Георгий Косарев - Сердце прощает
— Кто там?
— Свои, — приглушенно ответил мужской голос.
Марфе голос показался незнакомым, и она продолжала стоять внерешительности.
— Марфа Петровна, да откройте же... или не узнаете меня? Это я,Виктор...
Мало кому было известно, что в напряженной походной жизни Викторпостоянно тянулся к родным местам. Здесь уже не было у него своего дома,не было ласковой, умной, всегда озабоченной матери, но где-то на задворкахтаилось близкое его сердцу убогое жилище Марфы. И, идя к ней, он все ещевтайне на что-то надеялся, словно ждал, что вот-вот произойдет чудо...
Марфа отодвинула засов и приоткрыла дверь. Виктор был не один. Втемноте она не смогла рассмотреть лицо незнакомого ей человека и спросила:
— А это кто ж с тобой, Витя? Не узнаю что-то.
— Из отряда, нездешний он, — почти шепотом ответил Виктор испросил: — Что нового в деревне? Фашисты есть?
— Сейчас нет, они реже здесь стали появляться, а все равно отполицаев житья нет, — со вздохом сказала Марфа и озабоченно предложила: —Да вы проходите, что стали-то?
Несмотря на тусклый свет, падавший от коптилки, Игнат мгновенноразглядел на вошедших знакомую партизанскую экипировку: автоматы,перекинутые через плечо, и закрепленные на поясе гранаты. «Ну, вот идождался, теперь выберусь», — подумал он и облегченно вздохнул.
Встреча с Игнатом Зерновым была для Виктора полной неожиданностью.Она вызвала у него смешанное чувство радости и смущения.
Чтобы у бойцов не было никакого сомнения, Игнат достал из тайникаудостоверение, выданное ему партизанским отрядом, и, протянув его Виктору,заявил:
— Оклемался полностью, с излишком даже. Так что берите с собой.
Марфа какое-то мгновение с грустью смотрела то на Виктора, то на егоспутника с редкими темными усиками и, переведя взгляд на Игната, вздохнулаи нерешительно сказала:
— Может, Игнат, поживешь еще недельку?..
Игнат промолчал, а Марфа, заметив суровое нахмуренное лицо мужа, ужедругим, отрешенным тоном продолжала:
— Ну, что же делать, иди, Игнат... Твое место там, иди.
Виктор, чувствовалось, не знал, что ответить Игнату.
— Ну, так что, ребята, берете с собой?
— Конечно, мы с радостью, — решился наконец Виктор. — Нам такие людинужны. Вы пороху, видно, понюхали вдоволь.
— Пришлось, верно, — усмехнулся Игнат, потом серьезно добавил: — Аеще бы, Виктор, мне хотелось бы поговорить с тобой открыто и откровенно оЛюбе. Все-таки вы вместе учились...
— И кто бы мог подумать, что так случится, — понурясь, сказал Виктор.
— В жизни ведь всякое бывает, — сочувственно заметил его товарищ.
— Так-то оно так, а нам-то каково! Опозорила нас, обесчестила, —горестно сказала Марфа.
— А мы, Марфа Петровна, к вам и зашли насчет Любы, — вдруг созналсяВиктор.
— А что такое? Что еще случилось? — тревожно спросила Марфа.
— Нам нужна ваша помощь.
— Какая, в чем?
Игнат напряженно уставился на Виктора. Тот медленно произнес:
— Надо с ней встретиться и поговорить: согласна ли она бежать к нам вотряд.
Лицо Марфы вспыхнуло от прилива крови. Сердце болезненно заныло. Онана минуту задумалась, а затем сказала:
— Нет, не хочу я с ней встречаться в ее логове. Для меня она умерла,не тревожьте мое сердце!
— Марфа! — вскрикнул Игнат. — Дело идет о ее спасении!.. Не пойдешьты, тогда пойду я, меня ничто не остановит. Она моя дочь как была, так иесть...
— Вам нельзя, Игнат Ермилович. Это может осложнить все дело, — заявилВиктор.
— Я хочу видеть ее, хочу знать правду от нее самой.
Виктор пожал плечами.
— Ну что ж, посоветуемся с вашим командиром, подумаем вместе, —сказал Игнат. — Не убьет же дочь своего собственного отца, если оннеожиданно появится в ее доме.
— Но там, кроме нее, фашисты, а что они из себя представляют, выпрекрасно знаете.
Марфа поставила на стол миску с вареной картошкой, рядом положила дваломтика хлеба.
— Садитесь, голодные ведь, — обратилась она к Виктору и его товарищу.
Друзья переглянулись и, присев к столу, принялись очищать картофель.Игнат тем временем сложил в свой старый, видавший виды вещмешокприготовленные загодя пожитки. Марфа смотрела на него с грустным ипечальным лицом.
