С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть - Габыч
За забором дома, где мы располагались, поспевали арбузы. Выглядели очень неплохо. Азукар с Корейцем вцепились в меня и не отпускали несколько дней.
– Габыч, дай добро! Ну давай, мы арбузы достанем. Ну разреши, дай добро!
Росли эти арбузы в той части деревни, что будь я на месте хохлов, то я бы поставил наверху пулемётчика и ждал. Ждал, когда какая-нибудь тупорылая мразь потеряет бдительность и полезет за арбузами. Вот тут бы и накрыл их всех. И я чувствовал задницей, что в случае контакта и потерь мне хана. Погибли при добыче арбузов. Полное говнище. В итоге добро я дал.
Специальная военная операция под кодовым названием «Арбуз» проходила в стиле занятия дворца Амина русскими спецназовцами. Законтролив весь двор и склон, мы героически добыли четыре арбуза. Это были невероятно сочные и спелые арбузы.
Также я не забывал о наступающей осени, и жизнь в доме в эту дождливую пору, а не в окопе, скажу я вам, маленькое счастье. Кроме шуток. Но за осенью наступит зима, и холодно будет и в доме. Отопления-то нет. Так что мы вовсю готовились к зиме.
На отбитых позициях мы затрофеили шикарные тёмно-синие толстые, тёплые спальники, горелку для газового баллона и, собственно, два трёхлитровых баллона под газ. Броник я обновил. Теперь щеголял в шведском с боковыми пластинами и весом всего килограммов десять-двенадцать. Пушинка по сравнению со всеми предыдущими. Свой старый броник я подарил Азукару. Тот после случая с Гасило пришёл в себя. Два дня проходил и проспал в броне и шлеме не снимая.
– Азукар, может, уже снимешь броник? Вроде спокойно всё.
– Нет-нет. Мне удобно.
– Дело твоё.
На фишки я Азукара не ставил. Колбасило его пока нормально.
48
Я нашёл какое-то лекарство от варикоза, решил заняться своим здоровьем. Впервые в жизни я пропил всё лекарство как надо, не пропустив и не забыв ни разу.
С провиантом быстро всё наладили. Да и деревня оказалась не пуста. Здесь у хохлов был пункт снабжения. Чем была богата мать Европа, то и на стол мечи. И мы себя баловали итальянским рисом, спагетти с тунцом, сало с базиликом (херня, кстати, полная).
Прогулялись по Николаевке, нашли немного БК 7,62 и 5,45. Ещё нашли один рабочий колодец и обеспечили себя питьевой водой. Под стирку и помывку мы приспособили большую бадью. Искупались, постирались. Очень неплохо. В общем и целом, мы были частично автономны в случае чего.
Но всё же главное в Николаевке было, конечно, не отбитый у врага населённый пункт или там, допустим, его стратегическая важность, а пиво. Семьдесят один литр! Мы нашли его в одном из домов в погребе. Разного, уверен, свежего, ароматного, вкуснейшего пива. Я сразу же сказал парням:
– Кто даже пригубит или запах мне послышится – тому пизда.
Я подумал, что будем сниматься с позиций, заберём. Сложили всё в один мешок и убрали. Знал, что парни нормальные и эксцессов не будет. Во всяком случае верил в них.
Тем временем дни сменялись другими днями. К ежедневным обстрелам мы привыкли. Исключив неконтролируемое передвижение на позициях и максимально не отсвечивая на открытке, мы свели прицельный огонь по нашему расположению к минимуму. По слухам, с юга 3 ШО начал забирать вторую Николаевку. Парни из других взводов начали двигаться на Отрадовку. Все наши группы занимались наблюдением. Естественно, не обходилось без приколов.
В очередной обстрел человек из группы Эла вываливается в эфир с докладом:
– Наблюдаю работу РПГ противника по двести семидесятому азимуту, расстояние – шесть с половиной километров!
И мы, конечно, все поржали над расстоянием работы гранатомёта. Куда ж без сумасшедших?
