведчики наблюдали необычное оживление на авиабазе. Выли моторы «мессеров», рычали огромные «хейнкели», стлался по земле и замирал свет прожекторов. Сещенская ветка не вмещала всех эшелонов. Гитлеровцы отступали. Им некогда было следить за людьми, которые часто появлялись между вагонами.
Бойцы интернационального подполья почти ежечасно передавали сведения партизанским связным. Нередко под самолетами и вагонами срабатывали магнитные мины. Ставили их партизаны. Взрывы в небе… Взрывы на земле…
Утром 16 сентября началась эвакуация Сещенского гарнизона и летных частей. Специально оставленные группы фашистов взрывали оборонительные сооружения, минировали поле аэродрома, здания авиагородка. Подпольщики расставили свои силы. Они точно запоминали минные гнезда, поля. И вновь связные спешили в лес. В штаб 50-й армии отправлялись сводки о положении на аэродроме.
17 сентября жители Дубровки и Сещи слышали приглушенный расстоянием гул боя. Ночами видны были зарева пожарищ. Отступая, фашисты жгли железнодорожные постройки и села. 18 сентября Сещу покинули штаб аэродрома и последняя воинская часть, обслуживавшая базу. Полк СС и агенты гестапо остались на месте. Под их охраной действовали Дюда и Вернер.
19 сентября Вернер выехал в Рославль, чтобы решить судьбу подпольщиков и замести следы своего преступления.
Знакомая дорога. Деревья сверкают яркими красками, отливают золотом. В садах рдеют кисти рябин. Шоссе забито отступающими частями. «Опель» сворачивает на обочину. Вернер все еще верит, что вернется на эту землю.
