Сергей Скрипник - Смерть в рассрочку

— Конечно, ребятам придется рассчитывать на себя, — сказал Клементьев. — Но с паршивой овцы — хоть шерсти клок.

Через час все, кого перечислил Клементьев, собрались в кабинете Жилина.

— Задание, которое предстоит выполнить вашей группе, может быть, важнее всех, которые она выполняла до сих пор, — сразу начал полковник. — Важнее разгромленных вами караванов, взорванных складов, выкраденных душманских руководителей, разведанных бандитских формирований и других дел. Суть задания в следующем… От нас сбежал старший офицер, подполковник, по долгу службы располагающий важной, особо секретной информацией. По нашим данным, он решил уходить через горы Панджшера, учитывая, что это наиболее труднодоступный для поисков район. Нетрудно сообразить, что стремится он к Ахмад Шах Масуду, хозяину здешних мест. Однако ему не известно, что это зона действия особого отряда ГРУ, то есть вашей группы. Так вот, ваша задача: найти его и задержать, а если не удастся — уничтожить. Должен предупредить, что взять его живым, если не захочет сдаться, оказавшись в безвыходном положении, практически нереально. Подготовка у него не хуже вашей, а может, и лучше, хоть это трудно представить, — с мимолетной улыбкой добавил он. — И все же надо постараться взять живым. Теперь спрашивайте. Так лучше усваивается.

— Известно, хотя бы примерно, где он находится сейчас? — спросил Марьясин.

— Известно, что он миновал все поставленные нами заслоны. Правда, поставленные в спешке. Последний был выставлен вот тут, — показал на карте полковник. — Отбился автоматным огнем и гранатами и ушел. Видимо, с этого места и надо прикидывать его дальнейший путь. В кишлаках на его вероятном маршруте выставляются засады. Но, учитывая высокий профессионализм беглеца, на них надежды мало. Возможно, больше толку будет от агентуры подполковника Жилина. Поэтому одна из ваших раций должна постоянно работать на прием. На случай, если придется брать «языков», с вами пойдет лейтенант Асадов, который знает фарси, таджикский, узбекский языки.

— А что значит идти в поиск с нами, он знает? — совершенно серьезно поинтересовался Юрий Черных.

— Прошел нашу школу, — коротко ответил полковник.

— Тут вот какое дело, — заговорил старший прапорщик Мелентьев. — Он ведь может идти и днем. Мы-то будем скрываться от моджахедов, а он, наоборот, искать их.

— Возможно, — согласился Клементьев, — но нереально. Он должен учитывать, что ему могут встретиться и афганцы, поддерживающие правительство, которые донесут о болтающемся в горах шурави. Он же не знает, что за ним будет охотиться ваша группа. Думаю, что предпочтет двигаться ночью.

— Хорошо, если он не успел запастись пищей, а главное — водой, — заметил Михаил Марьясин. — Тогда ему придется или спускаться в кишлак или грабить встречных, если попадутся.

— К сожалению, о его запасах ничего неизвестно, — развел руками Клементьев.

— Когда вылетаем? — спросил майор Кондратюк.

— Сколько вам нужно времени на подготовку?

— Если Семен Иванович сейчас же даст указание, чтобы нам выдали все необходимое, то полтора часа.

— Уже распорядился, — оказал подполковник.

— Вылетите с наступлением темноты. А пока прикажите людям поспать впрок в нормальных условиях, — распорядился Клементьев.

— Тогда сначала нужно закончить с подготовкой, — сказал Кондратюк и повернулся к Черных. — Займись, Юрий Антонович. Для легкости, и исходя из сути задания, берем с собой только стрелковое оружие и небольшой запас мин на всякий случай. Обязательно проверь у каждого трубки с пористым углем и фильтры. Черт знает, из каких вонючих источников придется пить. Вертолет будем вызывать, если совсем уж худо придется, чтобы не выдать наше присутствие этому бегуну на длинные дистанции. Иди.

— Есть, командир, — ответил лейтенант и, соблюдая субординацию, посмотрел на полковника.

— Выполняйте, — кивнул тот.

— Трудно будет пилотам ночью найти место для посадки в горах, — продолжал Кондратюк. — Разве что использовать какую-то из наших прежних площадок. Но самая близкая расположена довольно далеко отсюда.

— Другого выхода не вижу, — сказал Клементьев и посмотрел на Жилина. Тот, соглашаясь, кивнул.

— Я тоже, — коротко вздохнул майор. — Надо дать указание пилотам, чтобы после высадки пролетели километров пятнадцать-двадцать прежним курсом, а обратно вернулись другим маршрутом. Хорошо бы им приземлиться где-нибудь еще раз-другой, если найдется подходящая площадка. Тогда пусть моджахеды ломают себе голову, зачем они летали.

— Это обсудим с вертолетчиками, — ответил полковник. — А теперь скажи, куда именно вы собираетесь лететь и где намерены искать беглеца.

