Марио Ригони - Избранное
— Я тоже, пожалуй, рискну, — решился он. — Хочу попробовать. В конце концов, я ничего не теряю. — И пошел покупать бланк за двести лир для прошения.
— Возьми и на мою долю, — крикнул ему из коридора служащий, который уже не раз участвовал в конкурсах.
Тем временем у приемного окошечка вырос целый хвост посетителей, но на них никто не обращал внимания. Наконец пожилой астматик, страдающий плоскостопием, просунул голову наружу и спросил у первого в очереди властным голосом:
— Что вам угодно?
По нескольку раз они переписывали текст прошения на обороте использованного бланка: «В министерство… Нижеподписавшийся, состоящий на службе… в должности… имеет честь подать прошение о предоставлении ему возможности… Доводит до сведения, что удовлетворяет требованиям… С глубочайшим уважением… Подпись».
Выработав окончательный текст, оба претендента — и дебютант и ветеран — уселись за пишущие машинки, и чем усерднее они старались не сделать опечатку, тем больше стирали и зачеркивали. Наконец они поставили свои подписи, отметили прошения в книге регистрации и положили их в папку, на которой круглым шрифтом с росчерками было выведено: «Начальник управления».
По дороге домой продолжалось обсуждение той же темы, а все остальное — работа, телевикторина «Удвой или оставь», спортивная лотерея, субботний отдых — совершенно перестало занимать их мысли.
Когда дебютант добрался до дома — а жил он в многоэтажном доме ИНА [10] — и после двух звонков, короткого и длинного, жена открыла ему дверь, он смутился, словно был в чем–то перед ней виноват. Умываясь над раковиной, он сказал ей серьезно и немножко взволнованно:
— Я подал прошение для участия в конкурсе. Если все будет хорошо, мне повысят зарплату.
— Какой еще конкурс? — удивилась жена.
— Повышение по службе, прекрасная возможность сделать карьеру.
— А где будет проходить этот конкурс?
— В Риме.
— И на сколько же увеличат зарплату?
— Тысячи на три.
Жена молчала. Она разливала суп.
— По–моему, это очень мало, три тысячи лир, — наконец сказала она.
— Все–таки лучше, чем ничего, — ответил он. — Да и в Риме я никогда не был.
— Да ведь тебе понадобится уйма денег.
— Мне все оплатят, можно даже немного выгадать, если постараться. Я навел справки.
— Что–то не верится. Сколько раз ты мне сулил разные премии да авансы, а потом приносил домой в лучшем случае половину того, что обещал.
Он шумно втягивал с ложки суп и налегал на хлеб.
— И все–таки стоит попробовать. Заручусь чьей–нибудь поддержкой. Может, и проскочу. Кто не рискует, тот не выигрывает.
— Много мне проку от твоих присказок. А конец месяца, так все на меня: выкручивайся как знаешь… Да ты хотя бы подготовься как следует.
— Конечно, надо поскорее достать книги.
— Ага, теперь еще и книги. Сплошные расходы.
Дебютант вздохнул и неохотно взял из рук жены тарелку со вторым.
В официальном бюллетене, появившемся через месяц после циркуляра, подробнейшим образом излагались условия конкурса. Все было расписано по параграфам и скреплено подписями министров и чиновников Государственного контроля. Прошения уже пошли наверх заказной почтой — все было сделано согласно данным указаниям.
Наши конкурсанты энергично готовились к экзаменам, с программами они не расставались. То у одного, то у другого возникали вопросы, и часто между ними вспыхивали дискуссии о том, как трактовать ту или иную статью какого–нибудь закона или декрета. Случалось, они повышали голос, шум долетал до начальника управления, и тогда, отложив в сторону «Газетта уффичале» или штатное расписание, он вступал в спор со всем авторитетом дипломированного юриста. Спорщик он был отчаянный, кровь бросалась ему в лицо, он начинал заикаться. У него была больная печень.
В последнее воскресенье месяца в город приехал областной депутат, и в приемной партийного комитета среди просителей о пенсии, вдов, безработных, подхалимов оказался и наш дебютант. Тщательно выбритый, в свадебном костюме, белой рубашке и в строгом галстуке, он терпеливо дожидался очереди. Но как раз когда она подошла, улыбающийся депутат вышел вместе с приходским священником, словно оправдываясь, развел руками и удалился от дел, отправившись завтракать в гости к священнику. Наш дебютант вернулся домой подавленный. Жена и дети ждали его за столом: стыли воскресные спагетти, соус высыхал по краям тарелок.
