Большой конфликт - Берт Хеллингер
Мы чувствуем, что происходит в нашей душе, когда мы соглашаемся со всем как оно есть: у нас самих, у наших родителей, в нашей семье. Также мы принимаем в свою душу и других людей, тех, на кого смотрели свысока, – и вырастаем.
Это относится не только к собственной семье. Бывает, что я злюсь на кого-то, а потом замечаю, что стал у́же. В принципе, тогда мне не остается ничего иного, кроме как сказать: «Я признаю тебя как равноценного, причем не просто по-своему хорошего, но и важного для меня». После этого я чувствую, что стал шире и вырос.
Мир между людьми и группами удается тогда, когда мы признаем то, что отвергали в других, когда мы не желаем это изменить и соглашаемся с тем, что они имеют такие же права, как и мы. И, разумеется, наоборот: когда мы добиваемся того, чтобы нас признавали как имеющих те же права, что и все остальные.
* * *
Как мы можем стать людьми – людьми, принимающими и проживающими жизнь во всей ее полноте? Это начинается с того, что мы принимаем в свое сердце и свою душу то, что мы в себе отвергаем. Прежде всего нашу вину. Потребность в невиновности препятствует росту. Кто хочет остаться невинным, остается ребенком.
В каждой семье какие-то вещи запрещены – чего-то нельзя делать, или думать, или хотеть. Мы вытесняем это и остаемся невинными. Но то, что мы отвергаем, может быть чем-то сильным, чем-то хорошим. Иногда мы говорим о чем-то, например, обо всем, что связано с сексуальностью, что этим управляет инстинкт. И подавляем это. Мы остаемся невинными, но не можем расти. Таким образом, мы растем, когда отвергнутое получает в нас право на существование.
То, что мы в себе отвергаем, часто связано с другими людьми, с теми членами нашей семьи, которые были исключены. Любя и уважая их, мы любим то, что было запрещено в семье, чего в ней не должно было быть.
То, что мы в себе отвергаем, часто не является чем-то запретным в обычном смысле. Во многих случаях это оказавшийся под запретом человек, которому мы тогда даем место в нашем сердце. Когда мы даем ему место в сердце, мы хотя и перестаем быть невиновными, но никак не делаемся плохими. Напротив. Мы становимся человечнее, больше и лучше. Итак, мы растем, когда смотрим в том числе на отвергнутых и соглашаемся с ними.
Позже в нашей жизни, возможно, случается вина, тяжелая вина перед кем-то, и мы не хотим видеть ее. Нам может казаться, что если мы не будем на нее смотреть, то останемся невиновными. Но что тогда с нами происходит? Мы застываем. Мы больше не можем расти.
В таком случае речь идет не просто о том, чтобы признать вину, но и о том, чтобы принять в свое сердце того человека, перед которым мы виноваты. Только тогда мы становимся широкими и можем расти.
* * *
Я уже говорил о внутреннем росте, о том, что мы можем расти, только если принимаем то, что отвергаем.
То же самое относится и к нашей семье. В нашей семье есть те, кого семья отвергает. Если мы впустим в себя тех, кто был отвергнут или забыт, и дадим им место в нашей душе, мы обретем полноту.
Что с нами происходит, когда мы обретаем такую полноту, когда все, кто относится к нашей семье, действительно получают место в нашей душе? Мы становимся свободными. Мы больше не переплетены.
Многие люди стремятся освободиться от своих родителей, стать от них независимыми. Но чем более самостоятельными в этом смысле они становятся, тем менее они свободны. Итак, полнота означает: у каждого, кто ко мне относится, есть во мне свое место.
Помимо семьи, мы связаны со множеством других людей, в том числе с теми, кто совершенно на нас не похож. Если мы способны признать их равными нам, даже если они совершенно другие, то благодаря им мы становимся богаче. Этот путь роста не имеет конца. Каждый день приносит что-то новое. Такой рост дарит радость.
Счастливые дети
Когда дети счастливы? Когда родители им рады. Причем оба. Когда оба родителя рады своему ребенку? Когда они уважают и любят в ребенке своего партнера, когда они радуются ему в ребенке.
Мы много говорим о любви. Но что является самым прекрасным ее выражением? Когда я радуюсь другому – именно такому, какой он есть. И когда родители радуются ребенку – именно такому, какой он есть.
Тогда родители вдруг начинают воспринимать свою власть над ребенком – в первую очередь матери очень глубоко ощущают эту власть, поскольку они так долго находятся с ребенком в симбиозе, – как порученную им задачу. Уже не как собственную, а как временную власть на службе ребенку.
Несколько дней назад на курсе была женщина с пятимесячным ребенком, которого она держала у груди. Она сидела рядом со мной. Я сказал ей: «Посмотри за ребенка, на что-то, что находится далеко за ним». Она посмотрела вдаль, за ребенка. Ребенок глубоко вздохнул и улыбнулся мне. Он был счастлив.
Устанавливая связь с чем-то, что находится дальше, все становятся свободнее – и родители, и ребенок. Тогда все могут полнее подчиниться своему назначению, радоваться ему и таким образом отпускать другого, насколько это необходимо.
Пример. Сын исповедует ислам
Фрагмент курса «Расти и процветай, дорогое дитя» в Идштайне в 2004 году
ХЕЛЛИНГЕР Кларе: Что ты хотела здесь представить?
КЛАРА: Мне грустно, потому что мой сын находится под сильным влиянием одной исламской секты.
ХЕЛЛИНГЕР: Сколько ему лет?
КЛАРА: Двадцать четыре. Это я виновата. Моя дочь тоже так говорит.
ХЕЛЛИНГЕР: А муж у тебя есть?
КЛАРА: Уже нет. Мы разведены. Я оставила сына с отцом. Моя дочь считает, что вся причина именно в этом.
ХЕЛЛИНГЕР: Расскажи мне немного о своем муже.
КЛАРА: Он тоже мусульманин. Но сын показывает ему, как это должно быть по-настоящему. То есть он строже.
ХЕЛЛИНГЕР: Почему вы расстались?
КЛАРА: Тут есть масса причин.
ХЕЛЛИНГЕР группе: К сыну это не имеет никакого отношения.
