Юрий Коротков - Девятая рота. Дембельский альбом
Вообще-то жизнь в последнее время словно задалась себе целью ставить Олега в тупик. Вся его система ценностей рухнула в одночасье. Менты, которых он всю жизнь ненавидел, цель и задача которых душить, сажать и угрожать, вдруг начали помогать ему. Что творится на белом свете? Как жить дальше?
Лютаев вдруг почувствовал сильный голод и полез в холодильник. Он был набит продуктами под завязку. Не было только алкогольных напитков. Он принялся готовить поздний ужин, когда услышал, как Оля в гостиной включила телевизор.
Невидимый диктор трагическим голосом вещал на всю квартиру:
— Напоминаю вам хронику последних событий на Северном Кавказе и вокруг него. Итак, четырнадцатого апреля Президент России Борис Ельцин дал официальное поручение правительству Российской Федерации провести консультации с представителями политических движений Чеченской Республики и подготовить проект Договора о разграничении полномочий между федеральными органами власти и органами власти Чечни как субъекта Российской Федерации и о взаимном делегировании полномочий. Это предложение было категорически отвергнуто представителями Джохара Дудаева. Двадцать седьмого мая тысяча девятьсот девяносто четвертого года четверо террористов чеченской национальности захватили в районе Кавказских Минеральных Вод автобус с тридцатью пятью заложниками. Они потребовали предоставить им вертолет для вылета в Чечню и десять миллионов долларов США. Требования террористов были удовлетворены. Второго июня отряд полевого командира Руслана Лабазанова, оппозиционного Дудаеву, осуществил захват Дома радио в Грозном…
— Слушай, Оль! — в комнату вошел Лютый, неся в руках поднос с нарезанными овощами и бутылку красного вина. — Милая моя! Ну что ты эту ерунду смотришь? Тебе что, интересно?
Лютаев отобрал у Ольги пульт дистанционного управления, чтобы переключить канал, и вздрогнул. Говорил вовсе не диктор, как ему сначала показалось. На экране красовалась откормленная физиономия Вениамина Борисовича Шапкина, а сидевший рядом с ним за полукруглым столом телекомментатор обращался к нему как члену Совета безопасности Российской Федерации.
Будь у Олега в руке дистанционный взрыватель, он с удовольствием нажал бы на кнопку, чтобы смыть взрывной волной с экрана этого самодовольного политического упыря. Ну нет, так нет. Он перепрыгнул на другой канал. На первой кнопке Леонид Ягубович вел телешоу «Страна чудес».
— Вот! — улыбаясь, воскликнул Лютый. — Ты лучше на дядьку усатого посмотри и буквы поотгадывай! Слушай, а хочешь, я тоже усы отпущу, как у него? — он схватил с подноса пучок зеленого укропа и зажал его между носом и верхней губой. — Идут мне усы?
Оля прыснула со смеху, но тут же стала серьезной.
— Олежка, — сказала она тревожно. — А мы ведь туда едем, на Северный Кавказ? Не нравится мне этот Дудаев. Похож он чем-то на молодого Кащея Бессмертного.
— Послушай меня. Телевизионщики всегда врут. Там, блин, один горный джигит у другого барана украл, а эти придурки с телевидения сразу утку пускают о захвате заложников. — Лютый ласково улыбнулся и потянулся к девушке с поцелуем.
— Олежек, ну, подожди, — она осторожно, чтобы не обидеть, отстранила его. — Ты туда воевать едешь?
— Оль, почему сразу воевать, я еду делать свою работу. Буду учить солдат.
— Чему?
— Всему, что может пригодиться на войне.
— А подробнее?
— Тебя так интересуют воинские специальности?
— Очень! — засмеялась она. — Может, мне понравится, и я тоже у тебя учиться буду на диверсантницу.
— Вот хорошо! Из тебя выйдет настоящий боец спецназа! Гроза террористов! — он поддержал ее шутливый тон. — Я могу тебя быстренько научить стрельбе из снайперской винтовочки, вождению любых видов боевых машинок, рукопашечке, маскировочке в условиях горной местности…
— Нет-нет-нет! — шутливо замахала Оля руками. — Я передумала. Не женское это дело. Давай я лучше тебе девочку рожу…
— А почему вот так сразу девочку? А мальчики что, хуже? Стой! — воскликнул вдруг он. — Не говори ничего. Я знаю, чем должны заниматься настоящие девушки… — и, шутливо рыча, навалился на Олю сверху, умудряясь одновременно сбрасывать одежду с себя и с нее.
— Поцелуй меня, мой хороший… — простонала Ольга, прижимаясь к нему всем телом. — Иди ко мне…
Часть третья ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ
8
Лето 1994 года. Северный Кавказ.