Игнат подошел к ней, крепко обнял. Он ласково погладил ее волосы ипоцеловал. А Марфа, спохватившись, кинулась к кухонному ящику, досталаоттуда ковригу хлеба и сунула в вещмешок.
Игнат тихонько поцеловал спящего сына и вместе с молодыми партизанамивышел из землянки.
* * *
В течение всей весны партизанский отряд Васильева держал под своимконтролем один из важных участков железнодорожной магистрали. Под откослетели вражеские эшелоны с горючим, военной техникой, живой силойпротивника; взрывались мосты, разрушались железнодорожные строения и пути.«Рельсовая война» приносила гитлеровцам немало хлопот, они то и делопредпринимали карательные операции, но разгромить отряд им не удалось.
Когда ответственное задание Западного штаба партизанского движенияотряд выполнил, ему было разрешено отойти в глубь лесного массива наотдых. Партизаны приводили в порядок оружие, мылись, стирали белье, чинилиобувь. В это же время по инициативе подпольного райкома партии отряд сталпополняться новыми людьми.
В числе «новобранцев» оказался в отряде и Игнат Зернов. Виктор явилсяс ним прямо в штаб. Доложив о своем возвращении, Виктор представилначальству прибывшего с ним Игната. Комиссар, обрадовавшись встрече содносельчанином, крепко стиснул ему руку:
— Рад тебя видеть, земляк, очень рад!
Потом он познакомил Игната с командиром и с начальником разведкиЛавровым, который тоже недавно был направлен в отряд Васильева.
— По-моему, мы с вами где-то встречались, — сказал Лавров.
— Встречались... товарищ младший лейтенант, на фронте, в первоевоенное лето, — вглядываясь в его лицо, произнес Игнат.
— Правильно, правильно... Но где, при каких обстоятельствах?
И тогда Игнат, все сразу вспомнив, рассказал о танковом ударе врага,об отходе полка и его прикрытии, потом о неравном бое взвода, пытавшегосяпрорваться к своим.
— Вот теперь и я все вспомнил, — сказал взволнованно Лавров. — Вашпулемет был уничтожен разрывом мины, а вы, как мне казалось, убиты.
— Я был тяжело ранен, подобрали крестьянские ребятишки...
— У нас бывает, и мертвые воскресают, — усмехнулся комиссар.
— Ну, а дальше как, где, в каких краях пришлось вам быть? — спросилЛавров.
Игнат коротко поведал обо всем пережитом и передал начальникуразведки справку своего полка. Лавров, быстро просмотрев ее, спряталсправку к себе в полевую сумку.
— Это для вашего послужного списка, товарищ Зернов.
— В село-то когда вернулся? — спросил, снова обратившись к Игнату,комиссар Еремин.
Игнат стал рассказывать, а Виктор тем временем тихонько пояснилкомандиру, что этот новый товарищ, доставленный им в отряд, — муж МарфыЗерновой, у которой он провел на квартире почти целую зиму. Лицо Васильевасразу просветлело и подобрело.
— И кто бы мог подумать, что судьба сведет нас с тобой, товарищЗернов! — сказал он. — Да как еще и свела-то. Я в неоплатном долгу передтвоей семьей.
Игнат нахмурил брови. О том, что Васильев жил в его доме, он узналеще от Виктора по пути в отряд. «В долгу, говоришь, а вот дочку-то непомог уберечь от позора», — подумал он, а вслух сказал:
— Беда у меня, товарищ командир, с дочкой.
Васильев тоже нахмурился.
— Кто же мог предполагать, что такое случится, — негромко и чутьсмущенно ответил он. — Все произошло так неожиданно, что мы ничего несмогли сделать. Возможно, есть в этом и доля моей вины.
— Ну, а теперь... неужто она так и останется у них?
Васильев прямо и открыто посмотрел Игнату в глаза.
— Трудно сказать, чем мы сможем помочь ей теперь. Нам мало чтоизвестно о ее жизни.
— У нас есть данные, что ее держат под постоянным надзором, — добавилЕремин.
— А вы так ничего о ней и не знали до последнего времени? — спросилЛавров.
— Откуда же я мог это знать? — угрюмо произнес Игнат. — С началавойны дома не был...
С минуту все молчали. И Васильев, и Еремин, да и Лавров всем сердцемсочувствовали Игнату, но как помочь его горю, никто пока не знал.
Васильев протянул свой кисет Игнату, потом сам свернул «козью ножку»,закурил и, пустив струю синего дыма, сказал:
— И все-таки мы, товарищ Зернов, подумаем. А теперь идите,экипируйтесь, отдыхайте. Хромов поможет вам устроиться.
Игнат молча козырнул и вместе с Виктором направился к одному изшалашей.
В предвечерних сумерках партизаны большой группой расположились наполяне. Пели старинные песни о ямщиках, о Волге-матушке, пели довоенную«Катюшу», о партизанах. Приволье и свобода волновали Игната. На сердце унего было и радостно, и печально...