— Думаю, мы для того и собрались, чтобы обсудить эти вопросы, улыбнулся Кондратюк. — При определении маршрута бежавшего подполковника, полагаю, надо исходить из того, что он наш, профессионал. Значит, кто бы его ни готовил, ГРУ, МВД, КГБ, он прошел в общем нашу школу. Стало быть, надо наметить такой маршрут, какой мы выбрали бы для себя, будучи на его месте. Если б он знал, что за ним будут охотиться тоже профессионалы, тогда, конечно, другое дело. Но вы сказали, что ему неизвестно о нашей группе.

— Вполне здравая мысль, — согласился подполковник Жилин.

— Все равно больше ничего не придумаешь, — усмехнулся Клементьев. — Продолжай.

— А дальше остается думать, — пожал плечами Кондратюк. — Прикинем, сколько он сможет за ночь налегке пройти по горам, которых, видимо, не знает. И это даже лучше, что нам придется не догонять его, а идти навстречу. Далековато, правда, — опять вздохнул он. — Но ничего не поделаешь.

— Что ж, давайте помаракуем, — сказал полковник, жестом приглашая собравшихся к разложенной на столе крупномасштабной карте Панджшера.

Они перебрали много вариантов. Каждое предложение обсуждалось без учета званий, положения и возраста присутствующих. Принимались во внимание лишь здравый смысл и реальность исполнения, иногда противоречащая здравому смыслу, логике и опыту.

Наконец, был в общих чертах выработан план поиска, обговорены некоторые детали. По предложению лейтенанта Асадова решили взять с собой одежду афганских пастухов, в которую при необходимости может переодеться группа. Заботу об этом подполковник Жилин взял на себя.

— Если мне придется спускаться в кишлаки, то могут понадобиться ваши явки, — сказал Асадов.

— Получишь, — кивнул подполковник.

— Теперь по местам и — за дело, — распорядился Клементьев и повернулся к Кондратюку. — К вертолетам двинетесь без дополнительного приказа. Буду ждать вас там.

— Разрешите спросить, товарищ полковник, — обратился к нему Марьясин.

— Что тебе неясно? — несколько удивился Клементьев. — Выкладывай по быстрому.

— Судя по тому, как вы охарактеризовали беглеца, это интересная личность, — стремясь оправдать свой вопрос, пространно начал Михаил и спросил: — Можно узнать, кто он такой? Из какой конторы? Случайно не из нашей?

— А если из нашей, так что? — жестко усмехнулся полковник. Откажешься выполнять приказ?

— Ну, что вы, — тоже усмехнулся Марьясин. — Службу знаем. Но если он из наших, да еще прошел школу нашего спецназа, значит действительно очень опасен. Я спрашиваю, чтобы знать, к чему надо быть готовыми.

— Что ж, правильно, — смягчился полковник и твердо сказал. — Нет, он не из наших. Но от этого не менее опасен.

—18-

Полковник Клементьев, хоть с последнего времени и стал официальным полномочным представителем Главного разведывательного управления Генштаба в Афганистане, знал лишь то, что ему положено было знать, и никогда не проявлял излишнего любопытства к высшим интересам Управления. Пресекал он это любопытство и у подчиненных, по его убеждению — для их же пользы. Поэтому хоть и признал правомочность заданного Марьясиным вопроса, все же остался недоволен, поскольку без этого вопроса можно было обойтись без ущерба для выполнения задания. Недовольство было вызвано еще и тем, что ответ его был правдивым лишь наполовину. Впрочем, это зависело, пожалуй, от меры понимания.

Сбежавший подполковник Медведский занимал должность начальника разведотдела корпуса, значит, несомненно являлся человеком одной с Клементьевым, а также Марьясиным, конторы — ГРУ. Однако, как выяснилось после захвата генерал-лейтенанта Сиворонова, он уже многие годы был информатором КГБ и, разумеется, не из заботы о государственной безопасности, а за немалую мзду. Вряд ли его можно было назвать ренегатом, поскольку ренегат переходит в лагерь противника, согласно своим изменившимся убеждениям. Верил человек в бога, но по здравому размышлению стал атеистом. В этом смысле эволюция познания по существу — сплошное ренегатство. Но ведь не во имя вдруг открывшейся ему идеи, не истины ради, не веры ради перебежал в лагерь соперника подполковник Медведский. Да и смешно говорить о ренегатстве, когда кто-то изменяет ГРУ с КГБ. Возможно, исходя из оценки высших политических целей, предпочтительнее была бы измена наоборот. Однако полковник Клементьев напрочь отметал допущение «возможно» и безоговорочно отнес подполковника в категорию изменников: сперва он изменил интересам ведомства, а после бегства — интересам родины. Этого было более чем достаточно для полного оправдания полученного им приказа: настичь и покарать.