Вскоре он получил выписанную им книгу. Она была составлена чиновниками министерства, и за нее пришлось заплатить наложенным платежом три тысячи лир — месяц сверхурочной работы. «Пособие по подготовке к экзаменам на одиннадцатую степень… Составлено доктором… Начальником отдела… Доктором… Начальником подотдела…» и так далее. Теперь каждый вечер после ужина, пока старший сын занимался логикой, он погружался в изучение государственного строя, административного аппарата, в статистику, в налоговое обложение, плутал в лабиринтах итальянской Конституции. Жена гладила или штопала носки. Время от времени сын приставал с каким–нибудь непонятным словом, и он, боясь опростоволоситься, раздраженно требовал, чтобы его оставили в покое, что с него хватит и собственных уроков. И мрачно склонялся над книгой, дымя вонючими сигаретами. «Папа, — поддразнивал его сын, — а если ты провалишься?» На такие вопросы он отвечал только взглядом, предвещавшим бурю.
Начальник управления ездил в центр провинции и вернулся с известием, что экзамены состоятся в феврале. Оставалось всего два месяца.
— Вы уж там поднажмите, — сказал он конкурсантам, — занимайтесь как следует, а если возникнут сложности, обращайтесь прямо ко мне, без церемоний. И поищите себе хорошие рекомендации. Поговорите хотя бы с приходским священником.
В последнее воскресенье месяца вновь приехал областной депутат.
— А, это о вас мне говорил священник?
— Да, ваше превосходительство.
— Ах, оставьте, — добродушно отозвался депутат, — я пока еще не министр.
— Да, господин депутат.
— Давайте я запишу ваши данные.
И наш дебютант сообщил ему свое имя, фамилию, специальность, должность, а депутат записал все это на листочке бумаги, где уже были какие–то заметки.
— А о каком конкурсе идет речь?
— Конкурс на присвоение одиннадцатой административной степени и чина архивиста.
— Понятно. И он состоится в Риме. Готовитесь?
— Занимаюсь по специальному учебнику.
— Женаты?
— Да, у меня четверо детей. Знаете, во сколько обходятся дети, ваше превосходительство?
— Дети — дар божий. Воевали?
— Да, был в Африке и в плену в Индии.
— Ах, в Африке! Я тоже. Правда, не совсем в Африке. На Сицилии, но это все равно что Африка. Хорошо, я постараюсь что–нибудь для вас сделать. Но я не вхожу в комиссию этого министерства. Главное, занимайтесь, постарайтесь подготовиться как можно лучше. А я со своей стороны… — Он протянул ему руку, проводил до дверей, попрощался, пожелав успеха, и тут же спросил; — Ну, кто у нас следующий? — и так посмотрел на часы, словно дел у него невпроворот, а время — на вес золота.
В середине февраля утренней почтой пришло уведомление, что они допущены к конкурсу. Начальник управления вызвал обоих претендентов и протянул им бумагу: «Сообщаем, что согласно положению… господин… допускается к конкурсу на замещение ста четырнадцати мест… Просьба поставить в известность заинтересованное лицо и в качестве подтверждения отослать обратно подписанный второй экземпляр. Участник конкурса должен явиться в Рим, в экзаменационный корпус, улица Индуно, в… утра… имея при себе…»
Долгожданный день, с которым было связано столько волнений, приближался. Конкурсанты смотрели на календарь, высчитывая сроки поездки и пребывания в Риме, сумму, которая потребуется им на расходы. По плану Рима они изучали улицы, трамвайные маршруты, местоположение министерств и экзаменационного корпуса. Но самое интересное началось, когда один знакомый из соседнего отдела стал клясться и божиться, что они могут ехать первым классом до самого Рима и билет им полностью оплачивается.
Надо же! В Рим! В первом классе! И совершенно бесплатно! На малиновом бархате, рядом с настоящими господами. Это просто неслыханно, прямо в голове не укладывается. А вдруг потом не выплатят разницу?
Да нет, все правильно. Начальник управления подтвердил, что по закону они могут ехать первым классом и им обязаны выплатить проездные, а потом командировочные. В то утро вся бухгалтерия кипела; те, кто не подали прошение, кусали себе локти. Поездка в Рим, первым классом, совершенно бесплатно! Да еще командировочные! Игра стоила свеч даже в случае неудачи.
