Джек Хиггинс - Бенефис Лиса
— А Гарри? Вам не показалось, что и с ним что-то не так?
— Нет. Он меня беспокоит. Слишком уж ему удается роль Фогеля.
— Я понимаю. — Она поежилась. — Интересно, как он там?
— С ним будет все в порядке. Он последний, о ком я стану беспокоиться. Вам он нравится, я прав?
— Да, — призналась Сара. — Можно сказать, что это так. — Прежде, чем она смогла продолжить, к ним подошли Элен и Галлахер.
— Что вы тут обсуждаете? — спросила Элен.
— Особо, ничего, — ответила Сара. — Интересно, как Гарри выходит из положения.
— Дьявол не оставляет своих без присмотра, — сказал Галлахер. — Этот человек может сам о себе позаботиться. В настоящий момент важнее принять решение относительно Келсоу. Я думаю, его нужно перевезти из дома ко мне в коттедж.
Гвидо кивнул.
— Это имеет смысл. Оттуда его будет проще переправить в гавань, когда я договорюсь с Савари.
— Неужели вы, действительно, надеетесь, что есть малейший шанс, что это получится? — усомнилась Сара.
— Поддельные документы французского моряка. Мы с генералом можем это сами оформить, — объяснил ей Гвидо.
— Забинтуем ему лицо. Скажем, что он оказался в воде после атаки на конвой и получил тяжелые ожоги, — добавил Галлахер. — Мы переправим Келсоу сегодня ночью. — Он ободряюще улыбнулся Саре и обнял ее за плечи. — Все получится. Поверь мне.
Мартиньи пристроился в конец вереницы машин, когда они выехали из аэропорта на дорогу, проходящую через Сент-Питер. Его восхищал Роммель, но не менее восхищала и возможность находиться рядом с величайшим солдатом, которого произвела война, с самим командующим Западным валом. С человеком, чьим предназначением считалось сокрушение Союзников, как только они высадятся на этих пляжах.
Он был очень энергичным. Они посетили Медоубэнк в приходе Сент-Лоуренс, где на протяжении двух лет военные инженеры и подневольные рабочие трудились на строительстве туннелей, которые должны были стать артиллерийскими складами. Теперь они были превращены в военные госпиталя.
После этого они посмотрели на русских в северном секторе оборонительных рубежей и доты на Грив-де-Лек, Племон и Лес-Лэндис. На это потребовалось немало времени. Казалось, фельдмаршал хотел лично заглянуть в каждый окоп, в каждое пулеметное гнездо.
Он захотел посмотреть военное кладбище в Сент-Бреладе и зашел там в церковь. На пути оказался Солдатский дом, занимавший реквизированный отель с видом на залив. Роммель настоял на посещении его к великому удовольствию смотрительницы заведения. Там они застали брачную церемонию по доверенности. Эта процедура, изобретенная нацистским правительством, отражала тот факт, что немецким солдатам, находившимся на военной службе, стало все труднее получить отпуск для нормальной свадебной церемонии в Германии. Женихом был дородный сержант, а место невесты, которая находилась в Берлине, занимала медицинская сестра из Красного креста.
Свадьба была чисто нацистской, без всякого налета религиозности. Особенно забавным Бауму показалось непременное требование отсутствия малейшей доли еврейской крови, как у жениха, так и у невесты. Однако он выпил шнапса за здоровье жениха и отправился дальше.
Когда они добрались до Сент-Обина, наступил вечер, и большинство участников заговорили о том, что пора остановиться. Баум посмотрел на карту, которую развернул перед ним Неккер, отметил артиллерийскую позицию на Монт-де-ля-Рок и попросил доставить его наверх.
Мартиньи последовал за ним, по-прежнему оставаясь в хвосте ряда машин, поднимавшихся по крутому склону горы, пока не добрались до поворота на узкой дороге, за которым оказалась вершина и довольно много домов с плоскими крышами.
— Здесь только орудийные расчеты, фельдмаршал, — успокоил его Неккер, когда Баум вышел из машины.
Дом в самом конце ряда с двором за каменной стеной назывался Сентябрьский прилив. Дом рядом с ним носил французское название Хингет. В его саду узкий проход служил доступом к системе подземных бункеров и пулеметных гнезд, которые располагались вдоль гребня холма под садами. Здесь больше не было местных жителей, только военные, которые были ошеломлены появлением среди них Пустынного Лиса не меньше, чем командующий офицер капитан Хейдер.
Обнаружилось, что сам он был на постое в Сентябрьском приливе. Фельдмаршал заинтересовался домом, и Хейдер с радостью повел его смотреть. Они все столпились в саду, из которого открывался захватывающий вид через залив на Сент-Обин справа, и на Сент-Хелиер слева. Сад окружала низкая цементная стена, за которой земля уходила практически вертикально вниз среди мощных деревьев и густого подлеска к видневшейся вдалеке дороге.
