Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
– Нет-нет, постой! – забеспокоился капитан. – С минуты на минуту врачи подъедут. Они сразу займутся тобой и твоим сердцем.
– Ничего они уже с сердцем моим не сделают, – вяло улыбнулся старик. – Всё, оно уже последние минуты отстукивает. Вот смотрю на тебя, сынок, и деда твоего рядом с собой вижу. Он таким же, как ты, тогда был, высокий, сильный, отважный. Если Всевышний позволит, то скоро я с ним увижусь.
– Нельзя так, – запротестовал Болотников. – Ты ещё ого-го. Ты ещё…
– Нет, не надо ничего, – вздохнул Алихан, глядя на него. – Отжил я своё, отжил. И не хочу больше жить, устал я…
– Но-о-о… Так нельзя! – прошептал капитан. – Разве можно, что…
– Ты вот что, послушай меня, сынок, – продолжил старик, не дав ему закончить. – Как я умру, ты сходи к нашему президенту и скажи ему, что я… – Алихан хотел что-то сказать, но… Глаза его закрылись, и на лице обозначилась гримаса муки. Глядя на него, Болотников словно увидел его сердце и осколочек, ползающий в нём. Вот он прогрыз стенку сердца, и через образовавшееся отверстие тут же стал просачиваться с кровью в сердечную сумку. Снаружи сумка была прижата лёгкими, и кровь стала скапливаться здесь под давлением до тех пор, пока сердце не перестало биться.
«И что? Он умер?! – ужаснулся капитан. – Старика Алихана уже нет? Нет-нет, я не дам ему умереть! Я…» И вдруг что-то произошло с ним. Откуда-то появилась уверенность в собственных силах, и…
– Все ко мне! – скомандовал он громко, твёрдо и решительно.
Мысли в его голове сосредоточились и обострились. Всё вокруг перестало существовать для него.
– Сердце не бьётся, дыхание замерло, пульса нет, – прошептал Болотников себе под нос, глянув на упавшие вниз и остановившиеся стрелки приборов. – Так дело не пойдёт. Не пойдёт так дело…
Он скользнул взглядом по растерянным лицам присутствующих врачей и, неожиданно как для них, так и для себя, объявил:
– У нас в распоряжении пять минут, не больше, действуем…
Схватив со стоявшего рядом подноса острый скальпель, Болотников одним точным движением вскрыл старику грудь и, бросив окровавленный скальпель в стоявшее рядом ведро, взял пальцами остановившееся сердце. «Ну, заводись! – думал он, начиная массаж. – Давай, давай, возвращайся, солдат, возвращайся! Сопротивляйся смерти, дед Алихан, ты же мужчина, а она баба! Она боится тебя, боится… Гони её прочь, у тебя получится!»
– Эй, а вы чего замерли? – продолжая массировать сердце, крикнул он на присутствующих. – Чего пялитесь, коллеги? Готовьтесь к срочному внутриартериальному переливанию крови!
Капитан смотрел на безжизненное сердце в своих руках с надеждой. Но оно так и не хотело оживать. Однако под воздействием массажа не наступал паралич, что вселяло надежду и радовало. Затаив дыхание, все присутствующие ждали, оживёт ли старик…
– Ну, дед Алихан, не подведи меня! – едва не плача, с отчаянием выкрикнул Болотников. – Так нельзя, ты не должен умереть, ты должен бороться! Я же внук твоего фронтового друга Ивана. Я не могу допустить, чтобы ты умер, когда я…
«Пальцы немеют, – подумал он, продолжая массировать сердце. – Если остановлюсь хоть на секунду, то всё пропало. Мне уже не запустить сердце. А может быть, всё напрасно? Может быть, уже…»
Старик будто услышал его мольбы. Сердце в руках капитана вдруг встрепенулось и ожило. Сначала это был едва уловимый, слабый толчок, но пальцы Болотникова его почувствовали. Затем стали оживать и дёргаться стрелки приборов.
Вбежавшие в операционную московские хирурги-кардиологи сами продолжили операцию. Капитан как во сне снял с лица маску, перчатки, фартук и вышел в коридор. Подойдя к окну, он посмотрел на улицу, но не увидел ничего. Перед глазами стояло ожившее сердце Алихана, которое…
Сзади кто-то подошёл и тронул его за плечо. Он немедленно обернулся.
– Крепись, капитан, старик умер, – прозвучал, как издалека, голос подполковника Дроздова. – Врачи так и не смогли спасти ему жизнь, хотя очень старались.
– Как это? – спросил дрогнувшим голосом Болотников. – Я же…
– Ты сделал всё правильно, – вздохнул подполковник. – Ты заставил биться остановившееся сердце, но только на короткий миг. Врачи сказали, что ты совершил невозможное, запустив заново сердце умершего, но… Оно давно уже выработало свой жизненный ресурс. Алихан должен был умереть ещё годом раньше, но умер только сегодня. Я даже не знаю, как это объяснить…
– В мире нет ничего необъяснимого, – сказал капитан осипшим от волнения голосом. – Просто многие вещи вполне объяснимы, но… Мы не знаем, как это сделать. Старый Алихан жил для того, чтобы спасти меня от смерти, и сам не знал этого, а я… Он спас меня, а я не смог его спасти.
– Смирись, он жил и умер как герой, настоящий сын своего народа! – взял его за плечи и легонько встряхнул Дроздов. – Такова его судьба, которой очень много людей, живущих на земле, непременно позавидовали бы…
* * *– Вот так он и умер, – сказал капитан Болотников после того, как передал президенту Кадырову последние слова Алихана Завгаева. – Возможно, меня уже не было бы в живых, если б тогда, когда я оказался пленником боевиков в его доме, и жизнь моя висела на волоске, он не помог мне. Мне не хочется верить, что его уже нет на свете, что он никогда больше не поговорит со мной, не расскажет больше ничего, что пережил на фронте вместе с моим дедом.
В горле запершило, и Рамзан, заметив это, налил из графина в стакан воды и подал ему. Сделав несколько глотков, капитан, глубоко вздохнув, продолжил:
– Алихан Завгаев не смог осуществить свою мечту. Ему не суждено было съездить на могилу моего деда Ивана. Бок о бок с ним они прошли почти всю войну. Моё сердце терзается болью и сожалением, и всё ещё не верится, что деда Али нет в живых.
– Не терзайся так, ты сделал всё, что мог, для его спасения, – хмуря лоб, заговорил Ахмат-Хаджи. – Такие люди, как Алихан Завгаев, не исчезают из жизни бесследно. Они оставляют на земле добрую память о себе. Он прожил свою жизнь достойно, и… Возможно, ты и прав, Всевышний хранил его жизнь для твоего спасения. И хотя плоть его умерла, но память о нём, о его делах, о его подвигах, о его неукротимом духе не умрёт и никогда не исчезнет.
Президент встал, прошёлся по кабинету и, остановившись у окна, сказал:
– Жили чеченцы хорошо, недовольства были, но незначительные, роптали, но по пустякам. У всех была работа, благополучие и цель в жизни. Пускай бы они роптали, пускай бы возмущались те недовольные, кто был: всякий по-своему с ума сходит. Но было всё тихо, мирно и хорошо. Но вот пришли шайтаны, которые принесли с собою идеи ваххабизма и взбудоражили чеченский народ. Под их влиянием когда-то мирные люди поднялись – затрубили,
