Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников
– Оскар, – Коган схватил словака за плечо. – Попроси водителя, чтобы он на большой скорости проехал мимо солдат, метров в двадцати чтобы проехал и сразу уходил к реке. А мы с ребятами сейчас откроем противоположный борт. Прыгать будем по одному, и они не заметят, что мы прыгаем.
Пока Бицек, перегнувшись, объяснял водителю, чего от него ждут, Коган с бойцами открыли боковой борт, который не виден был полицейским и солдатам. Он быстро объяснил, как надо прыгать, как переворачиваться через спину по ходу машины и сразу, не поднимаясь, занимать позицию. Скорость не такая уж большая, здесь не особенно разгонишься. Но и на скорости в сорок километров в час можно переломать себе все, что можно. Но ребята у Бицека были здесь молодые, спортивные и обстрелянные. Эти умели все. И хотели всему учиться у русских.
Машина соскочила с накатанной дороги и запрыгала по траве, по кочкам. Стрельба сразу поутихла. И солдаты, и полицейские стали оборачиваться на незнакомую машину, которая неслась мимо. Может быть, они принимали ее за свою, может, даже они ждали, что к ним прибудет помощь. Офицер тоже не мог понять, кто это, и не отдавал приказа стрелять по машине. Коган выигрывал минуту, вторую, третью. Парни начали прыгать и сразу прятаться среди кустарника, в небольших ямках. Они замирали, не сводя глаз с врага. За несколько секунд четверо, а потом и сам Бицек спрыгнули и залегли напротив солдат. Офицер так и не отдал приказ, провожая подозрительным взглядом странную машину.
Коган выпрыгнул из машины последним буквально в тридцати метрах от полицейских. Он не беспокоился, что его могли заметить. Да и предпринять враг уже ничего не мог, ни офицер с солдатами, ни помогавшие им словацкие полицейские. Человек спрыгнул с машины. Или выпал на ходу. Опасность это или нет? И пока враг размышлял или раздумывал, как к этому явлению относиться и что предпринять, Коган, лежа на земле, выдернул чеку из одной гранаты, потом из другой. Он встал на одно колено и с широким замахом швырнул в солдат гранаты одну за другой.
Кто-то закричал «граната» по-словацки, кто-то даже успел выстрелить в сторону Когана, а кто-то броситься в сторону и упасть на землю. Впрочем, ни одна пуля близко не просвистела. И Борис, упав на землю, схватил автомат. Это было сигналом для остальных. Два взрыва, крики от боли и проклятия, а потом Коган начал стрелять в солдат и полицейских короткими точными очередями. Он не боялся ответного огня, потому что бойцы Бицека с криками и страшным шумом бросились в атаку, стреляя почти без передышки.
Паника началась почти сразу. Когда Коган увидел, что вместе с солдатами здесь еще и полицейские, он понял, что боеспособность этой сборной группы очень низкая. Если среди солдат все же могли оказаться обстрелянные, опытные люди, то среди полицейских таких было мало. Да и привыкли они к повиновению, к тому, что им подчиняются лишь по причине их статуса. И дела они привыкли иметь с ворами, хулиганами и нарушителями правил дорожного движения. А тут реальный бой, в котором убивают.
И они заметались! Со стороны леса тоже открыли шквальный огонь, потому что те, кто был с Шелестовым, поняли, что пришла помощь, и уже не экономили боеприпасы. Офицер, низко пригибаясь, еще пытался отдавать какие-то приказы, но Коган, тщательно подведя мушку своего автомата под цель, дал короткую очередь. Словацкий офицер выронил автомат и отшатнулся к дереву, держась рукой за плечо. Второй очередью Коган свалил его и еще двоих солдат. Полицейские бросились бежать первыми, но падали под пулями подпольщиков. Солдаты пытались организовать круговую оборону, но полегли под перекрестным огнем все до единого.
Бойцы Бицека осторожно продвигались к лесу, поглядывая на убитых, не окажется ли среди них живой, который выстрелит в спину. Коган поднялся тоже, потирая ушибленное колено. На душе скребли кошки, но, когда он увидел, как из-за деревьев показался Шелестов, настроение сразу улучшилось: «Живой! Значит, успели мы!» Шелестов остановился и помахал рукой. И тогда Коган, превозмогая боль в ноге, побежал к командиру. Бицек, улыбаясь во весь рот, шел следом. Один из его бойцов сигналил зеркальцем водителю грузовика, чтобы тот возвращался.
– Я уж думал, не успеете, – обняв Когана, сказал Шелестов. – Прижали нас тут крепко. На засаду напоролись у самой опушки.
– Все целы? Как инженер?
– Да что ему сделается. – Шелестов недобро улыбнулся. – Паренек у нас погиб. Между прочим, Штернберга защищая! И раненый еще один имеется.
Все произошло просто, как это часто бывает на войне. В какой-то момент не повезло. То ли группа устала и потеряла бдительность после такого долгого везения и расслабилась из-за того, что вышла к точке встречи со своими. Почувствовали ребята, что вот-вот кончатся опасности и будет отдых и спокойствие. Иногда такие чувства подводят. Подвели и сейчас. Матей шел в головном дозоре и первым заметил засаду. Точнее, он заметил не солдат, которые замаскировались в кустарнике и лежали, не шевелясь. Он заметил, как за их спинами, неумело передвигаясь, суетились полицейские с винтовками. Они занимали позиции подальше на опушке.
Парень сразу замер на месте, прижавшись к стволу дерева, но было уже поздно. Чей-то суровый голос велел ему бросить оружие и идти с поднятыми руками вперед. На размышление оставались даже не секунды, а доли секунды. Ведь сзади идут товарищи, советский командир и такой ценный пленный немецкий инженер. И все они попадут в лапы солдат, прислужников немецких нацистов. Надо не сдаваться, вымаливая себе жизнь, а попытаться спасти уставших товарищей, что идут следом и так надеются на головной дозор – на Матея. И парень сделал то, что должен был сделать, что подсказали ему интуиция и совесть. Не о себе надо думать! И он, вскинув автомат от пояса, дал длинную очередь по кустам, откуда, как ему казалось, раздался голос.
Так бывает на войне, что бойцу везет. Невероятное стечение обстоятельств, казалось бы, неминуемая гибель, но он остался жив. Так в тот миг произошло и с Матеем. В ответ на его выстрелы на него обрушился град пуль, но ни одна не стала смертельной. Несколько пуль угодили в ствол дерева, одна обожгла щеку, пройдя вскользь, еще одна пуля пробила его куртку на уровне живота. Матей бросился на