Учебный полк 42-го армейского корпуса.
Молодые стриженые курсанты замерли в строю по команде смирно, ругая про себя последними словами старшего прапорщика Лютаева, который задался целью унасекомить их до размеров тли или мухи-дрозофилы.
Каждому из них срочно захотелось стать как можно меньше, чтобы поскорее забиться в щель между некрашеными досками казармы и не видеть этого впавшего в манию величия старшего прапора.
— Я сказал равняйсмирн-а-а! — рявкнул Лютый на одном дыхании. — Вы — девятая рота-а! А я, — он сделал зверское лицо, — ваш новый инструкт-а-ар! Предупреждаю сразу: начиная с сегодняшнего дня учебный полк покажется вам адом, а гражданка похеренным раем. Я выбью из вас штатскую дурь, сопляки вонючие! Слабакам советую уже сейчас: валите отсюда, пока ноги носят! Остаться здесь могут только настоящие мужики. Но им я тоже не завидую. Бабы в строю есть? — Он демонстративно повернулся ухом к строю, прислушался к дыханию почти парализованных страхом солдат. — У вас было время проверить свою половую принадлежность, поэтому задаю вопрос номер два: кто из вас не хочет со мной служить? Выйти из строя! Два шага вперед, шагом-арш!
Инструктор долго держал паузу, наверное, с полминуты. В конце концов, один из солдатиков не выдержал и сделал два шага вперед. Когда Лютаев своей медленной, пружинистой походкой стал приближаться к новобранцу, того забило крупной дрожью. Он вжал голову в плечи и судорожно вцепился руками в свободно висевший на тощих бедрах ремень.
— Не обоссысь, смотри! — громким шепотом посоветовал ему кто-то из строя.
Солдаты сдержанно захохотали.
— А-а-тставить р-р-азговорчики! — рыкнул, аки зверь лютый, старший прапорщик. — Кто посмел открыть пасть в строю без моей команды?
Нет ответа. Молчание явно затягивалось.
— Кто посмел, я спрашиваю!
— Я, — отозвался наконец крепкий, атлетически сложенный паренек.
— Головка от хуя! — заорал Лютаев. — Фамилия!
— Тараконов… — испуганно назвался курсант учебного полка.
— Так вот, курсант Тараконов, — старший прапорщик Лютаев перешел с крика на спокойный, чрезвычайно назидательный тон. — Обоссаться, как вы только что посмели выразиться сейчас и здесь, в этом святом для солдата месте, в строю! — он поднял указательный палец к высокому потолку казармы, призывая всех присутствующих в свидетели этого ужасного преступления… — так вот, обоссаться придется вам. Об этом позабочусь лично я, и в дальнейшем служба вам медом не покажется, обещаю. А вот этот смелый курсант… Как ваша фамилия?
— Курсант Осинкин.
— Вот я и говорю: курсант Осинкин — просто умница. Впереди его ждет нормальная размеренная служба с железным соблюдением распорядка дня, усиленным питанием и прочими благами армейской жизни. Молодец, сынок, что отказался служить под моим началом! — похвалил Лютаев струсившего пацаненка. — Ступай себе с богом к начальнику штаба, он оформит тебе перевод в другую роту, родной ты мой. — Лютаев говорил с Осинкиным так нежно и ласково, что тот расслабился и даже заулыбался. И вдруг выражение лица прапора резко изменилось, он поднялся на мысках и заорал изо всех сил Осинкину в самое ухо так, что тот едва не рухнул на пол. — Пошел на хер отсюда, пидарас помоечный!
Лютаев развернул дезертира к себе тылом и с размаху дал ему такой поджопник, что тот буквально вылетел из казармы.
А в строю поднялся невообразимый гогот.
— Рота-а-а! Смирн-а-а! — крикнул Лютый и, убедившись, что команда выполнена более менее удовлетворительно, выдохнул: — Вольн-а-а… Напра-а-во! На улицу бегом-арш…
В колонну по трое рота солдат, словно табун молодых коней, понеслась с плаца по направлению к горам. Сначала все бежали весьма бодро, даже ретиво. Каждый из новичков хотел доказать своему командиру, что вполне к подвигам готов и чего-то стоит — в спецназ как-никак попал служить.
Асфальтированная дорога вывела подразделение за территорию части.
— Пиздец котятам — больше срать не будут, — глядя им вслед, сказал один из бывалых солдат, дежуривший на КПП.
— Сдохнут салаги — точно, — согласился с ним второй старослужащий. — Прапора не зря Лютым в полку зовут. Он с салабонов семь шкур в день спускает.
— И не только с салабонов. Ты слышал, чего он на прошлой неделе отчубучил?