Баум сказал:
— Чтобы сюда подняться, нужен альпийский корпус, джентльмены. — Он посмотрел на дом. Дверь гостиной выходила на большую террасу, и вторая терраса была наверху, на нее выходили двери всех спален. — Хорошо! — воскликнул он. — Мне нужно место, чтобы преклонить голову на ночь. Не одолжите мне этот дом?
Хейдер был вне себя от счастья.
— Это величайшая честь для меня, господин фельдмаршал. Я переночую в Хингете у своего заместителя.
— Не сомневаюсь, что вы найдете для нас приличного повара среди своих людей.
— Никаких проблем, фельдмаршал.
Баум обратился к Неккеру.
— Видите, дорогой мой Неккер, все славно устроилось. Это место мне прекрасно подходит. Неприступность с этой стороны и капитан Хейдер со своими парнями на страже с другой стороны. Чего еще желать?
— Мы надеялись, что вы присоединитесь к нам, чтобы отобедать в офицерском клубе в Безделушке, — сказал Неккер робко.
— В другой раз. День был долгий, а я, честно говоря, люблю лечь пораньше. Заезжайте за мной утром. Не очень рано. Скажем, в десять. И мы посмотрим другую сторону острова.
— Как вам будет угодно, господин фельдмаршал.
Они все вместе обошли дом и остановились перед парадным входом, чтобы попрощаться. Хейдер пригласил Баума и Хофера внутрь, чтобы все показать. Гостиная оказалась большой и сравнительно хорошо обставленной.
— Здесь все осталось, как было, когда мы сюда въехали, — объяснил Хейдер. — Если не возражаете, фельдмаршал, я сейчас заберу из спальни свои вещи и потом позабочусь о поваре.
Он пошел наверх. Баум обратился к Хоферу:
— Как вам моя работа?
— Супер! — одобрил Хофер. — Место великолепное, изолированное, как раз то, что нужно. Вы просто гений, Бергер.
Когда Мартиньи вернулся в усадьбу де Вилей, там уже ужинали. Он заглянул в окно и увидел Сару, сидевшую за столом с Гвидо и полдюжиной других офицеров. Он решил не входить в столовую, а вместо этого обогнул дом и вошел через кухонную дверь. Элен мыла в раковине тарелки, а Галлахер их вытирал.
— Ну, как все прошло? — потребовал ответа ирландец.
— Нормально. Никаких проблем, если вы об этом спрашиваете.
— Вы видели великого человека?
— Так же близко, как вижу вас, но он ясно дал понять, что СС не принадлежит к числу его любимых организаций.
Элен налила ему чашку чая, и Галлахер сказал:
— Пока вас не было, мы приняли некоторые решения. — Он рассказал, что они решили переместить Келсоу. Когда он закончил, Мартиньи согласно кивнул.
— Мне кажется это разумным. Займемся этим позднее. Скажем, в одиннадцать.
— Да, тогда это будет уже достаточно безопасно, — согласился Галлахер.
Мартиньи пошел наверх и лег на кровать в комнате, которую делил с Сарой. Хотя они спали в одной постели, он больше не занимался с ней любовью после той первой ночи. Особых причин для этого не было. Просто не возникало необходимости. Нет. Это не совсем честно. Дело было не в Саре, а в нем самом. Что-то в глубине, некая старая душевная рана заставляла его бояться полностью себя отдать. Мрачный ужас, что это окажется еще одним разочарованием, или, возможно, просто страх перед тем, что эта странная обаятельная непокорная молодая женщина побуждает его вернуться в реальный мир. Возвращает к жизни.
Мартиньи лежал в постели с сигаретой, глядя в потолок, странно встревоженный, и думал о Роммеле, об энергичности этого человека, о том, какой замечательной мишенью он является. Он поднялся, надел ремень с кобурой, в которой лежал ППК. Расстегнул свой чемодан и достал из него глушитель Карсвелла, положил его в карман.
Когда он спустился вниз, за столом продолжали ужинать. Он прошел сзади, на кухню. Увидев его, Элен удивилась:
— Вы снова уходите?
— Есть дело. — Он обратился к Галлахеру. — Скажите Саре, что я скоро вернусь.
Ирландец нахмурился.
— Вы в порядке? Что-то случилось?
— Ничего на всем белом свете, — успокоил его Мартиньи. — Увидимся позднее. — И вышел.
По-прежнему в небе половина луны. В ее свете Мартиньи видел ряд белых домов высоко над головой на гребне над деревьями. Он повернул на Ла-Хаул-Хилл и остановил машину на дороге, где она соединяется с Монт-де-ля-Рок. Некоторое время он посидел в машине, обдумывая свои действия, потом вышел и начал подъем наверх между деревьями.
