Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников
Третий «юнкерс» попытался уйти, спикировав к земле, чтобы набрать скорость и, прижимаясь к лесу, скрыться. Пара советских истребителей развернулась чуть ли не на пятачке и просто прошла над немецким самолетом. Снова две очереди из пушек, и немецкий самолет задымил, загорелся его левый двигатель, и он косо рухнул в лес в нескольких километрах от Прешова. Буторину показалось, или летчики и правда, проходя над ним, качнули крыльями, посылая приветствие. Наверное, показалось, ведь пилотам и невдомек, что они сделали, что это был за бой и какую цель они спасали. И уж тем более не могли они предполагать, что внизу на них смотрят и машут им советские разведчики. «Лавочкины» ушли под облака и понеслись на юго-восток догонять остальные бомбардировщики.
– Вот это да! – восхитился Максимилиан. – Вот это я понимаю! Всыпали нацистам! Слушай, Виктор, я теперь буду всем рассказывать, что советские летчики самые лучшие в мире. И советские самолеты тоже. Это же невероятно, что тут произошло!
– Хорошо, расскажешь, – улыбнулся Буторин. – А пока принимай командование, а мы в лес. Надо посмотреть, может, какая бомба все же попала в цель.
Буторин с тремя подпольщиками побежали в сторону гатей. Удостовериться необходимо. Очень сомнительно, что с первого захода, первыми тремя бомбами самолеты попадут в цель, но все же надо убедиться лично, что самолет цел. Они бежали, перепрыгивая через тела убитых немцев, огибая кусты. Вот и приметная тропа, которую расчистили еще в прошлый раз. Пока еще под ногами сухая почва, но трава здесь значительно гуще. Вода близко.
Резко запахло гарью, и сразу стали попадаться под ногами комья рыхлой землю, ветки деревьев и осколки стволов. Потом подпольщики увидели первую воронку от бомбы. Она еще дымилась, но уже начала заполняться просачивающейся через грунт водой. Вторая бомба метров через пятьдесят задела наложенные гати, и часть жердей и тонких бревен разбросало по сторонам. Но пара бревен осталась на месте, и Буторин со словаками перебежали по ним, едва не слетев в болотную жижу.
Потом пришлось идти медленно. Гати кончались и прогибались под ногами. Часть бревен начала разъезжаться. Но хвост самолета был уже виден. Буторин облегченно вздохнул. Наконец они остановились метрах в двадцати от самолета. Дальше гатей еще не было, хотя часть бревен немцы уже заготовили и сложили поблизости. Целый стоит и невредимый. Может, только чуть глубже ушел в воду. Хотя, может, это только так кажется. Еще две бомбы упали далеко отсюда. Ну что же, снова есть что защищать и за что сражаться. Приказ еще не выполнен, но мы будем делать свое дело.
Машина тряслась и подпрыгивала на ухабах, и приходилось держаться за край борта, чтобы тебя не кидало по деревянному и не очень чистому полу. Подпольщики во главе с Оскаром Бицеком тоже прыгали на кочках и тоже держались за края бортов, весело скаля зубы. Коган снова повернул голову и прислушался. Стрельба была хорошо слышна, и доносилась она как раз со стороны болота. Расстояние около десяти километров, но такой бой слышен отлично. Коган толкнул локтем Бицека:
– Ты слышишь? Это же там, это же на болоте, да?
– Слышу, Борис, но ты не должен волноваться. Мои ребята предупреждены, и сейчас туда стягиваются все мои резервы. Если на то пойдет, то с боем выбьем немцев с болота и не дадим вытащить самолет.
И тут Коган вскочил и, опираясь руками о мятую кабину грузовичка, стал смотреть вперед. Теперь стрельба слышалась и оттуда. Нет? Точно, вон винтовочный выстрел, вот еще несколько. А это очередь из «шмайсера». Вот еще и снова винтовочные хлопки. Бицек что-то сказал вполголоса своим бойцам, и те зашевелились, усаживаясь на корточки вдоль бортов. Некому там больше стрелять, потому что там может быть только Шелестов с немецким инженером, которого они вели через лес, отрываясь от преследования словацких солдат, а может, и немцев. И все происходило как раз в той точке, о которой Шелестов с Бицеком договаривались как о месте встречи. За ними и шел этот грузовичок.
– Не сбавляем скорости, Оскар, – крикнул Коган через плечо. – И никому не высовываться. Пока они не знают, кто мы, сможем подъехать как можно ближе и атаковать с колес.
– А если их там батальон? – весело спросил Оскар.
– Никогда не поздно свернуть и сделать вид, что мы просто ехали мимо, – засмеялся Коган. – Только мы ведь сворачивать не будем!
– Почему рядом с вами, русскими, так легко воевать? – неожиданно спросил Бицек. – Все у вас просто, все у вас получается. Вы пришли в наш тихий городок и сразу столько всего натворили. И армия ваша гонит нацистов, аж кости трещат!
– А мы все умеем делать основательно, Оскар, – Коган отвернулся и стал смотреть вперед. – Любить, так любить, чтобы до потери сознания, а бить, так бить, чтобы насмерть. А дружить, так дружить, чтобы крепче нашего рукопожатия не было. Дураки в вашей Европе еще не поняли, что нельзя Россию трогать, нельзя с ней воевать. Ничего хорошего из этого еще ни разу не получилось. Одни неприятности для наших врагов.
– Вон они! – гаркнул Оскар, и бойцы подняли головы над бортом машины, глядя в указанном направлении.
На опушке два десятка словацких солдат и полицейских в кого-то стреляли, перебегая с места на место. В ответ тоже стреляли, но короткими очередями и очень редко. Высокий словацкий офицер командовал, энергично жестикулируя и все время прикрываясь стволами деревьев, откуда высовывал лишь голову. Ситуация Когану очень не нравилась. Либо словаки напали на группу Шелестова неожиданно и там были большие потери, либо Шелестов просто экономил