Начались ливни, пробитые крыши текли вовсю. У нас в доме осталась только одна комната без отваливающейся штукатурки с потолка. На остальных точках дела начали обстоять ещё грустнее. При одном из обстрелов снаряд танка пробил стену дома на бывшей Габыч-1. Дежурившие на этой точке пацаны начали возмущаться. Крышу разломало, дыра в стене, немного сквозняков. Повозмущались, да и прекратили. Кушать пудинг с изюмом в каюте капитана им никто не обещал.
Потом Ленон нам сообщил, что скоро нас придут менять. В принципе, не очень-то и хотелось. Быт мы себе обеспечили. Обстреливать нас уже откатывающимся с позиций хохлам не с руки, так как мы находились сразу под склоном. В общем, мы хотели на ПВД не сниматься, но добро на это дело не дали.
Настал день смены. Время было назначено шесть утра. Уже с четырёх все мы были на ногах. Всё, что добыли за это время, упаковали в картофельные мешки. Мы понимали, что на ПВД мы вновь должны будем давиться пайками, и я дал команду подмести всё по максимуму. Бакалею, консервы, домашнее сливочное масло, сало и тому подобное. Всё импортное, высококачественное. Пускай упаковывает хохла Европа, мы своё заберём, чьё бы оно ни было.
Ждём смены. Шесть утра, никого нет. К семи вышел на связь некто Футли, командир группы, который должен был нас менять. Сказал, будет через сорок минут. Девять часов, потом одиннадцать. К полудню начали подходить бойцы Футли.
Мы показали им всё, чем владели. Передали, откуда работают огневые средства, где находится живая сила противника, какими маршрутами они пользуются, сколько боекомплекта осталось на позициях. Этого я никогда не забывал делать. Не только когда передавал позиции, но и когда принимал, я поступал так же. Потому что в день, когда мы только приехали в Луганск, наряду с шутками и прибаутками я запомнил навсегда слова Дикого, который сказал:
– Прежде чем бежать к корешу и спрашивать, выдавали ли окопные и обсуждать сиськи-письки, узнай, откуда работает противник, где находится его живая сила, какими маршрутами они пользуются, сколько и какого БК осталось на позициях.
Ещё обязательно надо узнать, где работали сапёры и что нашли. Можно пойти поссать и остаться без ног. Хуёвая перспектива.
49
День был ясный. Преодоление открытки между нами и R-полоской никто не отменял. Так как Футли со своей группой пришли менять нас только к полудню, то нам это пришлось делать в самый час-пик. Пидоры по открытке лупили всем, что на их поросячью душу положит. Мы же были похожи больше на крестьян, возвращающихся с ярмарки.
Маленькими группами я скомандовал начать двигаться. Сам шёл в предпоследней. Смотря на работу хохлячьей арты, я принял решение оставить пиво в деревне. Эх, плакали наши сигареты, нечего будет менять в Светлодарске.
Мы, мужественно и чертыхаясь под тяжестью мешков, покинули ставшую нам родной Николаевку. К счастью, все добрались до Цыгана без происшествий. Поздоровались. Я не забыл, что ждал все эти три недели шмурдяки нашей группы. Пока мы были в Николаевке, поднос приносил подобие шмурдяков, но всего, что имело на войне маломальскую ценность, не было. Поэтому я подошёл к Цыгану и так осторожно и культурно у него поинтересовался данным вопросом. Строго соблюдая субординацию:
– Ты охуел здесь, что ли, Цыган? Или тебя просто рассосало?
– Я всё так и отправил. Всё, что было, собрал.
– Это те, блядь, комки рванья и проводов, которые принесли?
– Тут прилёты начались, заливало всё…
Ясно. Думаю, хрен с тобой, золотая рыбка. Я решил, что сегодня не буду портить себе день разбитым цыганским еблом.
Группа, с передышками и перекурами, неспешно двигалась к Кодемскому укрепу. Мешки, что мы тащили, начинали реально напрягать своей тяжестью, но мы не бросили ничего. В какой-то момент движения завыделывался Азукар, мол, как ему
